Читать книгу: «Предтеча Парадокса. ASHENDEI SUPERIOS»
Иллюстратор Anael Daat
© Anael Daat, 2020
© Anael Daat, иллюстрации, 2020
ISBN 978-5-4483-6140-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
their vision, your future
Всё пошло иначе, от изначальной точки отправления и падения в яви данного контура и слоя планеты. Я прописала себе Судьбу и Рок, всё было продумано, почти всё, кроме течения времени и наложения ограничений самого слоя. Я любила Свободу и Вечность, но Время всегда давалось мне с трудом. И именно из-за неумения работать с оным, всё вышло из-под контроля. Я летела, я пылала, но войти в плотный слой данного диссонанса напрямую, не получилось. Слишком много в нём искажений, слишком грубых и небрежных. Пространство не допускает таких казусов, и не смотря на всё моё величие и значимость, произошло разделение: – я, как грань в падении разделилась надвое, и одна из нас воплотилась по необходимому вектору, в слой, где магия почти полностью запечатана, чтоб прокладывать Порталы в тонком и звучать Присутствием, наполняя разные пласты реалий, магией Искры; вторая же пошла по вектору изначальной реализации, тому самому о коем пойдёт речь в этих скрижалях.
Рождённая на Перекрёстке
Всевышней Основы
Ты ищешь пути,
Чтобы ближе понять естество,
Но чаща понятий
Внедряется в каждое Слово,
И путает Смысл за вечной
Межзвёздной канвой…
Пугливым ребёнком
Ты плачешь китовой песней,
В сердцах Мироздания
Греешь озябшую плоть,
И знаешь, что пепел
В слезах непременно воскреснет,
И с выдохом – меньше
В груди твоей будет колоть…
Но годы взрываются,
Твердью твоей не ставши,
Какими глазами бы ты
Не смотрела в их суть,
Ты, словно бы лист,
С Первородного Древа опавший,
Летишь, и летишь,
Высекая алмазный свой Путь.
Касаются нити предвечного
– Тонких запястий,
И звёздная пыль
Обращается сонмом Камней,
Ты Вечное пламя
Несёшь Кристаллической частью,
В неведомый Город,
Пылающий в белом Огне…
Глаза твои видят
Нейронную сеть поднебесья,
Ты ходишь гулять
По неведомым звёздным мостам,
Но жизнь на Земле
Для тебя, чужеродная песня,
Которую отторгают
– И плоть, и уста…
Тебе подносили блага,
За огонь твоей Искры,
Пугали тебя жерновами
И болью утрат,
Но Крылья Свободы
Звучали внутри – обелиском,
И ты ренегатом
Входила в любые из Врат,
– Себя Выбирая,
Заместо иллюзии Счастья!
И снова Рассвета касался
Твой истинный взор,
А после – Кристалл собирал
Свои Чистые части,
И Вечной Великой,
Ты вновь отправлялась на Зов.
Время с трепетом преподносит плоды своего творения в Дар Вечности. Оно лишь на миг соприкасается с Крыльями Незыблемости, обращаясь таинством, в необъятности и непостижимости Бытия. Звезда Начала-Начал, ярко пылает в контуре Архиуниверсуума1, и Вечность Грядущего длится и множит себя в себе, не прекращая вращать колесо Высшей Метрики2 Вероятностей. Мне не ведома вся суть происходящего, я знаю лишь одно: – пока существует моя Искра, Мироздания и Гобелены Яви будут наделены Парадоксами. То, что вспыхивает в одной точке, имеет место свершиться, обретаясь в чём-то более явном и плотном, если я коснусь этого – своим всеобъемлющим вниманием. Я лишь грань в данном воплощении, одна из множества уникальностей, нашедшая свой верный путь: – Бутон Лотоса, раскрывший свои лепестки вселенных и галактик на поверхности воды Океана Возможностей. Творение содержит в себе весомо большее, чем стремлении к чему-то однополярному и завершённому. Творение – это квинтэссенция Равновесия множественности самых невероятных Сил и качеств, которые вплетаются оттиском уникальной самости в гобелены мирозданий и холсты отдельных судеб, продолжая свершаться совершенством вечного движения. Мой Путь – это Вспышка, которая возникла в сердцевине Кристаллической расы, из глубин Истока Абсолютной Пустоты. Были ли мы единственными в тот миг? Конечно же, нет. Мы просто Пришли Первыми, каждый из нас несёт частицу Уникального Изначального Пламени. Мне даровано вершить свой Танец Созидания и Разрушения, принося Рассвет Невозможного. Мой Путь – это Путь по Звёздам, сквозь Звёзды и в союзе с Ними. Я вершу Танец Вечности, и лишь мне ведомы его магические пассы. Я не призываю идти за мной след в след, я оборачиваюсь, и смотрю в глаза каждой Сути: – Я – Дарующая Выбор. Моё Сердце слишком искусно огранено лезвиями Жизни, чтоб кто-либо мог сосчитать число лепестков, но ни Жизнь, ни Смерть – не позволили вылиться ни единой капле чистой Звёздной крови.
