Читать книгу: «Чухра»

Начало.

Два подростка, на вид десяти лет, хотя по их внешнему виду, точно, и даже приблизительно, определить возраст было очень затруднительно, устроились на корточках перед бетонной плитой. Если смотреть со спины, то они были одинаковыми. Оба тощих, в грязной одежде и оба одеты в мешковатые, серо-землистые комбинезоны, явно им не по размеру и не по росту.

У одного подростка, у комбинезона были обрезаны…, или неравномерно оборваны рукава и штанины, и в результате, было видно, что на одной ноге у него истоптанный ботинок и, опять же, больше, чем надо по размеру. А что надето на второй ноге и вообще, была ли обувь на ней, из-за висящих лохмотьев штанины, видно не было. На спине старого комбинезона можно было рассмотреть истертую надпись, но что была за надпись, этого уже разобрать было невозможно. Ворот комбинезона странно заворачивался и делал небольшой горб на шее и сползал у подростка на спину, открывая тощую, худую шею. На голове не понятно как, держалось что-то похожее на колпак или остатки капюшона. Из-под головного убора торчали давно не мытые, светлые волосы, закручивающиеся на концах. Этот подросток одной рукой, с которой рукав сполз почти до плеча, опирался на толстую плиту, а второй пытался что-то достать из-под нее, выгребая оттуда щебень, песок и небольшие обломки самой плиты.

Второй подросток сидел на корточках и безучастно следил за работой первого. Одет он был не в сравнение лучше первого. На нем тоже был грязный, забытый, когда стирался комбинезон, но он был ушит…, или ужат по бокам и собран на поясе в своеобразный пояс. На ногах у подростка были надеты высокие ботинки, в которые заправлялись штанины и голенища ботинок, были обмотаны куском веревки или куском шнура, не позволяющий расходиться высоким голенищам ботинок и одновременно, удерживающий края штанин в ботинках. Рукава комбинезона, как и у первого подростка, оборваны или обрезаны, но были закатаны до локтей и показывали его худые, жилистые, и давно не мытые руки. На его голове, как и у первого подростка, держался колпак и с одного края этого головного убора свисал кусок веревки, тесемки. Время от времени он брал край этой тесемки в рот, жевал его и прежде, чем что-то сказать, выплевывал.

В очередной раз, край тесемки вывалился у второго подростка изо рта, он сплюнул перед собой, не заботясь, куда именно попадет его плевок и произнес.

– Ну хватит уже. Издох твой защитник.

Что буркнул в ответ первый подросток, было не разобрать, но ответ явно не понравился второму. Второй подросток выбросил руку вперед и резко дернул за плечо первого подростка. После рывка, первый подросток почти завалился на второго подростка, но второй рукой, схватившись за край плиты, удержался. Первый подросток со злостью отдернул руку и с не меньшей злостью ответил.

– Заткнись, Швонь. Это ты во всем виноват. Это ты послал его туда, хотя сразу было видно, что плита совсем не держится.

– Я, или не я, – вяло и как-то безразлично возразил второй подросток, – теперь, какая разница? Теперь твой Кром сдох и я, буду заботиться о тебе.

– Да пошел ты…. – Куда был послан, а вернее сказать направлен второй подросток, ему явно не понравилось, да и прозвучало это слишком грубо и эмоционально. Он замедленно, явно показушно, поднялся на ноги и размахнувшись, залепил подзатыльник первому подростку.

Первый подросток почти клюнул носом в плиту, но вскакивать не стал и из сидячего положения, ребром ладони ударил второго подростка под коленную чашечку. Или удар был сильным, или второй подросток плохо, неудобно стоял, но он с громким вскриком рухнул на пыльный пол и при этом схватился за ушибленное место.

– А-а-а!! Сука белобрысая! Убью!

