Читать книгу: «Перелом любви со смещением»
Пролог
Меня трясло так, что немолодое уже лицо мистера Уильямса, окруженное редкой бородкой и высокими залысинами на лбу, прыгало перед глазами и сливалось в одно сплошное белесое пятно. А все только что сказанное им звучало так, будто кто-то пытался разговаривать со мной на польском языке – вроде отдельные слова выхватываю, но смысл ускользает. Сочувствующий, убаюкивающий голос адвоката эхом отдавался в ушах:
– Поверьте, миссис Галлахер, мы ни в чем не ущемили ваши права, и бракоразводный процесс осуществлен в полном соответствии с законом. Ваш бывший супруг, мистер Галлахер, был весьма щедр и обозначил… – адвокат слегка замялся, но продолжил, – в том случае, если вы примете некие его условия – о-о-о, сущие пустяки, вам ничего не будет это стоить – достаточно приличную сумму на ваше содержание. Таким образом, уровень вашей жизни останется прежним, вы ничуть не пострадаете. Вашим детям также назначена определенная сумма на расходы, к тому же на имя Эйприл учрежден трастовый фонд, так что ей будет доступно самое блестящее образование по ее выбору…
– Нет-нет-нет-нет-нет, это все неправда, этого не может быть, – бессвязно пролепетала я, повторив про себя отрывки услышанных фраз: «содержание», «не пострадаете». Не пострадаю?! – Это ошибка, это… это какое-то недоразумение. Фергал не мог… Он уехал просто в командировку, он сказал, что какое-то время с ним не будет связи. Так бывает. Иногда так бывает. Да. Он позвонит мне. Он все объяснит. Это… Это ошибка. Это ведь ошибка? Я ничего не знала о бракоразводном процессе… меня там не было…
Уильямс лишь сочувственно покачал головой, перебирая при этом какие-то документы на столе.
Предательские слезы потекли горячими ручейками, а мне казалось, что это льется кровь. Или мозг. Потому что все происходящее просто не могло случиться с нами, со мной, с нашими обожаемыми детьми. Айвен только недавно поступил в Военно-морскую академию в Аннаполисе, у Эйприл выпускной класс старшей школы. Фергал ни за что не бросил бы своих детей вот так. Это просто невозможно. Это… это чушь какая-то! Нонсенс! Этого не должно было случиться с нашей семьей, с нашей жизнью, с нашей любовью.
Не должно.
Не могло.
Или могло?
Или это я усиленно игнорировала участившиеся последние полгода деловые поездки мужа в места, где отсутствует связь, его поведение, вдруг изменившееся, его странные взгляды, которые он бросал на меня, думая, что я их не вижу – оценивающие, немного сердитые, а иногда будто сожалеющие… Значит, он смотрел так не потому, что я прибавила несколько фунтов в связи с вынужденным перерывом в занятиях танцами и ежедневных пробежках из-за легкой травмы голеностопа? Он уже тогда собирался сделать это?
Да нет же! Кто угодно, только не Фергал! Он любит меня. Он всегда говорил, что будет любить меня всякой. Он сам запретил мне тренироваться, сказал, что мне нужно восстановиться…
Внезапно довольно просторный адвокатский кабинет, куда меня пригласили сегодня утром, стал казаться невыносимо тесным, а сам мистер Уильямс, который периодически играл с Фергалом в гольф и с чьей женой мы мило беседовали на благотворительных вечерах, вдруг начал вызывать у меня отвращение.
– Позвольте не согласиться, – все так же мягко, но в то же время настойчиво продолжил адвокат. – Ваши интересы в суде представляла мисс Карлайл. Она же проследила за полным оформлением всех бумаг.
Я вздрогнула и зажала в кулаке платок, который успела достать из сумочки в тщетном намерении вытереть слезы. Лаванда! Моя давняя приятельница, которая имела собственную адвокатскую практику и порой выручала меня, когда приходилось оспорить какое-нибудь мелкое дорожное происшествие или разрулить тяжбу с соседями за вырубку деревьев вдоль общего забора. Разумеется, в свое время я предоставила ей полное право представлять меня в судах, но я же доверяла ей и подумать не могла, что она за моей спиной станет участвовать от моего имени в бракоразводном процессе с моим собственным мужем! Детали случившегося по-прежнему не желали укладываться в голове.