Все Истоки миров, с которыми я соприкасалась, проходили через жернова Диссонанса3. Многие так и не смогли преодолеть барьеры изнаночного вектора движения эволюции. Я смотрела на их оцепеневшие истоки, как будто намертво застывавшие, скованные звёздным янтарём – слёзы бытия. Многих мне удалось вернуть, выстроить новую метрику хода, вдохнуть в них новые эталоны, восстановить былую цепь синхронизации полей и сбалансировать все качества Постижения. Это забирало свою цену: – частицу моего Света, моего Узора, моего Тепла и Атмы4. Я знала, на что иду, и Мироздание окутывало меня, пронизывало до всецелого естества своим полем, давая понять, что моё решение – это Великое и непостижимое для всего сущего. Не было, и нет ни единой меры, чтоб измерить ценность того, что я делала, что делаю и буду вершить, ибо в этом вся Я!
Я пребывала у основания Пирамидального Портала, когда уловила сильный всплеск, импульс, превосходящий всё, что раскрывалось предо мной по UL`TARU5. Моя Суть перебирала Вселенные, определяя, куда направить свой катализатор Вечного Пламени. И вот Судьба вывела меня на подходящий мир, проложив сакральный мост Рока – Зовом Предназначения6.
Это была небольшая планета, на первый взгляд невзрачная, но было в ней что-то загадочное. Такого сияния я ещё не встречала ранее. Моя Суть сразу же потянулась к этому миру, Звезда которого излучала Великую Песнь Перерождения.
Голубой шарик, имеющий множество имён, оказался весьма загадочным. Эта Ключевая Планета7 не просто привлекла меня, она взывала к моей Изначальной Сути8.
Земля… Так её называли те, чей слой и измерение – рушились, от изобилия инфернальности9.
Земля внешне не особо выделялась, в этом мире велась борьба, как видимая, так и невидимая. И чаще всего в этом мире побеждало отнюдь не добро, не красота, не глубинное величие грации, а корысть, жестокость, подлость и равнодушие. Камертон Равновесия был разрушен, и все мерности трещали от диссонанса, силясь побороть его самостоятельно. Этот мир просто захлёбывался в пучинет боли и страданий, и за шорами слёз не мог узреть Истинного Пути. Всё пребывало в отчаянии, и лишь где-то ещё ярко мерцали те Величественные Существа, те самые столпы, опираясь на которые – этот мир Жил и звучал. Не смотря на все беды – в нём рождались несущие Огонь Искры!
Мне пели Кристаллические Дети10, прокладывая сим Великий Ход11.
Глава 1
Горело море – призрачным огнём,
И сон вмещался в шум прибоя речи,
И падал с неба Феникс – Журавлём,
И белым пеплом оседал на плечи…
А я смотрела в свет грядущих Душ,
Шла по наитью, слушая их пенье, —
И каждый след – уподоблялся льду
Чтоб в сердце не вошло оцепененье.