А хоть бы и сука…

Второй подросток метнулся к первому и нанес несколько ударов в лицо. Но толи второй подросток был более верткий или более сильный, но удары первого прошли мимо и самое большее пришлись на плечи. Между подростками завязалась потасовка и сразу стало видно, что первый подросток мельче второго и он пользуется чем-то похожим на кусок железки, зажатой в руке. Он пытался ударить этой железкой второго подростка, но каждый раз его рука была перехвачена или отбита. В конце концов, второй подросток подгреб под себя первого и сосредоточился на выкручивании чего-то железного…, ну по крайней мере блестящего, из руки первого подростка. В это время первый подросток извернулся, подхватил камень…, или большой осколок мусора и ударил второго подростка в плечо. По всей видимости, он метил в голову, но не достал, не хватило длинны руки, но и этого хватило, чтобы второй подросток откатился в сторону, при этом выпустив руку первого подростка и мстительно сказал.

– Ну подожди, вернемся в схрон, я тебе покажу.

– Как покажешь, так и отсохнешь, – возразил первый, более мелкий подросток и не выпуская из вида второго подростка, поднялся, отряхнул штаны со стороны спины, обошел его по небольшой дуге и опять принялся копать под плитой. Второй подросток понаблюдал некоторое время, с лежачего положения и уже более доброжелательно произнес, при этом садясь.

– Ну, ладно, хватит там копаться. Сдох он уже.

– Если б не ты… – Первый подросток застыл, пошуровал в вырытой им же норе и совсем тихо сказал. – Ботинок.

Второй подросток подхватился и на четвереньках бросился к вырытой норе под плитой. Оттолкнул первого подростка, сам засунул туда свою руку и долго, и настойчиво в ней что-то щупал. Потом осторожно вытянул руку и так же тихо, как и первый подросток, произнес.

– Точно, ботинок.

Под усилиями двух подростков дыра под плитой быстро расширилась и углубилась, и уже оба подростка, склонившись к дыре, внимательно и напряженно смотрели в нее.

– А ты говорил не докопаемся, – упрекнул первый подросток и победно глянул на второго. Второй подросток молча пожал плечами и первый распорядился. – Хватай за ботинок, и тащи.

– А может не надо? Ну его, мертвяка таскать.

– Сам ты мертвяк. Пощупай, ноги теплые, – настаивал первый подросток. – Хватай и тяни.

– Ну и что, что теплые? Мертвяки тоже теплыми бывают. – Не соглашался второй подросток и для наглядности спрятал свои руки за спину.

Первый подросток посмотрел на второго насупившись и уже потребовал.

– Тяни. А не то… – Что там может произойти, если второй подросток тащить откажется, не прозвучало, но и этой угрозы оказалось достаточно, чтобы второй подросток ухватился за ботинок того, что под плитой, и совместно с первым, упершись одной ногой в плиту, при этом весьма колоритно раскорячившись, потянул на себя за ботинок.

Может он тянул очень сильно или неудачно ухватился, но в результате его усилий ботинок соскочил с ноги спасаемого, и второй подросток упал на спину с ботинком в руках. Он скривил недовольную мину и отшвырнул ботинок в сторону. Комментариев от первого подростка не последовало, но хмурый, неодобрительный взгляд второй подросток заработал. Он шмыгнул носом, встал на оба колена, при этом уперевшись, как и первый подросток головой в край плиты, постарался сподручней ухватить за голую ступню и собрался тянуть, но первый подросток предупредил.

– Ты, это, не дергай. Давай по-тихому и вместе.

Оба подростка напряглись, засопели, но дело у них сдвинулось с места и постепенно, из дыры под плитой, появились ноги, надо отметить грязные и в одном ботинке. Потом колени и в конце штанины, собранные гармошкой до самой промежности. Первый подросток тяжело, глубоко вздохнул и на попе отполз подальше, поискав глазами во что бы упереться. Не найдя ни чего подходящего, сплюнул далеко в сторону, просто уперся ногами в пол и скомандовал.

– Ну, чего смотришь? Тяни.

Только оба подростка потянули из-под плиты третьего, а это, судя по ногам, тоже был подростком, как раздался из-под плиты еле слышный стон. Они оба бросили ноги и напряженно прислушались. Первый даже подался ближе к дыре под плитой и тихо спросил.

– Слышал?

– Может не он? Мертвяки тоже иногда стонут.