– Извините, мне нужно позвонить, – просипела я, вынимая мобильный и трясущимися руками набирая номер Лаванды. Долгие гудки были мне ответом, а после того, как я сбросила звонок и повторно набрала номер, система переключила меня на автоответчик. Раньше она никогда не поступала так со мной, всегда отвечала мне после второго, максимум третьего гудка, даже если был поздний вечер. Неужели теперь прячется? Следовательно, она и в самом деле причастна к моему разводу?!
Разводу?
Я разведена?
Я не-хочу-не-могу-не-буду больше думать об этом прямо сейчас. Я должна вернуться домой и постараться дозвониться до Ферги. Я должна увидеть дочь и услышать ее голос. Я должна…
Я встала, не обращая внимание на то, что ноги казались ватными и будто не имеющими костей внутри. Голова кружилась, в ушах нарастал какой-то странный звук – словно назойливый писк комара или будильника. Может, это просто кошмар? Страшный сон? И я сейчас проснусь и увижу Фергала? И он мне все объяснит?
– Миссис Галлахер, вам плохо? – снова зазвучал заботливый голос адвоката моего мужа… моего бывшего мужа, судя по всему. – Вы побледнели. Может, воды? Вызвать врача?
– Не надо вра… – злобные мельтешащие кляксы вгрызлись в пекущие от слез глаза и, проникнув прямо в центр пылающего черепа, разорвались блаженной темнотой.
Глава 1
Полгода спустя
В мою тесную каморку, громко именуемую отдельным кабинетом, из-за которого я по бытующим в женской части коллектива слухам вот уже полгода как числилась в любовницах то ли шефа, то ли одного из его директоров, без стука ввалился мистер Катош.
Дьявол, надо было запереться на ключ, закрыть жалюзи и оставить только настольную лампу, тогда снаружи выглядит так, будто в кабинете никого нет. Могу же я иногда выйти? Хотя бы в уборную, да?
– Тания, напомните-ка, вы же у нас наполовину русская? – вопросил он, вальяжно развалившись на единственном стуле для посетителей.
– Если быть точной, то на четверть, сэр. По бабушке. Она русская. Была, – мысленно чертыхаясь из-за внезапного вмешательства в рабочий процесс, ответила я, продолжая одновременно набирать текст и заученно улыбаться – не улыбаться нельзя, иначе сидящий сейчас у меня директор по персоналу сделает замечание на тему моей недружелюбности и нелюдимости. А как можно улыбаться дружелюбно и непринужденно, когда до окончания рабочего дня осталось полтора часа, а мне почти две с половиной страницы надо еще успеть перевести? И, можно подумать, он не пересмотрел только что мое дело от корки до корки прежде чем зайти ко мне. Ну да, ну да. Так я и поверила. Скорее уж Тунгусский метеорит повторно упадет на Землю, чем наш вездесущий ЭйчАр (Human Resources – отдел, отвечающий за работу с персоналом в компании. Прим. Автора) спросит у сотрудника то, чего не знает о нем сам.
– Так это же очень удачно! Нам как раз требуется специалист, который… э-э-э… не только говорит на этом варварском языке, но и понимает специфику русской культуры и менталитета! – с воодушевлением воскликнул Катош. – Иисусе, эти русские с их навязчивой ностальгией по полосатым деревьям и любовью к классическому балету будто с другой планеты! – всплеснул он огромными пухлыми лапищами. – Как же здорово, что в свое время я разглядел в вас потенциал и настоял на том, чтобы вас взяли на работу несмотря на отсутствие опыта! А ведь босс был против, – он выжидательно прищурился, будто намекая на то, что я в очередной раз должна выразить ему свою признательность. – Да оторвитесь вы от этой бумажки, подождет она, – и мистер Катош попытался закрыть развернутый журнал, придавленный для верности тяжелым дыроколом.
