Читать книгу: «Горький мир Джима», страница 3

Глава 3

Джим остался практически один. Ещё и каникулы эти начались! Целый месяц он мог не ходить в школу и проводил всё время дома. Папа Пауль в меру сил избавлял его от безделья – давал каждый день трудные задачи, и его не волновало, что пацан этого ещё в школе не проходил.

Некоторые вещи в школе вообще не проходили, Джим решал задачи первого или даже второго курса колледжей. Папа Пауль серьёзно относился к подготовке сыновей и заставлял работать во всю силу. Если Джим чего-то не знал, он в курсе, где прочитать.

Джим ценил папкину заботу, особенно после его рассказа, почему он уехал на Ровенту. Пауль же мог отдать мальчишек опёке и жить в своём высокоразвитом мире. Но он предпочёл таскать всю жизнь экзоскелет и привыкать к отвратной для него пище, только бы оставаться с ними.

Всё-таки Джиму очень не хватало Георга. Он один работал в мастерской почти всё время. Ну, не с кем стало сразиться на ринге, в теннис или баскетбол! Папа после службы, как мог, пытался заменить старшего, но это, конечно, не то. Что он может-то?!

На игры в баскетбол Джима одного не приглашали. Оказывается, раньше звали Георга, а он уже тащил с собой младшего брата, это было его условием. Сам по себе отдельно младший брат Георга этих взрослых парней не интересовал.

То же самое произошло и в настольном теннисе. Джим ходил в школу по выходным, но без всякого удовольствия. Взрослые парни неохотно против него играли, всё-таки Джим во многом был мальчишкой. Тем более они не звали его в напарники, да и сам он бы, наверное, не пошёл – пацан почувствовал бы себя предателем.

Оставались сверстники, но даже ребята старше его на год казались нелепо неуклюжими, как соперников, тем более напарников, Джим их не воспринимал.

А эти дети думали, что Джим так хорошо играет только из-за его устройства на затылке. Ну, должно же у всего быть какое-то разумное объяснение! Раньше у него был Георг, и Джим с пацанами вообще не связывался. Вот вынужденно связался, и принесло ему оно одно разочарование.

Устройство на затылке в схватках Джиму ни капли не помогало, только облегчало работу в сети, но детям это знать неинтересно. Придётся ведь тогда признать, что Джим сам по себе такой, а это ужасно несправедливо – ему ведь только пятнадцать лет!

Закончился месяц каникул, и Джим пошёл в школу. Что Георг сдал экзамены и стал пилотом-кадетом, на первом же уроке сообщил мистер Зигарт. Стать пилотом гильдии, оказывается, очень трудно, а Георг ещё и переселенец из другого мира. Это большая честь для их школы!

После урока в коридоре высокий Ален громко бросил в спину Джима вопрос:

– И как только у такого парня младший брат настоящий засранец?

Джим удивлённо обернулся, не находя слов для ответа.

– Ну, чего ты не понял? – нагло усмехнулся Ален. – Твой братец долго ещё не сможет тебе помочь!

Джим неуловимым движением нанёс наглецу удар в диафрагму. Ален согнулся, задыхаясь, Джим отвернулся от него и пошёл спокойно к другому кабинету. Ему не требовался для защиты старший брат, оказывается, даже это требуется объяснять!

Ален считался в классе самым сильным, и Джим подумал, что всё хорошо объяснил, не стоит его задевать. Он до конца занятий спокойно сидел в одиночестве на задней парте, в коридоре одноклассники больше с ним не заговаривали.

Однако другим утром на школьной парковке его ждали трое парней из класса старше, среди них брат Алена, и сам Ален стоял сбоку. Джим остановил мотоцикл, и к нему подошли эти четверо. Он выключил двигатель, и Колин, брат Алена, неприязненно проговорил:

– А ты ведь не можешь ещё ездить на мотоцикле!

Джим поставил аппарат на подставку, слез с седла и ровным тоном спросил:

– И чо?