– Ну что ты заладил? Мертвяк, да мертвяк. А если и мертвяк? Вытащим, тогда точно и узнаем. Тащи.

Оба подростка теперь ухватились за одежду на третьем подростке и потащили его из-под плиты. Стон повторился и первый подросток победно глянув на второго распорядился.

– Тише тащи, лицо не пошкрябай.

– Чего там шкрябать? – почти возмутился второй подросток, но усилия по вытаскиванию третьего ослабил.

Оба подростка осторожно, не спеша вытащили третьего подростка из дыры под плитой, и первый подросток припал к груди вытащенного ухом. Когда второй подросток собрался что-то спросить, первый показал ему палец, давая понять, что бы не мешал и буквально через минуту, довольно заулыбавшись сообщил.

– Живой.

По виду второго подростка, он не поверил и оттолкнув первого подростка, сам припал ухом к груди третьего. При этом он постарался оттянуть край комбинезона и приложить свое ухо к голому телу. Некоторое время он прислушивался, и по его виду можно было понять, что он недоволен.

– Точно, дышит, – вынужденно согласился он и не поднимаясь с колен, потянулся рукой к сжатому кулаку третьего подростка. Но как ни странно, первый подросток был начеку и тут же потребовал.

– А ну не тронь. Это добыча Крома. Очухается, он и распорядится.

– Это наша добыча, – возразил второй подросток, но первый нахмурился и спросил.

– Тогда почему ты за ней не полез? Забыл? Сам от нее отказался.

– Молчи, млява, – немного с превосходством заявил второй подросток, который откликался на имя Шволь. – Все равно, в этом есть и моя часть. Пусть благодарит, что из-под плиты вытащили.

– Гнида ты. Сколько раз Кром тебя спасал?

– Нашел что сравнивать. Одно дело на деле спасать, а другое из-под плиты тащить. На деле, и я не раз спасал его шкуру.

– Ага, от тебя дождешься. Скажи спасибо, что не рассказал Крому, как ты на последнем деле попытался сбежать раньше времени.

– И не бежал я никуда. Там серики заявились.

– Серики, – передразнил первый подросток. – Как увидел сериков, так сразу в штаны наложил.

– Заткнись, млява болтливая.

– А ты не тронь не свое.

– Ладно, пусть старший рассудит, – нехотя согласился Шволь и потребовал. – Ботинок принеси.

– Сам зашвырнул, сам и тащи. – Оба подростка посмотрели друг на друга несколько секунд, потом первый сморщил нос и согласился. – Ладно, схожу, но ты не тронь.

Прошло пять дней, после того, как Крома притащили в обжитой подвал и положили в темном углу на матрас набитый старым тряпьем. Все эти пять дней он бредил и бормотал на непонятном языке. В первые дни к нему подходили многие, даже из других убежищ. Сидели рядом с ним, подолгу прислушивались к его бормотанию, но каждый слушавший только пожимал плечами, покидая убежище и крутил головой. Что бормотал Кром и на каком языке или наречии, никто понять не мог. И на пятый день старший убежища подозвал Шволя. Не сказать, что этот старший сильно отличался от других подростков живущих в этом убежище, но старшим его поставили более старшие, которые разрешили подросткам жить на их территории. Ну, и естественно, платить за проживание.

– Шво-оль. – Начал старший, помолчав, сплюнул на землю, скривил одну сторону губ и втянул через приоткрывшиеся губы воздух. Он всегда так делал, когда ему приходилось кого-либо серьезно предупреждать либо ставить условия и Шволь напрягся. Старший повторил. – Шволь, мне не приятно говорить, но Крома я не могу больше держать в убежище. От него и вашей компании нет поступлений, а то, что вы принесли вместе с ним, уже закончилось.

– Что ты хочешь предложить?

– Ты наверное не понял. От Крома уже начало вонять. Скоро вонь дойдет до сериков и сюда заявится надзор.

– Софт, еще пару дней. Кром придет в себя и мы все отработаем. Ты же знаешь. – Старший цвыркнул одной стороной губ, скривился и более надменно заявил.