– Простите, сэр, этот перевод ждут к завтрашнему утреннему совещанию, а задерживаться сегодня я никак не могу, мне надо присутствовать на соревнованиях. Дочка выступает, – ответила я, ловко выхватывая тяжеленный выпуск “Вестника Московского авиационного института”, открытый на статье об особенностях работы теплоприемника.
– Поверьте старику, вот эту чушь прекрасно переведут и без вас. Идемте скорее, нас ждет шеф, – все так же радостно блестя глазами, гудел «старик» ростом под два метра и с объемами, заслуживающими не только уважение, но и изрядное опасение.
Через пару минут весь офис с любопытством наблюдал за тем, как Айзек Катош, серый кардинал компании, чуть ли не волочит меня за руку в сторону кабинета руководства. Боже, завтра жди с самого утра делегации умирающих от любопытства барышень из отдела маркетинга. Не удивлюсь, если всю ночь в их междусобойном чате будут делать ставки на то, для чего именно такую мелкую сошку, как я, пригласили к самому боссу: выгнать, повысить, отругать за дело или просто выпустить пар за пустячную ерунду – шеф отличался вспыльчивым характером, так что прилететь любому из нас реально могло за что угодно.
– Вот она, Виктор! Это же находка! Настоящая находка! А кто настоял на приеме на работу без опыта? Я! И не ошибся! Потому что Катош никогда не ошибается.
– Айзек, успокойся, – оборвал расшумевшегося директора по персоналу шеф, тяжело глядя на меня исподлобья.
Честно говоря, с исполнительным директором я старалась пересекаться как можно реже. Не приведи господи нарваться на его плохое настроение. Как муха какая укусит (а бабушка говорила “вожжа под хвост попадет”), так просто невозможно – уж больно грубо и резко, на мой взгляд, он разговаривал с подчиненными, независимо от гендерных, расовых и возрастных различий. А, возможно, так казалось только мне? Ведь в отличие от всех остальных я была не только новым членом его давно сработавшегося коллектива, но еще и просто человеком, кто к своим тридцати семи с хвостиком годам так и не приобрел опыта жизни в качестве офисного планктона.
– Русский, значит, знаете и говорите на нем? И как? Свободно?
Я слегка повела плечами.
– Сэр, свободно говорят только носители языка. Ну, еще те, кто живет в языковой среде более пяти лет, при этом постоянно совершенствуя этот самый язык. Моя русская бабушка умерла год назад, и с тех пор устную речь я мало практиковала. Только письменно, технические тексты.
Я, конечно, лукавила. Переводила я не только технические тексты. Бабуля в свое время умудрилась привить мне любовь к русской литературе, которую я читала запоем. И старые фильмы тоже смотрела. Именно старые, те, которые были еще “советские” – они были милыми, добрыми и очень-очень позитивными, так же, как и наши. Может, тогда просто вообще все люди были добрее и человечнее?
– Могу я поинтересоваться, в чем суть вопроса? Что надо перевести?
– Не что, а кого. И не единожды, а ежедневно. Завтра у нас начинает работать новый Технический директор. Русский. Ему нужен личный ассистент и переводчик. Прикреплю вас к нему.
Yopta! Сказала бы бабуля.
На несколько секунд я онемела, не зная, как реагировать на столь “лестное” предложение, от которого я вряд ли смогу отказаться. Но попробовать стоит, поэтому я осторожно начала маневр:
– Простите, сэр, язык без практики забывается очень быстро. Боюсь, я не готова вот так сразу согласиться на такую сложную и ответственную работу. Извините еще раз, но переводчик технических текстов и личный ассистент – это разные должности, разные оклады, разный опыт, в конце концов. Вы же понимаете, что в первую очередь я боюсь подвести вас, допустив некую неприемлемую ошибку…
Разумеется боюсь. А еще я просто не хочу быть личным ассистентом. Нет, ну в самом деле, я готова переводить по восемь страниц за рабочий день, но вот эти вот “подай”, “принеси”, “сделай чай”, “помой кружку”, а также заодно оплати счет за прачечную, напомни купить подарок любовнице, цветы жене… Требует слишком личного контакта. Чужой человек. Мужчина. Иностранец. Нет, это не по мне.