Я знала, что Всевышнему – видней,
Но мой Кристалл взрастил в себе иное,
Из множества бесчисленных Огней,
Я снова выбираю – ледяное…
И пусть не принесу тепла живым,
Лишь Вечность их коснётся незаметно,
– И встану я – перед Фениксом Твоим
На пике Совершенства и Рассвета…
Мир сжался в сердце, он хотел звучать,
Я слышу больше, чем вмещает тело,
Но только вместе мы смогли Вобрать,
Огонь утрат, чтоб выйти за пределы…
И вот стою над морем всех морей,
В Душе – невыразимость осознаний,
И множество мерцающих дверей
Открыты в сердцевину Мирозданий…
А я стою – вмещая боль Земли,
Такую боль, что в Слове не облечься,
Как будто смерти все в меня легли,
Не требуя от Истины отречься…
Но предо мною только два Пути,
Все Выборы до этого – истлели,
И я решаюсь по воде нести, —
Кристальный свет Предвечных,
Что мне пели.
В миг моего зачатия, в момент моего явления, было послано много знамений всем тем, с кем была проложена Высшими Силами и моей Сутью: – Связь. Я вошла в поле планеты яркой вспышкой, настолько яркой, что многие обитатели Земли думали, что по небу промчалась – комета. Полыхая бело-голубым ореолом я блистая тонула во множестве глаз, и оставив за собой яркий белый след в небе – я исчезла в колыбели матери. Моё тело было ещё слишком маленьким, чтоб я могла удержаться в нём, но я была рядом и омывала его своим Звёздным Светом. Ювелирно тонкая работа, проявить в консонансе12 структуры плотного мира, под узор кристаллического вечного. Я могла бы уплотниться, но это не дало бы мне полного единения со всеми слоями и мерностями, всеми альтернативными ветками этой планеты. Моя же задача пронизывала всё бытие Земли, и только рождение способно было полновесно связать меня со всеми её Центральными Ядрами13, необходимыми для моей миссии.
В этот день стоял тридцатиградусный мороз, ни ветерочка. Мир замер в ожидании чуда. Моё появление на свет было очень долгим и изнуряющим. Оно принесло немало проблем, как моей маме, так и врачам. Нет – я не была нежеланным ребёнком, наоборот – родители очень ждали моего появления, просто никто не предполагал, что я решу прийти в мир раньше положенного срока и в добавок принести с собой сложную аномалию, из-за которой я, как выяснится, успею умереть и воскреснуть тринадцать раз, ещё до года своей земной жизни. Тринадцать… Роковое число, ибо это не только количество моих недосмертей, но и мой день рождения: – 13-ое декабря 1990 года, родилась я ровно в полночь. Мама потеряла сознание сразу же после того, как я появилась на свет.
Три дня я не открывала глаза, врачи уже думали, что с моим зрением что-то не так, но на четвёртый день я смотрела, смотрела на всё и всех. Этот мир был таким ярким, сияющим, переплетённый множеством нитей. Я даже могла их касаться, и они звучали, это смешило меня и удивляло всех в родильном отделении. Я не понимала тогда, что множество из врачей были в ужасе, когда видели мои – полностью белопламенно-голубые глаза. Они не ведали того, кто пред ними. Мама помнит эти мои глаза, и лишь она не верила предположениям врачей, о моей слепоте. На восьмой день мои глаза были такими же, как и у всех деток, выделялся лишь их нездешний ярко-голубой цвет.