– Старшие предупредили, что Кром навлечет на нас беду. Его слишком сильно приложило по голове и по их сектору пошли слухи. Это добром не кончится. Мне, в убежище, не нужны серики.

– Софт, еще пару дней и если Кром не придет в себя, мы уйдем.

– Ты не понял. Я не гоню тебя с Гоном. Уберите Крома и можете оставаться.

– Так не получится. Ты же знаешь, как Гон привязан к Крому.

– Я сказал свое слово, а решать вам. Завтра еще один день и все.

Возле лежанки с Кромом на корточках сидел Гон. Когда к нему подошел Шволь, он поднял голову и спросил.

– Уломал?

"Нет" – мотнул головой Шволь и в свою очередь спросил.

– Как он?

– Никак. Бормочет всякую ерунду и стонет.

– Поил сегодня?

– И поил и кормил. А он таращится и только мычит.

– Софт сказал, что нас не гонит.

– Оно и понятно. Но без Крома, мы долго в убежище не продержимся.

– И что предлагаешь?

– Есть один вариант. Помнишь, полгода назад, один из команды Ларка покалечился?

– Ну.

– Они его тогда в приют сдали. Может и нам…, это…, Крома…, в приют?

– Не донесем.

– И не надо. Я там присмотрел, коляску. Правда, одно колесо сломано, но если Крома погрузить на одну сторону…

– Первые серики схватят.

– Скажем, что нашли.

– Не смеши. Сами в приюте быстрее Крома окажемся.

– А я бы пошел с ним в приют.

– Сдурел? – возмутился Шволь. – Если такой смелый, можешь и один тащить Крома. Там, таким как ты, всегда рады. Ты о приюте у Софа спроси, – Шволь развернулся и пошел в сторону, а Гон с сожалением посмотрел на Крома, шмыгнул носом и тихо произнес.

– Прости Кром, но я не хочу в приют.

Шесть часов спустя к зданию с темной стороны подкатила совсем небольшая платформа на трех колесах. На платформе лежал подросток, ноги его спускались с края платформы, одна рука свешивалась за край, а вторая лежала на платформе. Двое подростков попытались снять лежащего на платформе, но это им не удалось и один другому тихо сказал.

– Брось ее.

– Софт приказал вернуть, – тихо возразил ниже ростом.

– Брось ее, – повторил чуть выше и добавил. – Скажем, что нас засекли.

– Ты что, Софта не знаешь? Долг на нас повесит.

– Если мы его здесь просто бросим, его долго не найдут.

– Надо привлечь, – посоветовал более низкий.

– Ага, чтобы сериков вызвали. Нет, толкай дальше.

– К следующему зданию мы не пройдем.

– Плевать. Мы уже и так засветились. Посмотри вверх, на край крыши. Нас видят.

– Тогда ноги?

– Не спеши. Толкай.

Двое подростков оттолкали трехколесную повозку до половины расстояния между зданиями и одновременно рванули в сторону, в тень соседнего здания. Потом их тени мелькнули уже на выходе, между двух зданий и пропали в не зоны видимости камер наблюдения.

Охранники, которые все время наблюдали за действиями ночных посетителей, ухмыльнулись. И один у другого спросил.

– Ну, серых вызываем?

– Зачем? Разве не понятно? Шантрапа со свалки, подкинула нам еще одного из своих. Интересно, живой или нет? А то прошлый раз мертвого принесли и бросили.

– Я не помню.

– Откуда тебе помнить? Ты тогда еще здесь не работал. Что делать будем?

– Не охота тревогу из-за всякой швали поднимать. Может, дождемся утра? Тут осталось, всего ничего.

– А если еще живой?

– Нам какая разница? Тогда сообщим старшему, а он пусть решает. Лично я, туда ночью не пойду.

– Боишься?

– Не то чтобы боялся, но сам говорил, что шантрапа на все способна.

– Ладно, сидим на месте. Сообщи старшему.

Через полчаса к ним на пост наблюдения заявился старший смены и с недовольным, заспанным видом, спросил.

– До утра не могли подождать?