– Де юре останетесь переводчиком, де факто – будете выполнять работу личного ассистента. Зарплату увеличу на десять процентов. Рождественский бонус выплачу как за полный отработанный год. Больше возражения не принимаются. Просто идите и делайте, – сердито рявкнул босс.
Дьявол. Надо завтра резюме обновить на Индид и КериэрБилдер (популярные сайты по поиску работы в США – прим. Автора). Как бы не пришлось в скором времени новую работу искать. Хотя и эту-то с трудом нашла, считай, и не сама, а через знакомых моего бывшего му…
Стоп. Не думать.
– Миссис Галлахер, на самом деле все не так уж и страшно, – подключился Катош. – Ну подумаешь, будете переводить не тексты, вернее, не только тексты, но и устную речь, как раз и попрактикуетесь. Парень молодой, неженатый, даже по фото в личном деле видно, что еще и симпатичный, – и он подмигнул, как ему, наверное, казалось, лукаво.
– Так, Айзек, свои эйчаровские технологии за дверью применять будете, – хлопнул по столу босс. – Некогда мне уговаривать. Сказал, будет помощником у русского, значит будет. Все, идите уже. Мне еще хренеллиард вопросов решить надо, – раздраженно взмахнул рукой Ковальски, давай знак, что аудиенция окончена.
– Мистер Катош, сэр, при всем уважении, я не понимаю, как можно такие вопросы решать вот так… э-э-э… стремительно, – предприняла я еще одну попытку, когда мы вышли от начальства. Тщетную. Это уже было ясно, как божий день.
Бабушка сказала бы “решить с кондачка”. Я так и не нашла точного определения этому слову, но выражение запомнила.
– Тания, на самом деле все просто замечательно. Мы выиграли сложнейший тендер, выцарапали высококвалифицированного специалиста, правда, не того, кого хотели. Должен был приехать один наш давний знакомец, поляк, и для него у нас был готов помощник. Но буквально за три дня все изменилось, благо, направляющая сторона взяла на себя все вопросы по миграционной службе и заморочкам с визами. Так что то, что вы у нас работаете и у вас именно те языки, которые нам нужны, это просто счастливое совпадение. И потом, давайте будем откровенны, – тон Катоша, прежде немного легкомысленный и шутливый, приобрел отчетливо угрожающее звучание. – Вас взяли на работу исключительно благодаря моей протекции. Вы неплохой сотрудник, и у вас все вполне себе прилично с качеством текста, но, простите, у вас, в вашем довольно солидном возрасте не было ни малейшего опыта работы. Вы же просто… – он окинул меня оценивающим взглядом, – просто домохозяйка. Были. Мы и так вошли в ваше положение, сопереживая и практически спасая в сложной ситуации…
– Сэр, я благодарна вам за оказанное мне доверие, – стиснула зубы я. – Но у меня все же есть диплом, и…
– Миссис Галахер, не порите чушь. Диплом ландшафтного дизайнера? Не пытайтесь показаться глупее, чем вы есть. Все-таки замужем за таким человеком были…
Наткнувшись на мой взгляд, Катош запнулся и продолжил в своем привычном легком тоне:
– В общем, не переживайте, дорогуша. Как были переводчиком, так и останетесь. Да еще и повышение зарплаты только что себе выбили. А вот Джессика, которая ждала поляка, кстати, очень расстроилась. Представляете, как она вам теперь завидовать будет? – радуясь непонятно чему, хохотнул Катош.
Да уж, представляю. Надо же – перешла дорогу нашей карьеристке, мечтавшей о взлете на очередную ступеньку. Жди теперь новую волну сплетен и шепотков.
Я зашла в свой кабинетик и развернулась на пороге.
– Ну что ж, мистер Катош, полагаю, сейчас самое время написать Ричарду Джексону, директору по закупкам, что вы отозвали у меня перевод инструкции нового оборудования в связи с переводом на другую де факто, но не де юре должность. С вашего позволения, я поставлю вас в копию этой переписки. Я могу идти? Надо как следует подготовиться к завтрашнему дню. Погрузиться в атмосферу языка, перетрусить вокабуляр, чтобы хватило хотя бы на первое время. Ну, вы понимаете, да?