– Это гражданский арест! – заявил одноклассник Колина. – Руки за спину и шагай за нами к директору!

– А то? – лениво поинтересовался Джим, уже готовый внутренне к драке.

Третий одноклассник Колина взял его за руку выше левого локтя. Джим подумал, что очень кстати один кулак пока занят. Папка постоянно повторял, что, если драка неизбежна, бить надо первым.

Он правым кулаком нанёс стоящему справа однокласснику Колина в челюсть, далее с полушагом освободил левую руку и нанёс круговой в челюсть Колину. Третий как раз сообразил, что драка началась, и ему прилетело правым локтем в нос.

Скорость и точность всегда были козырями Джима, и он над ними постоянно работал. Пацаны рухнули на асфальт почти одновременно. Двое упали без сознания, а третий обхватил лицо ладонями, скулил и сучил ножками.

«Да, в нос очень больно», – подумал Джим.

Он перевёл насмешливый взгляд на Алена, криво улыбнулся и сказал:

– Привет.

– Привет, – пролепетал бледный Ален.

Джим спокойно прошёл в школу, Ален остался на площадке. На первом уроке длинного не было, зато он пришёл в разгар второго урока по геометрии вместе с двумя рослыми полицейскими. Ален указал пальцем на Джима и сказал:

– Вот этот!

– Встать! – приказал полицейский слева, Джим подчинился. Он продолжил. – Подойди.

Джим спокойно подошёл к ним, и второй, отстёгивая от пояса наручники, велел:

– Руки.

Джим подчинился, браслеты щёлкнули на запястьях. Левый коп снова заговорил:

– Ты арестован за нанесение телесных повреждений…

– Он ещё сопротивлялся гражданскому аресту! – вякнул Ален.

– Суд разберётся, – ответил ему полицейский и сказал Джиму. – На выход.

Он в наручниках вышел из школы и пошагал к полицейской машине. Мигалки горели, а школяры смотрели в окна. Джим держал ровную спину, шёл с независимым видом. Он не сделал ничего неправильного, это недоразумение.

Джима усадили на заднее сиденье, один полицейский сел рядом, другой расположился за рулём. Поехали. Полицейским тоже правила не писаны, доехали до участка за десяток минут.

Парни провели Джима в двухэтажное полицейское управление. Поднялись по лестнице, немного прошли по коридору и остановились у дверей. Сначала один полицейский снял с Джима наручники, потом постучал и сразу открыл двери.

– Заходи, – велел второй коп.

Джим вошёл в кабинет, где за столом сидела женщина средних лет в полицейской форме.

– Задержанный доставлен, – сказал полицейский и положил на стол исписанный лист.

– Свободны, – сказала им женщина и обратилась к Джиму. – А ты присаживайся.

Парни вышли, Джим устроился на стуле у стола, и она начала допрос:

– Имя, сколько полных лет.

– Джеймс Горький, пятнадцать, – ответил пацан.

– А я Эмма Купер, – проговорила тётя, делая записи, и подняла на него добрые глаза. – Так что случилось, Джим?

– Не знаю. Вроде, ничего, – честно ответил он.

– По заявлению пострадавших, ты приехал в школу на мотоцикле, которым не можешь управлять, – подсказала Эмма.

– Как не могу? – удивился Джим. – Всегда на нём ездил!

– То есть ты постоянно ездишь на мотоцикле без прав? – уточнила тётка. – А отец знает?

Джим подумал, что не надо говорить, что папа в курсе. Пробурчал:

– Не, брал мотоцикл, когда он не видел.

– Хорошо, отец мог не знать, – покладисто проговорила Эмма. – Далее пострадавшие тебе сказали, что ты арестован. И ты на них напал.

– Не так всё было! – горячо возразил Джим. – Они сказали, чтоб я за ними пошёл, а один даже схватил меня за руку! Какой такой арест, они не полицейские!