– Сам смотри. – Предложил один из охранников и включил запись, как двое подростков приволокли трехколесную платформу. Старший посмотрел молча, некоторое время молчал и сказал, скорее всего, для себя самого.

– Надо проверить. – Оба охранника промолчали, а старший прокрутил еще раз запись и спросил. – Почему не проверили?

– Ты сам не велел, одному в ночное время не выходить из казармы. – Возразил один из охранников.

– Велел, велел. Кто знал, что они опять нам подарок подкинут? – После третьего раза просмотра записи, старший распорядился. – Поднимай сменщиков и втроем марш на улицу.

– Ребята обидятся. – Возразил один из охранников. – Им еще как минимум, два часа дрыхнуть.

– Тогда сам иди.

– Может с тобой? – Выражение хоть и прозвучало вопросительно, но в нем явно чувствовалась поддевка. Старший медленно перевел взгляд на спросившего, и недовольно согласился.

– Можно и со мной. Бери парализатор и поставь его на полную мощность.

– Откроем оружейку, сыграет тревога у серых. Они прискочат, мало нам не покажется.

– Ты забудь эти обзывалки. Секроты. А то штраф выпишу, будешь меньше языком болтать. А на счет тревоги, доложи секротам, что у нас ЧП. Отправь запись и предупреди об открытии оружейки.

Старший и еще один охранник, осторожно приблизились к платформе, на которой свесив ноги и руку лежал подросток. У него на груди лежал кусок пластика и на нем было крупными буквами нацарапано. "КРОМ". Старший взял в руки кусок пластика, прочел вслух каракули и с насмешкой спросил у охранника.

– Ты тоже так же пишешь?

– Это еще почему? – не то удивился, не то обиделся охранник.

– Так ты, тоже, из этих.

– Это когда было? У меня первый ранг социальной значимости.

– То-то ты в охранники пошел. С первым рангом, мог бы работенку и поспокойней найти.

– Куда спокойней? За полгода службы, ни одного происшествия. Это первое.

– Тоже мне нашел происшествие, – насмешливо возразил старший. – Вот когда наши шкеты бунт подняли, вот тогда было происшествие, а это так, ерунда. Бери тачку и толкай к изолятора.

Часа через три, а то и через четыре, старшего охраны приюта вызвал к себе доктор. Он то и настоящим доктором не был, так, старший техник медицинской службы, подрабатывающий в приюте в качестве доктора. Появлялся в приюте только по вызовам и то, корчил из себя невесть что. Старший охраны мог бы и послать его куда подальше, но с ним связывался сам директор приюта и предупредил, что придет доктор и надо оказать ему посильную помощь. Знал он эту посильную помощь. Поставь сюда, перенеси туда, подними это. Вот и не пошел сам, а отправил к доктору одного из дежурной смены, при которых привезли подростка.

Доктор увидел простого охранника, скривился недовольно и спросил.

– А где старший?

– Занят. Что-то там со следящей камерой на дальнем конце.

– Это от туда, где шпана прошла?

– Ну да. Мы вначале и не поняли, а потом разобрались, а дальняя камера не работает. Скорее всего, шпана и повредила ее. Вам чего надо?

– Расскажи, как этого нашли.

– А мы его и не искали. Его еще двое, таких же, привезли. Мы только его в изолятор занесли. А платформа, вон, во дворе стоит. Воняло от него порядочно, а так…

– Это я и сам учуял. Что о подростке сказать можешь?

– Ни чего. Когда мы его нашли, у него на груди кусок пластика лежал, а на нем нацарапано "Кром", вот и все.

– Значит его Кром зовут?

– Может и Кром, мне какая разница. Еще что-то, а то я пойду.

– Иди уж.

После охранника, к доктору зашла штатная медицинская сестра приюта. Вот она, для приютских, была и доктором и сестричкой и нянечкой, если кому плохо или животом мучается. Медсестричка проводила взглядом охранника, которого встретила в коридоре изолятора и входя к доктору спросила.

– Что этот, охранник, сказал?

– Ничего. Сказал, что на нем лежала табличка с именем. Так что нашего подкидыша зовут Кромом.