– Да, да, Тания. Идите, конечно. Завтра без опозданий. Будем встречать нашего нового коллегу, – вернувшись в свое благодушное настроение, пропел Айзек и величаво уплыл в сторону техотдела. Очевидно, чтобы лично порадовать Дика задержкой с переводом текста.
Закрыв за Катошем дверь, я громко и с чувством произнесла еще одно любимое бабушкино ругательство.
– Pizdets!
Глава 2
Мой красный фордик ловко лавировал в потоке машин. Маленький, по сравнению с теми машинами, на которых я раньше ездила, практически блошка. Юркий, вертлявый, мы с ним влезали даже в самые тесные парковочные места, умудряясь выйти из сражений за бесплатную парковку практически без повреждений. И не надо голову ломать, куда очередного громадного монстра присунуть. А с монстрами теперь пускай та кошка драная заморачивается.
Стоп! Не думать!
Вот и сейчас возле спортивного комплекса скопилось изрядное количество машин родителей, приехавших глянуть на соревнования по бальным танцам. Припарковаться практически негде. Но мне много места и не надо, вот тут, чуток на газон заеду и вуаля!
– Эй, леди! Это газон!
– Оу, pelmennaya, balalayka, miedved, garmoshka, babushka, borsch! – скороговоркой проговорила я возмутившемуся господину и широко улыбнулась ему.
Удивительно, как любой набор слов на иностранном языке – с обязательным беглым звучанием и любезным выражением лица – может помочь сойти за гражданина другой страны. На слух незнакомую тарабарщину различить довольно трудно, особенно, если это касается языков стран Восточной Европы. Это сбивает с толку. Да и как орать на человека, который вроде как разговаривает с тобой и продолжает делать то, что считает нужным? Вот и этот растерялся, а потом махнул рукой – что взять с глупой иностранки.
Поступила я сейчас, право слово, отвратительно, признаю. И замечание это заслужила совершенно справедливо, даже оправдываться не буду. Но уже что есть, то есть, пускай выпишут штраф за парковку в неположенном месте, а совесть меня теперь и так помучит вдоволь.
Совесть у меня такая, зубастая тварь. После встречи с той выдрой, когда опрокинула на нее вазон с подвявшими (соответственно, жутко вонючими) цветами, эта чертова совесть меня грызла и пилила, наверное, с месяц. Или это было чувство вины за секунду испытанного триумфа? Или неожиданная гордость собой, когда заметила промелькнувшее в глазах бывшего мужа какое-то странное чувство, которое он попытался тут же скрыть от меня, бросившись на помощь попавшей в беду даме?
Стоп! Не думать!
В фойе мой взгляд натолкнулся на группу мамочек других конкурсантов, собравшихся у кафетерия.
– О, Тания! – взволнованно вскинула руку одна из них, Лайза, дочь которой тоже занималась у “нашего” тренера. – Ты все же пришла?! Мы волновались. Все же такой ответственный день для Эйприл, ей так нужна поддержка мамы. Девочки сейчас в раздевалках, готовятся.
Я стиснула зубы. Ну да, как же, волновались они. Скорее, перемывали косточки нерадивой “мамаше”, которая не явилась вовремя с коробочкой испеченных собственноручно маффинов к кофе и не является образцом матери и хозяйки. Им плевать, что я бегу с работы в то время, как они могут позволить себе оставаться дома и весь день уделять готовке и уборке. Но совесть… очередной укол ее острых зубов пережить было не так уж просто. Если бы Фергал оставался рядом… если бы мне не приходилось разрываться между построением карьеры и домом…
Собравшись с силами, я ответила непринужденной улыбкой, затем повернулась к женщинам спиной и набрала номер дочери.
– Ма, ну ты где? – голос в трубке был возбужденным, но не растерянным. Это хорошо. Значит, Зая моя настроилась и готова выложиться по полной. Вот и замечательно.
– Солнышко, я уже буду в зале, как и договорились. Обязательно помашу тебе, ладно?
– Ладно! Ну все, мама-талисман, держи за меня все то, что ты там обычно держишь. Я побежала.
