Читать книгу: «Эмигрантка… Рассказ»

© Анастасия Уткина, 2023

ISBN 978-5-0060-0794-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЭМИГРАНТКА

ЭМИГРАНТКА

Жанр: рассказ

А. Уткина

Русская эмигрантка Елизавета Шевельская приезжает в Париж в 1924 году и немедленно приступает к поискам своей семьи, эвакуированной из Новочеркасска в начале гражданской войны. Долгие месяцы о родных нет никаких известий, и сама Лиза влачит нищенское существование, безуспешно пытаясь найти работу. Ее поддерживает помощь подруги и некоторых других русских эмигрантов, готовых откликнуться на чужое горе.

Так, однажды одна из таких неравнодушных эмигранток – Ирина Войновская – неожиданно навещает Лизу и предлагает ей занять место сиделки у пожилой француженки из пригорода М. Лиза с огромной благодарностью и трепетом принимает предложение и спешит на следующий день по указанному ей адресу. В доме мадам Дювер Лиза знакомится с ее дочерью – Люси Лурье, которая, обрадованная приходом сиделки, оставляет на ее заботу свою мать и спешить в приют. Лиза узнает, что женщины держат приют, в котором проживают сироты, но история этого приюта оказывается для Лизы недоступной…

Русская эмигранта быстро находит общий язык со своей подопечной – женщиной доброй и общительной – и полагает, что та прожила весьма легкую беззаботную жизнь, но неожиданно волею случая узнает, что это вовсе не так.

Желая помочь девушке обрести веру и надежду на будущее, мадам Дювер рассказывает ей историю своей жизни и приюта…

Во время франко-прусской войны женщина потеряла мужа и маленького сына и осталась одна с новорожденной дочерью на руках. Тяжело пережив потери, она тем не менее нашла в себе силы спустя годы принять в свое сердце и свою семью чужих сирот, заменив им мать.

Лиза удивлена повествованием мадам Дювер, но более всего ее поразила мысль о том, что, по словам мадам Дювер, каждый человек приходит в этот мир для исполнения только ему отведенной роли, только ему уготованного плана и что каждый способен исправлять окружающий мир так, как подсказывает ему его сердце. Лиза принимает эту мысль. Позже один из уже взрослых приемных детей пожилой француженки начинает заниматься поисками родителей и сестры Лизы.

Спустя несколько недель Лиза получает ответ, в котором сказано, что ее семья жива и находится в Бельгии. Будучи введены в заблуждение сообщением о смерти Лизы, родители все эти годы оплакивали свою дочь. Лиза отправляется в Бельгии, однако, ей не суждено поделиться радостной новостью с той, которая научила ее с надеждой смотреть в будущее – накануне получения ответа мадам Дювер скончалась…

Она сидела у окна и тихо пела. Вернее, пела ее душа, а губы лишь безмолвно подпевали ей в такт. Она пела и смотрела на узкую улочку, старые дома и покатые крыши. Вид этот ей уже порядком наскучил, но она все равно смотрела и пела, потому что другого дела по вечерам у нее все равно не было. Она сидела одна со своими песнями и воспоминаниями в маленькой сыренькой комнате, которую снимала где-то на окраине Парижа за довольно скромную плату, потому как на достойные апартаменты в приличном квартале у нее, как у большинства русских эмигрантов, не хватало денег. Но она не жаловалась. Казалось, она ко всему привыкла и ни на что не обращала внимания. Единственное, что особенно тяготило ее – это однотипные вечера, до безобразия похожие один на другой. Впрочем, в последнее время ее жизнь и была такой: до безобразия однотипной. Каждое утро она просыпалась около семи, протапливала свою сырую комнатушку, завтракала и отправлялась на поиски возможной работы. Она ходила по городу, заглядывая в бюро по найму и разные учреждения, но к ее приходу все вакантные места уже оказывались занятыми, и она ни с чем уходила прочь. Когда ей случалось натолкнуться на какое-нибудь объявление, то, боясь спугнуть призрачную надежду, она спешила по указанному адресу, но, придя, узнавала, что на это место недавно уже кого-то приняли. Она везде не успевала и не могла понять: ее ли это вина. Ее ли была вина в том, что третий год она ютится в мизерном жилище и второй месяц кряду остается безработной. Она, Лиза Шевельская, бывшая институтка, а ныне эмигрантка поневоле, теперь никак не могла найти работу и рисковала остаться совсем без средств к существованию.

Она попала в Париж в 1924 году, много работала, успела сменить несколько мест, которыми, впрочем, всегда дорожила, и два месяца назад лишилась последнего места, потому что нахлынувшая на Францию волна русской эмиграции, равно как и другие подобные потрясения, внесли в ее некогда размеренную жизнь свои неприятные коррективы. С родными Лиза разминулась еще в девятнадцатом после отъезда из Новочеркасска. Родители и младшая сестра решили уезжать из Новороссийска, а Лиза, будучи в ту пору сестрой милосердия в Добровольческой армии, дошла с нею до Крыма, откуда в двадцатом попала в Галиполи, затем в Болгарию, и уже оттуда – во Францию, оказавшись в итоге волею судьбы в Париже. Она искала своих родных повсюду: и в лагере беженцев на турецком берегу, и в Европе, но попытки не увенчались успехом, и по сей день Лиза ничего о своей семье не знала. Она писала запросы, узнавала через знакомых, но в ответ получала растерянные улыбки, разведенные руки и тишину, которая месяц от месяца становилась все невыносимей.