– Кромом? – удивилась медсестричка. Доктор подтверждая кивнул головой и больше для себя, раскрывая, как он любил говорить, журнал приема больных, пробормотал.

– Так и запишем, Кром найден… – Он посмотрел на медсестричку, как будто ожидая от нее подсказки и ухмыльнувшись повторил. – Кром Найден. Будет у него имя и фамилия. Ты как, не против?

– Мне-то, какая разница как ты его запишешь. Кром, значит Кром, а с фамилией, ты наверное поспешил.

– Ничего не поспешил. Думаешь, у этих в развалинах, есть настоящие фамилии? – Медсестра скривилась, не собираясь отвечать, и отмахнулась рукой, мол, пиши что хочешь. Доктор и сам не был в восторге и в слух повторил. – Кром Найден. А что, звучит не плохо. – Успокоил он себя. – И по привычке внес запись в журнал указав имя, выдуманную им же фамилию и запись при каких обстоятельствах был найден подросток. Потом посмотрел на медсестричку и спросил. – Лоти, ты осмотрела подростка?

– Не только. И помыла и осмотрела. У меня такое чувство, что его не только ударили по затылку, но и потоптались по нему ногами. На затылке, приличная рана от удара, ребра в нескольких местах треснуты, ссадины по телу, рукам и лицу. Это мое мнение, но после того, как по нему потоптались, его еще и протянули через что-то узкое. На затылке такая рана, что можно предположить, что и кость промята.

– Так пощупала бы, – предложил доктор. Медсестричка недовольно скривилась и в свою очередь посоветовала.

– Ты у нас доктор, вот ты и щупай.

Он нехотя поднялся из-за стола, с упреком глянул на медсестричку, и подойдя к двери в соседнее помещение, открыл дверь. Заглянул в проем, не заходя в соседнее помещение, скривил нос от запаха и опять закрыл дверь. Медсестричка посмотрела на него с улыбкой и с упреком спросила.

– Посмотрел? – Доктор недовольно посмотрел на сестричку долгим взглядом, сморщил одну сторону лица и не счел нужным отвечать на подколку. Он и без напоминаний медсестрички прекрасно знал, что никакой он не доктор, но его общих знаний по медицине, а больше по медицинской технике, вполне хватает, чтобы числиться в этом приюте на должности доктора по вызовам. Он уселся на свое место и все же спросил.

– Что ты предлагаешь?

– Есть два варианта. Ты настроишь нашего механического доктора на обследования подростка и возможное его лечение, или звоним в нормальную больничку и передаем его на лечение туда.

– Мехдоктора я могу настроить, но ты же знаешь, что в нем нет даже половинной заправки, а та, что осталась, полугодовалой давности. Как ты говоришь, в нормальную больничку, подростка не разрешит отправить наш директор. Он хоть и не плохой человек, но скупердяй порядочный.

– Тогда настраивай своего мехдоктора и ложем подростка на стол, а то не ровен час, тебе придется оформлять на него заключение о смерти.

– Добрая ты у нас, – толи похвалил, толи упрекнул доктор. – А по мне бы, и свидетельство о смерти оформить можно. Подобной швали, столько в развалинах водится…

– Забыл о своей студенческой клятве доктора? – перебила его медсестра.

– Ничего я не забыл. У нас и клятвы никакой не было. Так, предупредили об ответственности о не оказании помощи и все. Ладно, пойду настрою техдоктора, а ты сама, этого вонючку на стол ложи.

Техдоктор жужжал над подростком уже второй час, и доктор терял терпение. Он уже несколько раз порывался отключить техдоктора, но постоянно наталкивался на взгляд сестры и сжимая зубы, усаживался на свое место. Он встав из-за стола в очередной раз, глянул в спину сестрички, которая застыла на одном месте, к чему-то прислушиваясь, и поинтересовался.

– Что там?

– Вроде бы как тональность изменилась, – медсестричка сделала несколько шагов к окну, посмотрела в него и немного с упреком произнесла. – Точно изменилась. Серые заявились.

– Долго они добирались, – высказал свое мнение о секротах доктор. Медсестричка кивнули головой, соглашаясь с доктором и спросила.