– Ты знаешь о гражданском аресте? – уточнила Эмма.

– Не-а, – помотал он лицом. – Наверное, ещё не проходили.

– Допустим, ты испугался, – вкрадчиво предположила тётка.

– Ну, допустим, – согласился Джим.

– Ты с перепугу нанёс удары парням, от которых они упали? – вкрадчиво спросила она.

– Угу, – признался Джим.

– Тогда на-ка вот, подпиши, где галочка, – женщина положила перед ним лист и ручку.

Джим поставил подпись.

– Всё равно превышение необходимой самообороны у тебя есть, – тяжко вздохнула Эмма, забрав документ. – Переломы двух челюстей и нос ещё сломал. Это называется тяжкими телесными повреждениями.

– И что? – Джим на самом деле испугался.

– Ничего, – пожала она плечами. – Заживёт. А тебя будут судить, судимость у тебя, считай, уже есть. Твоему отцу сообщили на службу, он едет за тобой. Подождёшь его в камере.

– А потом? – уточнил он.

– Поедете домой. Ты до суда под домашним арестом, – пояснила добрая тётка. – Ты же малолетка, не в тюрьму ж тебя сразу сажать, – она сняла трубку с телефона, постучала по рычагам и властно проговорила. – Забирайте.

В кабинет вошёл полицейский и сказал Джиму:

– Встать. На выход.

* * *

Полицейский отвёл Джима на первый этаж к стоящим в ряд четырём клеткам и сказал заходить в одну из них. Джим прошёл и уселся на узкую лавочку, коп за ним с лязгом запер дверь. В клетке Джим сидел один, впрочем, почти все они пустовали, только в дальней лежал на лавке какой-то парень. Похоже, что спал.

Все камеры просматривались дежурным, и Джим решил не нервничать хотя бы с виду. Он настроился просидеть там очень долго, но через четверть часа к дежурному подошёл папа Пауль. Вдвоём они прошли к клетке Джима, полицейский отомкнул дверь и сказал:

– На выход.

Вместе они дошли до выхода, и коп проговорил:

– Больше не попадай сюда, мальчик. Прощай.

– До свиданья, – вежливо ответил Джим.

Парень в форме хмыкнул и ушёл на пост. Джим сел рядом с папой на переднее сиденье внедорожника, рулил, конечно, Пауль. Он отъехал от участка и проворчал:

– Вот тебя угораздило!

– Они первые начали, – буркнул Джим.

– Ты мог обойтись без переломов?! – воскликнул Пауль.

– Бил, как умею, – пожал плечами Джим. – Я просто устранял угрозу.

– Ну, не целил бы хотя бы в головы! – возразил отец.

– В корпус, что ли? – уточнил малой серьёзно. – Но я же не хотел их убивать!

– Да уж, – вздохнул Пауль. – Похоже, что это судьба. С судимостью тебя не возьмут на работу в солидную фирму. Тебе придётся остаться на Ровенте навсегда.

– Я и не собирался улетать от Георга! – проговорил Джим.

Папа хмыкнул, помотал головой, но ничего не сказал. До дома доехали в молчании. Отец высадил Джима, а сам поехал опять на службу. Джим печально поплёлся домой, думая про себя:

«Похоже, в школу я больше не пойду. Заметит Алиса или ей всё равно»?

Он грустно вздохнул, жалея себя, и отправился в мастерскую. Надо же чем-то себя занять, и надо постараться побольше сделать, а то его посадят, так папка останется совсем один.

Джим проводил в мастерской время по максимуму и не заметил, как прошли два дня. Вечером за ужином папа Пауль сказал ему:

– Суд завтра в десять, – он смущённо добавил. – Я должен это сказать, постарайся выспаться. Я поеду с тобой, парень, не надо нервничать.

– Да, папа, – ответил Джим.

Он честно не понимал, чего такого совершил, потому и бессонницей от нервов не мучился, выспался нормально. После утренних процедур завтрак, до полдесятого работал в мастерской с отцом, ему дали на службе отгул.