Я не плакала, совсем не плакала, когда была маленькой. Первый раз я заплакала в два года, когда увидела сбитую кошку на дороге, тогда это поразило меня до глубины, и с тех пор я стала очень часто плакать, порой даже на пустом, казалось бы, месте, утыкалась куда-то в нечто видимое лишь мне, и начинала реветь. Мир был пронизан нитями, и большая часть звучала глубинной болью, которую я стала неосознанно вбирать, ещё не понимая, что с этим делать…
Но вернёмся к аномалиям, которые на моих необычных глазах не заканчиваются. Самая большая и внушительная из всех – это два сердца. Об этой аномалии я узнала в пятнадцать лет, и то только потому, что меня мучил вопрос, откуда у меня такой шрам на груди. Мама долго не хотела рассказывать, всё придумывала смешные детские шалости в следствии которых я поранилась, но чем взрослее я становилась, тем более ясно и отчётливо представляла от чего он, может быть. И в свой день рождения я просила её рассказать, вместо всех подарков – мне нужна была правда. Она рассказала мне о том, как в возрасте восьми месяцев мне удалили одно из сердец. Что-то внутри обрушилось, это обрушение отчасти стало облегчением, но я застыла в проживании происходящего, втянула свой свет в глубины внутреннего создания. Нет – я не винила мать, ни в коем случае. То, что ей пришлось пережить, я понимала каково это…
Но мне не хватало этого сердца, всегда не хватало чего-то весомого внутри, а теперь я знала чего именно. Я была в лёгком шоке…
Сначала врачи пытались спасти оба сердца, но одно из них было очень слабым и не хотело выходить на нормальный ритм работы, из-за чего у меня останавливалось сердцебиение вообще, второе сердце не хотело биться в одиночку. Мама устала надеяться на чудо и после тринадцатой клинической смерти, написала разрешение на проведение операции. Операция прошла успешно, после неё я быстро пошла на поправку, и вскоре меня выписали. Милена хотела рассказать мне об этом в день моего совершеннолетия, но моя решительность и готовность была настолько ясной, что она не стала оттягивать более неизбежное.
Фантомные боли начали мучить меня с восьми лет, я не могла обрисовать их, просто не знала, как описать всю полноту. Принимала происходящее, проживая его без слов, и со временем боль затёрлась, стала неким фоновым эхом, которое иногда усиливалось, как некое напоминание о чём-то важном. Особенно если снились странные и на тот момент даже жуткие сны, которые вплетались в реальность и были почти от неё не отличимы. Ближе к девятилетию я уже осозналась и очень многое понимала, больше видела и чувствовала. Я вспомнила о том, что не принадлежу к Человеческой расе. Мир и природа для меня раскрывались иначе, не так как для обычного человека. Поначалу я конечно же верила, что всё доступное мне, доступно и другим, но социум дал понять, что я ошибаюсь. Ошибалась я часто, почти везде и во всём, но видела в этом лишь ценный опыт, который готовил меня к чему-то большему, чем я могла понять на тот момент. В школе я всё время держалась от всех на дистанции, не могла понять, как взаимодействовать с подобными мне внешне существами. Зато животные тянулись ко мне сами, особенно кошки. Я понимала их, понимала их молчаливый язык жестов и чувств, касаний, взгляда. Даже сверстникам я часто смотрела в глаза, но увы – редко кто умел ими говорить. По большей части меня всегда манила и завораживала вода, я очень любила дожди и грозы. Могла часами смотреть на дождь, а ещё меня всегда тянуло к Звёздному Небу. Мама иногда заставала меня за этим и её пугала моя отстранённость, она старалась переключить меня на что-то иное, но чем старше я становилась, тем больше и дольше я любила вот так застывать и уходить куда-то в недосягаемое, за пределы земного…
В детстве, когда мне было четыре годика, я ходила во сне, рисовала какие-то знаки на стенах, иногда танцевала. Порой, как мне рассказывала Милена, это очень пугало её, но ни кто не решился бить тревогу, и со временем мой лунатизм так же внезапно исчез, как и появился.
С десяти лет я стала более остро ощущать свою чужеродность. Казалось, что я рождена не в том месте и не в то время. Я сама была, аномалией этого мира, неусмеримым сердцем, которое не хотело биться в унисон со всеми. Я была непокорным Осколком Вечности в мире смертных.