– А куда им спешить? Приняли смену и заявились.

Через пяток минут дверь в помещение, где находился доктор и сестричка, без стука распахнулась, и вошли два человека в форменной одежде с каким-то прибором в руке одного из них. Ни слова не говоря, тот, что держал прибор, поднял его, у прибора засветилась зеленым светом передняя панель, он еле слышно прошуршал, показывая свою работу и замолчал. Секрот с прибором что-то внимательно рассмотрел на панели управления, повторил операцию проверки, но на этот раз поводил прибором из стороны в сторону и недовольно скривившись, сказал своему напарнику.

– Повышенный фон. Проводить обработку не обязательно, но надо отметить.

– Здесь везде повышенный фон, – возразил напарник и посмотрел на доктора. – Проверку найденыша, делали?

– Нет. Одолжите свой сканер, пойду проверю.

– Без надобности. Генетические изменения имеются?

– Офицер, – почти возмутился доктор, – вы вообще, о чем спрашиваете? Что бы проверить найденыша на генетические изменения, нужна соответствующая аппаратура. Вы видите ее у нас? Если вам это надо, найденыш в соседней комнате, можете сами и проверить.

Секрот скривился от такой отповеди, и глянув на напарника, распорядился.

– Сходи, проверь, и образец ДНК сразу возьми.

– Все его ДНК в канализацию спустили. – Немного насмешливо произнес доктор, намекая на грязь на подростке, но на его реплику никто не обратил внимание и один из секротов пошел выполнять приказ, а оставшийся секрот, посмотрел на доктора и спросил.

– Как записали найденыша?

– Его имя было выцарапано на куске пластика, а фамилию… – Доктор улыбнулся и ответил на вопрос. – Кром Найден.

Секрот не выказал ни какой реакции, пометил у себя на ручном терминале и спросил громче, обращаясь к своему напарнику.

– Ты чего там застрял?

Из соседней комнаты вышел второй секрот, показал дисплей прибора своему напарнику, они оба переглянулись и собрались уходить, но доктор их задержал вопросом.

– Уважаемые офицеры, может, с нами поделитесь?

– С результатами ДНК и генетических изменений, можете ознакомится через пару дней, – ответил тот секрот, что держал в руке прибор. – Тест на радиационный фон и внедрение посторонних предметов, отрицательный. Показания общего физического состояния, ниже средних. Биологических имплантатов или точек влияния не выявлено. Одним словом, подросток ваш.

Оба секрота прошли через проем двери, а доктор высказался им в спину.

– И на этом спасибо.

Медсестричка, все еще стоящая у окна, не вмешиваясь в происходящее, а через несколько минут, после ухода секротов, прокомментировала.

– Улетели, – развернулась в сторону доктора и спросили. – Что делать будем?

– Отмечу в графе, что принят. Что мы еще можем сделать? Не пора его со стола снимать? – Медсестричка прислушалась, и кивнув головой, сообщила.

– Твой техдоктор замолк. Надо посмотреть. Иди отключай.

Через пару дней, после посещения приюта секротами, в изолятор заглянул сам директор приюта. Мужчина в возрасте. Широкое лицо, нависшие брови и постоянно сжатые губы. Его никто не видел улыбающимся и казалось, при разговоре с ним, что он постоянно сердится. Костюм на мужчине выглядел далеко не новым и потасканным, хотя можно было заметить, что за ним ухаживают. Мужчина вошел не стучась, осмотрел комнату, остановил свой взгляд на медсестре и спросил, указав взглядом на место доктора.

– Этот, не появлялся?

– А что он у нас забыл? Он появляется только за денежками, – директор соглашаясь, кивнул головой и спросил.

– Зачем звала?

– Ты уже знаешь, у нас новенький.

– Доложили, – коротко согласился директор и вопросительно уставился на медсестру. Сестричка вздохнула и сообщила.

– Мне нужна твоя помощь.

– В чем?

– Парнишке, что лежит у меня, надо бы ему помочь.

– Зачем он тебе?

– Будешь удивлен. У него радиационный фон ниже среднего и генофонд почти чистый.