– Удачи, детка. И успеха! – я наощупь положила телефон в сумочку и направилась по коридору в сторону зала, вливаясь в поток других родителей.
В зале меня поджидала очередная неприятность. Так как у нас с дочерью есть особая примета – мне нужно сидеть на определенном ряду, в определенном кресле, чтобы принести ей удачу, – то обычно я загодя приезжала и занимала положенное место. Но теперь, из-за моего опоздания, ряды уже успели наполниться зрителями, и, войдя, я заметила, что с другой стороны зала на мое кресло нацелился какой-то тип. Э нет, парниша, это моя добыча! С удвоенной энергией и всей возможной вежливостью и аккуратностью, на которую только была способна в сложившихся обстоятельствах, я принялась протискиваться к цели, и тут…
Хрясь!
Застрявший в неведомо откуда взявшейся в полу щели каблук предательски хрустнул. Еще одна любимая пара будет выброшена сегодня на помойку. А ведь это те самые туфли, в которых я была, когда мы с Фергалом попали под дождь, выходя из ресторана на Манхэттене, куда он возил меня на годовщину нашей свадьбы! И тогда эта обувь выдержала все! О, как я ее любила! И его…
Стоп! Разошлась сегодня! Не думать!
Последний рывок, и я почти уже на месте!
Хэщь!
Второпях застегнутая сумочка распахнулась, раскрыв любопытствующим нежно-розовое нутро покладки настоящей Шанель, и из нее серебристой рыбкой нырнул в толпу мой телефон. Ну, как нырнул. С несвойственной слегка надкушенному райскому фрукту агрессией он тюкнул по голове сидевшего ниже мужчину, а потом, будто устыдившись собственной внезапной атаки, мягко спланировал к пострадавшему на колени.
– Yopaniy frot! – с перепугу выпалила я очередное словечко из русского лексикона, которое с успехом заменяло моей бабушке крепкое ругательство в определенных ситуациях, а затем с виноватой улыбкой склонилась над пострадавшим. – Простите, сэр, надеюсь, я не сделала вам больно… Мне очень, очень жаль…
Вместо того, чтобы возмутиться или хотя бы с соответствующим видом принять мои извинения, мужчина обернулся и радостно сверкнул глазами.
– О, вы говорите по-русски? – вопросил он при этом на очень хорошем, но явно не родном английском. – Вот уж не ожидал услышать здесь… кхм… знакомую речь!
– Да, я говорю по-русски, и спасибо за комплимент, очень приятно, – вежливо улыбнулась я ему, одновременно с этим стараясь не краснеть слишком густо от того, что кто-то в этом зале понял истинное значение сказанного мной.
– Не переживайте, мэм, вы не доставили мне никакого беспокойства. И вот, держите ваш телефон. Надеюсь, он не повредился, встретившись с моей головой, – непонятно откуда взявшийся на этих «типа международных» соревнованиях русскоговорящий иностранец в очередной раз продемонстрировал мне отличную работу своего стоматолога и повернулся снова к сцене.
Отвлекшись на телефон и разговор с гостем нашего прекрасного штата, я совершенно забыла про пострадавший каблук и, сделав шаг в узком проходе, да еще и столкнувшись с тем самым наглецом, что умудрился уместить-таки свою пятую точку на моем кресле буквально перед самым моим носом, я потеряла равновесие.
Вы представляли себе ситуацию, когда красивая девушка (ладно, ладно, взрослая женщина) случайно подворачивает ногу и, изящно взмахнув тонкими руками, падает? Но не на пол, разумеется, а на прекрасного принца, который тут же подхватывает ее и бегом несется в ближайшую церковь, дабы сочетаться узами нерушимого брака с не умеющей держаться на ногах растяпой?
В девчачьих мечтах выглядит красиво. А когда ты падаешь в узком проходе между рядами, причем один из рядов намного ниже, чем тот, с которого ты падаешь? А еще у тебя сломан один каблук. А еще до сих пор расстегнута сумочка. Плюс узкая юбка. Плюс короткий пиджак. Плюс чулки, от которых ты так и не отучила себя, потому что их так любил первый (и единственный) бывший муж…
Стоп! Не думать! Падай лучше в правильное место!