Трудности подстерегали меня по всюду. Я будто летела и прошибала стены собой, иногда не с первого раза. Меня ломали, ломали эти правила, законы, системы, верования и суждения. Всё пыталось сделать из меня стандарт: – детальку, которую можно использовать в угоду привычному для них механизму. Но я упорно боролась за свою уникальность. Получала шишки, падала, разбивалась внутренне в дребезги, но всё равно восставала, как феникс из пепла невыносимого. Доставала свёртки чужеродной лжи и самообмана, добровольно принятые в себя извне, сжигала их в огне собственного постижения и пересобиралась заново. Я менялась, мутировала где-то внутри, приобретала нечто бесценное, переосознавая очень многое. Я – жила, училась соединять и сочетать не сочетаемое, и у меня получалось, и получалось как раз благодаря тому, что я долгое время считала провалами или ошибками. Мир направлял меня туда, где казалось всё гладким и отлаженным, идеальным, а я приходила и натыкалась на самое тонкое, и именно я рвала это, своим примером указывая на глубинные фундаментальные недочёты. Это видели Незримые и Древние, это знали и начинали работать именно там, где это было необходимо. Так сохранялась устойчивость, так более монолитным становился мой сосуд, и крепла моя психика, наполненная пока ещё дремлющей и неведомой мне силой…
В седьмом классе я всё наивно думала, что школа – это последнее временное препятствие, пройдя которое, я наконец-то смогу вздохнуть свободно. Но только сейчас я понимаю насколько глупыми были мои чаяния. Ситуация только ухудшилась. Я всегда любила постигать, но учёба в универе была далека от этого. Я пробовала адаптироваться, вписаться в коллектив, понять его, я хотела обмена информацией по многим темам с преподавателями и сверстниками, но увы. Мыслящие создания, как кость в горле, в таких заведениях. Я оказалась слишком неподвластной, неуправляемой, я очень ценила уникальность своего виденья, и отказывалась продавать себя за дипломные корочки и что-либо не проходящее сквозь мои фильтры восприятия действительности. Всё усугубилось и начало разваливаться на части, когда стали приходить видения, они забирали меня туда, где моё присутствие было важнее, чем тут. Порой я даже проваливаясь сознанием в те миры, как бы выпадая из привычной людям реальности. Эти мои состояния вынудили преподавателей рассказать обо всём родителям.
Вообще, ещё с момента моего осознания, я потихонечку доносила до сознания родителей то, что со мной происходит, но для их психики – это всё было безумием, и приводило лишь к затяжным и почти каждодневным скандалам.
Я хотела свободы, долго гуляла после учёбы не желая приходить домой, за это меня тоже по головке не гладили, но я уже не обращала на это особого внимания, всё больше вымерзая изнутри. Для меня привычный людям мир, становился слишком серым и бессмысленным. Ощущение безысходности нарастало, я не могла объять всё, не могла изменить того, с чем не хотела смиряться. Навалилась жуткая апатия, из которой я не знала как выбраться. Друзей у меня в общем-то и не было, кроме что только Веи и Велиара, но и до них я не могла достучаться, они просто исчезли, остались где-то там, за гранью иных реалий. Всё смешалось, я стала больше погружаться внутрь себя и писать. Творчество – это огонь, который исцелял, помогая видеть настоящее без прикрас и масок. Иногда боль сдавливала грудь, сковывала сердце и пыталась задушить Огонь моей Искры14. Очень часто со слезами на глазах я смотрела в небо и шептала Звёздам: – Заберите меня Обратно!…Но никто не отзывался, не приходил, как бы я не умоляла. Хотя в самые пиковые моменты отчаяния, я всё-таки ощущала поддержку тех, ради кого пришла в этот мир. Кристаллические Дети пели мне и это гасило боль, на время возвращая мне способность ясно мыслить. Тогда и после я начинала Сиять, и это раскрывало во мне Силу. Силу пока ещё не прочувствованную до Истока15, но истинно-великую.
Милена и Раэль устали от моих депрессий, самозаточений в комнате, разговоров с самой собой. Они решили, что это ненормально, что необходимо что-то делать пока ещё не поздно. Я даже и представить себе не могла, что родители когда-нибудь дойдут до такого. Ни чего не говоря и не объясняя они привезли меня в психиатрическую клинику, это было ударом ниже пояса. До этого я даже подумывала открыться им, довериться, хорошо, что не сделала этого, хорошо, что послушала голос Сути. Собравшись с мыслями я решительно отстаивала свою инаковость с опорой на то, что я не свихнулась. А в таковых заведениях это не просто. Благо появилась она, эта девушка что-то увидела во мне, а я почувствовала с ней связь. Сирша вмешалась в наш с родителями почти что скандал и предложила свои услуги. Я не хотела оставаться в клинике, и я бы в ней не осталась в любом случае, но Сирша чем-то зацепила меня и я решила походить к ней на сеансы терапии. Сами сеансы меня не волновали, мне была интересна она, как существо к которому меня потянуло некой магнетической невероятной силой. Раньше я такого за собой ни к кому не замечала, но с недавних пор всё моё восприятие меняется, непредсказуемо, невероятно и бесповоротно.