Поначалу, оказавшись в Париже, Лиза успокоилась и даже была рада, ибо надеялась неплохо здесь устроиться, однако, этот изящный город, без колебаний принявший изгнанницу в свои холодные объятия, ныне обрекал ее на полунищенское существование. Лиза ненавидела Париж всеми силами своей обездоленной русской души и несколько раз порывалась уехать, но всегда отказывалась от своего порыва, боясь не прижиться на новом месте.

Лиза была безмерно благодарна своей подруге Машеньке Растопшиной, которой повезло устроиться горничной в богатый дом, где помимо жалованья она имела кров и пропитание. Машенька старалась устроить к себе и Лизу, но хозяева наотрез отказали, заявив, что им в дом больше никого не нужно. Машеньке удалось разыскать их общих знакомых, согласившихся оказывать Лизе посильную финансовую помощь. Лиза отказывалась брать деньги, но Машенька обижалась и настаивала, и Лизе приходилось брать, успокаивая саму себя тем, что она обязательно все вернет, как только найдет работу.

Маша тоже не любила Париж, но возвращаться в Россию боялась и убеждала колеблющуюся Лизу следующими словами:

– Ты ведь понимаешь, что у тебя там совершенно нет будущего.

Лиза понимала, но предпринимала слабые попытки разубедить и себя, и Машу. Ей очень хотелось верить, что все переменится и что когда-нибудь она сможет вернуться домой. Поэтому Лиза, как и многие другие эмигранты, держала наготове чемодан и не стремилась иметь французское гражданство.

Однако это была всего лишь надежда, реальность же предлагала иное, оставляя Лизе холодные парижские улицы, сырую каморку и плачевные песни по вечерам.

***

В один из таких вечеров Лиза по обыкновению осталась дома, несмотря на то, что наступившая весна теперь частенько выманивала ее из мрачного жилища на свежий воздух. Своим одиноким посиделкам у окна Лиза стала предпочитать прогулки в соседнем сквере, однако, в тот вечер моросил дождь, и Лиза боялась продрогнуть и заболеть. Она протопила свою комнатушку и собралась ужинать, как вдруг услышала стук в дверь. Решив, что это пришла хозяйка, Лиза отправилась открывать, хотя и немало удивилась, поскольку хозяйка никогда не являлась в начале месяца. «Наверно, это из-за того, что я задолжала. А если…», – и Лиза похолодела от ужаса, быстро вообразив, что ее теперь пришли выселять. «Долг небольшой, я упрошу подождать». Однако, открыв дрожащей рукой дверь, Лиза не увидела хозяйки – на пороге стояла элегантно одетая незнакомая молодая дама.

– Добрый вечер, мадемуазель Шевельская, – сказала она по-русски. – Меня зовут Ирина Войновская, мне необходимо переговорить с вами. Могу я войти?

– О да, да, конечно, – пролепетала растерявшаяся Лиза.

– Я шью для мадам Л., у которой служит горничной ваша подруга Мария Растопшина. У нас с ней сегодня случился разговор о сиделке для одной пожилой дамы, и Мария рекомендовала вас…

– Прошу вас, присаживайтесь, – засуетилась вдруг Лиза, чувствуя, как сильно начинает биться ее сердце.

– Одна моя знакомая взялась помочь своей подруге найти сиделку для ее мамы. – продолжала Войновская. – Милая, знаете ли, старушка лет восьмидесяти пяти – восьмидесяти шести, не капризная, не сварливая. Живут они вдвоем с дочерью, а дочь целый день занята вне дома – у них там какой-то приют или что-то в этом роде… Мадемуазель Растопшина говорила…

Последние слова Войновской Лиза не расслышала: безудержное сердцебиение лишило ее возможности слышать, думать и держаться на ногах. Лиза присела на край кровати и как во сне закивала головой, когда Войновская сказала:

– Если вы согласны, я сегодня же извещу свою знакомую. Она телефонирует мадам Лурье, и завтра утром вы сможете к ним поехать.

– Да, да, разумеется, я так вам благодарна!..

Лиза хваталась за предложение доброй незнакомки как за последнюю надежду в своей жизни. Войновскую это не удивляло: ей приходилось уже видеть эти обезумевшие глаза и слышать глухой срывающийся голос не веривших в свое счастье людей, которым Войновская стремилась помогать в меру своих скромных сил и возможностей.

– Ну что же, – сказала она, вставая, – вот и замечательно. Я оставляю вам их адрес. Это в предместье М., довольно далеко от вашего округа…

– Нет, нет, это совсем даже ничего! Если бы вы знали, как я вам благодарна, что это для меня значит…

– Знаю, мадемуазель. Я сама была в схожем положении. Слава Богу, мы еще не разучились помогать друг другу. Это ведь необходимо, чтобы оставаться людьми. Верно?

Войновская остановилась на пороге, поймав на себе нерешительный взгляд Лизы.

– Вы что-то хотите у меня спросить?

– Мне очень неловко… Но… если все выйдет благополучно… как вы думаете, могли бы они дать мне… некоторый аванс? Я задолжала за комнату.

Конечно, этот вопрос Войновская должна была предвидеть и предвосхитить, и теперь она чувствовала себя ужасно неловко.