Вскрики и испуганные возгласы сопровождали мое позорное падение куда-то в нижнее междурядье. Кто-то недавно в “Открытом микрофоне” глумился над тем, как падают пьяницы – мол медленно, заторможенно, как в съемках первой «Матрицы». Мне казалось, что я летела так же – не столь отточенными движениями хорошего выполненного трюка, но с максимально задействованными участниками действа – справа, слева, сверху и, самое главное, снизу, на того самого иностранца. Как хорошо, что он выглядит довольно крепким на вид!
– Упс! Клянусь, я не нарочно! – я даже ладошку вскинула вверх, лежа на спине с задранной юбкой, явно разорванной по шву.
– Господи, с вами все в порядке?
Похоже, порвала юбку, явно потеряла кучу всего из сумочки, опозорилась перед толпой народа, дважды ушибла какого-то несчастного приезжего, любителя бальных танцев, который теперь наверняка унесется из нашего прекрасного города, вопя от ужаса, что во время просмотра волшебного венского вальса в исполнении дважды лауреатов международных конкурсов его пришибла какая-то сумасшедшая, которая еще и матерится по-русски. А так со мной все в порядке.
Кряхтя, как наша старенькая мопсиха Пич, я попыталась встать. Перепуганный моим падением «тюкнутый» наклонился, чтобы помочь, ровно в тот момент, как я, наконец, преодолела силу притяжения.
– Черт! Как же больно, – всхлипнула я, потирая шишку на лбу и встречаясь взглядом с трижды ушибленным.
Это как минимум Гаага, моя дорогая. Это суд, штраф, запрет на приближение и вообще пахнет международным скандалом. Господи, что сказала бы дочка, узрев цирк, устроенный ее “талисманом” перед столь важным выступлением?
Сквозь невольно подступившие от боли слезы я взглянула на пострадавшего, и через несколько секунд мы уже звонко хохотали, растирая лбы и пытаясь все же поднять меня с этого чертова пола и усадить рядом с таким поразительно терпеливым и мирным иностранцем.
– Послушайте, я вам должна. Серьезно. Таких нелепостей со мной не происходило уже бог знает сколько времени. Я стукнула вас сегодня по голове три раза. И каждый раз совершенно случайно. Честно. У меня к вам никаких претензий, я не злобная хейтерша и вообще вас не знаю. Просто, считайте, я ваш личный Тунгусский метеорит сегодня.
– Значит, у меня есть основание выкатить вам счет и потребовать оплаты по нему? – лукаво ухмыльнулся мужчина.
– Есть, – подтвердила я. – А вы откуда знаете русский? Приехали из России или тоже русские корни?
– Угу, – рассеянно ответил мужчина, то ли не расслышав моего вопроса, то ли так ловко уйдя от прямого ответа. – Будет ли считаться наглостью или, как у вас принято говорить, харассментом, если я поинтересуюсь вашим именем, о прекрасная незнакомка?
Слава богу, что в зале уже приглушили счет и вряд ли кто-либо заметил, как краска прилила к моим щекам. Этот мужчина оказался невероятно галантным, кто бы мог подумать? Моя бабушка любила Есенина и часто повторяла, что настоящий “russkiy muzhik” больше всего на свете любит две вещи – “pit y epazza”, и глядя теперь на внезапно образовавшегося собеседника, я почувствовала эти самые вибрации: уж не знаю, как там с первым, но второе он точно умеет и любит делать.
Я сморгнула, чтобы скрыть охватившее меня чувство… чего? Ощущения, что я мысленно едва не изменила мужу? Фергалу? Бывшему, который бросил меня, как ненужную вещь?
Что за khren со мной творится?!
И решительно протянула ему руку.
– Ну, поскольку в агрессивном поведении сегодня можно обвинить, скорее, меня, то ни наглостью, ни тем более харассментом мы этот вопрос считать не будем, – улыбнулась я. – Тания, приятно познакомиться.
– Андрей, – он аккуратно охватил мою ладошку своими – крупными, по-мужски грубоватыми – и поцеловал, склонившись так, что я невольно вдохнула его аромат полной грудью.