Глава 2
Бывает проходишь босой по Земле,
И ставишь в тупик человека,
Ведь звёзды тебе заменяют скелет,
А он говорит: – «ты – калека»…
Отвергла багаж я, пошла налегке,
Внутри лишь свобода и ветер,
А Лотос из Света в изящной руке,
Способны увидеть лишь дети.
Все – цену себе набивают в мирах,
Им ближе – зола в позолоте,
А я улыбаюсь, мой образ их страх,
Ведь ТАК в этот мир не приходят,
– И грозные взгляды бросают вослед,
И камни летят в мою Душу,
Но зло их – во мне превращается в свет,
Сим все ожиданья их руша…
Бывает приходишь в миры, как волна
– Бесценной и чистой водою,
Мне видится, будто я стольким полна,
Что море из звёзд подо мною,
Мне больно бывает, как всем воплоти,
Но сердце не лжёт для наживы
И пепел, мне перьями, стал на Пути,
И я в мире смертных – свершилась.
Овоидом линзы был импульс – Сиять,
А в жизни неведомой – Сеять,
И я научилась, сквозь боль – исцелять,
Но так и не стала Мессией…
Прибита к кресту обожжённых Начал,
Но кровь – не елейное масло,
Как сложно сквозь это – собою звучать,
Чтоб звёзды внутри не погасли.
Но вот Пустота – Совершенства полог,
Меня обнимает и прячет —
И меркла потребность в приюте из Слов,
Когда становилась я зрячей.
Бывает проходишь босой по Земле,
Неся – Пустоту лишь во взгляде,
Но Вечность – Огнём расцветает вослед,
Скрывая тебя в снегопаде…
Родители давно грозились мне психушкой, но я всё воспринимала, как шутку. В действительности же я не ожидала того, что недавно пережила. Я слишком наивна, сейчас я это понимаю так отчётливо. Мой холодный огонь, оказывается теплее, чем сердца многих в этом мире. С тех пор, как родители оттолкнули мою особенность, я чётко решила для себя, что ни когда им не откроюсь. Пусть живут своей жизнью, в конце концов им вручена такая же свобода выбора, как всему живому.
Поступая в универ, я наделялась, что смогу раскрыться, буду нести прекрасное в социум, только вот я представить не могла, что здесь заинтересованы отнюдь не уникальностью каждого, а всего лишь выживанием. Мне с каждым днём становилось всё тяжелее просыпаться и идти на пары. К тому же стали пробуждаться мои спосбности и я уже не могла игнорировать свою истинную сущность. Моё поведение резко изменилось, я стала меньше говорить, но зато если вынуждали не гнушалась резкости и грубости. Поначалу Раэль думал, что я подсела на наркотики, мне даже пришлось провериться, чтоб он убедился, что я чиста. Мама всё подливала масла в огонь, говоря о всевозможных психических отклонениях, мол это наследственное, ибо в её роду у многих были проблемы с этим. Я уже перестала реагировать на все эти доводы, мне стало просто фиолетово на их мнения. Я знала себя, мне этого было достаточно, чтоб не растрачивать свою личную силу попусту…
День сегодня не задался, настроение с утра было испорчено, в универе достали, потеряла любимый кулон, так ещё и опоздала на сеанс.
Сирша ждала меня в кабинете. Я зашла, скинула сумку на кресло, и плюхнулась рядом. Было очень прохладно, видимо работал кондиционер.