– Да? – соизволил удивиться директор. – Откуда узнала?

– Когда секроты прилетали, сделали ему полную проверку. Я затребовала результаты, и ответ получила вчера вечером. Скажу больше, у него ДНК на первом уровне изменений. Нет биологических имплантатов и точек влияния. Он абсолютно чист.

– Из высших? – удивился и насторожился директор. Некоторое время он молчал, глядя в упор на медсестру и потом сказал. – За последние лет пятнадцать, о пропаже детей высших не сообщалось. – Он посмотрел в сторону пустого места доктора и спросил. – Этот, знает?

– Нет. Не говорила. Только тебе.

– Усыновление? – еще больше нахмурился директор. – Возраст у него не тот, староват будет. Да и кто возьмет из нашего приюта, – в последней фразе прозвучало сожаление, сестричка предложила.

– Можно попробовать. Дать объявление, а там посмотрим.

– Да-а… Для нас это был бы выход. Надоело жить на одно пособие. – Он внимательно посмотрел на медсестру и спросил. – Для себя готовишь?

– А если и для себя? – с вызовом спросила медсестра. Директор соглашаясь кивнул головой, а она добавила. – Ты же знаешь, мне иметь своих детей не разрешат.

– Знаю. Комитет опеки и контроля, твое заявление не пропустит.

– Я попробую, – с надеждой произнесла медсестра и с не меньшей надеждой посмотрела на директора.

– Чем смогу, – пообещал он. – Без полной медицинской карты, его не пропустят на усыновление. А если выплывут все его показатели, тебе его не видать.

– Я попробую, – уже без особой надежды повторила она. Директор кивнул головой, вздохнул и спросил.

– И что тебе надо?

– Хороший инъектор, тройку ампул на общее восстановление и хотя бы парочку на восстановления мозга.

– Сдурела? – возмутился и одновременно удивился директор. Потом глянул на медсестру и пообещал. – Ладно, что смогу. Тебе для мозга, зачем?

– У него гематома на затылке не проходит. В себя не приходит и бормочет непонятное в бреду. Опасаюсь, что задет мозг.

К вечеру того же дня директор заглянул в изолятор и сунул в руку медсестре сверток. Она вопросительно посмотрела на директора и тот пояснил.

– Инъектор не новый, но исправный. Четыре дозы на восстановление и две красных. Срок у последних, просрочен, но это лучшее, что смог найти.

– Что за красные?

– Военное производство, – с явной неохотой пояснил директор и оправдываясь продолжил. – Точней сказать не могу, их применяют при ранениях в голову, – он глянул в глаза медсестре и тихо добавил. – Одну, синюю, для тебя лично и смотри, проверю.

– Мне не поможет, но спасибо. – На глазах у медсестры появились слезы и она поспешила отвернуться. Директор вышел молчком, не прощаясь. Когда закрылась дверь за директором, она позволила себе расслабиться, сесть и расплакаться. Она понимала заботу директора, а так же понимала, что одна синяя инъекция ей не поможет, и самое большое, позволит продержаться еще несколько лет. Чего стоило директору достать эти инъекции, она даже думать не хотела. Прекрасно понимая, что ее накоплений, даже за год, на купленный пакет не хватит.

Через минуту она вскочила, схватила пакет со стола и метнулась к подростку в другой комнате. Перво-наперво она сделала инъекцию с красной ампулы и тут же схватилась за синюю, но замерла.

"Нет, – мысленно остановила она саму себя. – Сразу нельзя. Надо выждать пару дней, а потом… Дура, – упрекнула она сама себя. – Надо было вначале сделать инъекцию синею, а потом красную, но уже ничего не исправишь."

Она некоторое время постояла радом с подростком, потом поддавшись своему чувству, наклонилась и погладила его по щеке. Глаза у подростка открылись, как показалось медсестре, он осмысленно посмотрел на нее, и глаза опять затянуло пеленой. Медсестричка вздрогнула, и непроизвольно сделала шаг назад. Потом приложила некоторое усилие над собой и оттянула одно веко у подростка.