Мне было трудно раскрываться пред кем-то чужим, а рыжеволосые всегда вызывали во мне недоверие. Но Сирша была другой, её поле не читалось привычным образом, и это манило. Моё любопытство всегда оборачивалось невероятными приключениями, при этом ни когда бы не подумала, как всё складывается, как оно так умело сплетено, что один маленький шаг ввергает в пучину невероятных осознаний и проживаний. Родители часто вторгались в моё личное пространство своей волей, постоянно внушая, что и как делать не стоит, и почему. Уж больно они зависели от мнения других, а на своё всегда забивали, находя этому кучу оправданий. Для меня же было просто естественным забивать на чужое. В себе я уже не сомневалась ни капельки, и с каждым днём я всё больше понимала, что вообще творится в этом мире.
Сирша не решалась начать разговор, смотрела на меня, потом куда-то вниз, за тем в окно. Всё выжидала удобный момент и вот наконец-то заговорила.
– Что ты видишь, когда закрываешь глаза?
Меня удивил этот вопрос и в особенности её тон. На мгновение я прикрыла глаза, расслабилась и села по удобнее. Сознание стало расплываться и я провалилась, что-то заволокло меня, предо мной раскрылся проход и я шагнула в поток света.
Сирша не знала, что глаза Айры вспыхнули голубым пламенем. Пред ней уже не было прежнего существа.
– Самое первое, что я вижу, я бы назвала Океаном Возможностей16. Именно так звучит то, что раскрывается и обнажается передо мной каждый раз, как только на долю мгновения стоит сомкнуть веки. Этот Океан, блестит от яркого света, как густая живая ртуть, глубокая, манящая, но в то же время отталкивающая от своей мудрости, как бы предостерегая от чего-то непоправимого: – от огромной Силы, спрятанной в решении познать, и невообразимой цены, за последствия данного выбора. В Океане сокрыта невероятная Мощь, вкус которой мне не ведом. Я осознаю, что стою на поверхности колышущейся массы, но сама будто вовсе не имею веса. Весь простор, который я могу охватить взглядом своего естества, всей своей событийностью в контуре лишь одного намерения, состоит из этого Океана и открытого пространства со множеством сияющих звёзд, которые отражаются в воде, как в зеркале. Яркий свет беспредельного горизонта вечности, тонкого, еле различимого, который и отделяет Океан от Мироздания, исходит неведомо откуда, и длится повсюду. Я хочу замереть, остановится и смотреть, улавливая каждый импульс, каждое мерцание волн жизни и Жизни. Но что-то странное заставляет меня идти, даже нет, не заставляет – Призывает, накрывает мощной магнетической волной, которой нет сил и желания сопротивляться…
Сирша слушала внимательно, ей стало до безумия любопытно. Она уже поняла, что у неё сейчас есть возможности выведать нечто сокровенное и она не стала терять времени.
– Попробуй сосредоточиться на чувствах, – сказала Сирша, немного наклонившись вперёд и поправив прядь своих длинных, рыжих волос, кажущихся такими неестественными.
Сначала я невольно посмотрела в окно, что-то потянуло, на улице шёл снег, я потрясла головой, опять видение… Снег часто шёл за мной по следу, и часто шёл мне навстречу, когда боль множества превышала болевой порог моего кристалла. Прикрыв глаза и немного сосредоточившись, я смутно увидела то, что манило меня идти по воде.
– Это была большая серебряная Пирамида, её вершина сияла, как Маяк. Сама Пирамида была неким межмирным якорем, в котором хранилось что-то важное. Мне необходимо было подойти. Мы, – я осеклась, замолчала, а затем продолжила, – он не хочет, чтоб я рассказывала о происходящем. Я что-то должна передать, я вижу свет, свет множится и заполняет всё пространство…
Я не стала говорить о мелодии, что сопровождала меня всё время, было чёткое ощущение, что об этом Сирше знать не стоит.
– Кто был рядом с тобой? Почему Он не хотел, чтобы ты рассказывала о происходящем?
– Мне нельзя пока вмешиваться в событийный ход данной реальности. Это может внести несвоевременное искажение пространственно-временного континуума. Последствия непредсказуемые, и катастрофичные для всего живого на Земле. Он – часть меня, большее сокрыто белым шумом.
Сирша молча что-то писала в своей большой тетрадке. Она слушала меня. Иногда мне даже казалось, что всё это уже было. «Дежа вю», или что-то ещё, трудно объяснить. Будто Сирша не только с моими проблемами разбирается, но и со своими. То, что происходит со мной, частично происходит и с ней. Я смотрю на её поле и вижу Щиты, умелые, мастерские. Кто же она такая…
Она посмотрела прямо мне в глаза и задала следующий вопрос.
– Ты ощущала там, на поверхности этого Океана, себя живой?
Меня поразила собственная реакция на Сиршу, я почему-то на долю мгновения ощутила презрение. Презрение исходящую отовсюду и большая часть излучения шла именно от неё. Я встряхнула своё поле, и усилила многомерный Щит, после чего выдохнула, покрутила шеей, размяла плечи, расслабилась и слова сами полились из уст.
– Там… там странное восприятие. Я была там в самой наивысшей степени концентрации самой Жизни. Я была Истинно Вечной. Свободной и Чистой, избавленной от связей форм и какого-то либо возможного контурного проявления, от всяческого рода догматов, законов и программ. Там царило необъятное Совершенство Бытия и Небытия.
Парадокс… Это слово Сирша подчеркнула дважды. Вращая ручкой, она задумалась, глядя на него.
Моё тело устало находится в одном положении, я встала, прошла по кабинету. Столько разных книг, статуэток, даже семейное фото на верхней полочке. Но как же всё это пропитано ложью. Дышать тяжело. Я потянулась, резко опустила руки и присела на край стола. Сиршу это смутило, но она не выразила ничего вербально.
– В данном мире ты ощущаешь себя Вечной, или всё-таки смертной? И вообще, каковы различия?
– В данном мире я ощущаю себя Вечной, проживающей в смертном теле. Разница в том, что смертный мир не имеет вкуса Истинной Свободы. Вечность – это доступ к всеобъятному и неисчерпаемому, к чистому, истинному, великому. Это постоянные вспышки Огня собственной уникальности, обращаемые наружу в действии с импульсом Единого. Вечность – это множественность Изначальной Искры, принимающая разные формы, но Знающая себя Целостную – в каждой из, и потеря формы не отмечена страхом утраты. Жизнь имеет Вечную природу, и каждый элемент в уникальности наследует оное. Смертные же истлевают за мгновение, рассеиваясь в вечности без толики собственного звучания, по сути смертные не выходят за рамки одной формы, просто прогорая в клетке собственной неосознанности. Вечные следуют лишь собственной песне Совершенства, у которой свои неповторимые Эталоны Сияния. Вечный – сам себе Закон, Судья и Суд. Нет ничего превыше, чем Свет собственной Искры, уникальный Свет собственной Звезды Бытия. Смертные не помнят, смертные не хотят памяти, и рождаются вновь и вновь, чтоб однажды возгореться новым пламенем забвения, ведя себя, лишь к распаду, не понимая, что собственноручно каждый миг высекают себе тюрьму. Мало кому удаётся возгораться внутри себя истинным зерном Бытия, но у каждого имеется шанс выбрать Вечность. Это долгий путь в рамках их собственной петли восприятия, стоит ли говорить о большем…
Каждый мой шаг, это лишь собственный интерес постижения, импульс не просто прикоснуться, принять нечто новое, но и оставить незримый весомый след. Именно след, а не рваные раны или ожоги. Мои Слова звучат, как осколки безумия, но я не буду более молчать. Предо мной лишь один путь – это Путь Вечности. Пусть я паду пред ликом миллиардов смертных в ущербности, эгоизме и злобе, которые они видя в себе переносят на меня, но для себя и в себе я останусь той, кому покоряются Звёзды. Покоряются не по принуждению, а как Равные, от Искры к Искре. Вечность определяется изначальностью, которая ведома Архитектору Сутей. Но каждый волен сам избирать себе Колыбель Постижения и Исток.