Пауль велел Джиму заканчивать. Они завершили дела в мастерской и направились к внедорожнику. Папа оставлял его во дворе, в ангар не загонял, потому просто сразу сели и поехали.

Пауль вёл машину сдержанно пристойно, а то не хватало только нарушать правила по дороге в суд. Здание районного суда располагалось на значительном удалении, ехали минут двадцать.

По пути молчали, говорить никому не хотелось. Только когда встали уже, папа сказал Джиму:

– Не бойся, всё будет хорошо.

Джим кивнул и вышел из машины. Вдвоём они прошли в здание и представились дежурному в полувоенной форме в фойе. Тот их отметил и назвал номер кабинета, где будет слушаться дело Джима.

Пришлось подниматься на второй этаж, и на лестнице Джим папе сказал:

– Странная какая у него форма.

– Приставы, – ответил Пауль. – Они охраняют тут всё.

Джим запомнил новое для него слово, оставив зарубку на будущее разобраться с этим понятием подробнее. Они подошли к нужным дверям, Пауль сразу потянул за ручку и, пропустив вперёд Джима, зашёл в кабинет.

Рослый парень в такой же форме, что и на парне у входа, весело проговорил:

– Привет! А вы, наверное, подсудимый с папой?

– Да, Джим и Пауль Горькие, – сказал отец Джима.

– Тогда, Джим, присаживайся вон на ту скамейку, – распорядился пристав, указав ладонью на открытую клетку. – А Пауль пусть выбирает место в зале.

В большой комнате стояли кресла, как в кинотеатре, там уже сидел Ален и какие-то незнакомые люди, они неодобрительно на них смотрели. Перед зрителями возвышалась кафедра, наверное, для судьи, а слева от него установили клетку с простой лавкой без спинки, на которую указал парень.

Джим с независимым видом прошёл в клетку, уселся на скамейку и сделал равнодушное лицо. Папа Пауль уселся с краю, поближе к сыну и подальше от других посетителей. Он уверенно улыбнулся Джиму, и в этот момент парень в форме громко сказал:

– Встать, суд идёт.

Все поднялись, Джим тоже встал. Из боковой двери в зал вошёл русый мужчина обычной комплекции в деловом сером костюме. Он держал в руке тонкую папочку.

Он прошёл за кафедру, уселся в кресло и открыл папку. Пристав сказал:

– Прошу садиться.

Все опустились на свои места. Мужчина же прочистил горло и заговорил:

– Слушается дело номер двести двадцать один город Ликус против Джеймса Горького. Судья Горовски Витольд, – он поднял глаза. – У сторон есть возражения против судьи?

Джим подумал, что третий раз при нём упоминают название их города, и оба раза называли его в школе. В семье всегда говорили только о колонии Ровента, а на планете ведь ещё целых два города! Как их там зовут…

– Джеймс Горький! – повысил голос судья. – У тебя есть возражения против личности судьи?

– Не-а, – проговорил Джим.

– Когда обращаешься к судье, нужно добавлять «ваша честь», – важно сказал Горовски. – Итак, у тебя есть возражения против судьи?

– Не-а, ваша честь, – поправился Джим.

– Переходим к делу, – проговорил судья. – Ален Роутон, встань. Ты главный свидетель обвинения, предупреждаю об ответственности за дачу ложных показаний. Рассказывай.

– Ну… этот ездит на мотоцикле без прав, – заговорил Ален.

– Кто «этот»? – уточнил судья.

– Джим, ваша честь, – указал тот пальцем на клетку. – Я и сказал брату Колину, что это надо прекращать, ваша честь.

– А Колин сейчас в больнице? – участливо спросил судья.

– Да, с переломом челюсти, – горестно сказал Ален. – Он не может говорить, ваша честь.

– Ага, в деле есть его письменные показания, – кивнул Витольд, листая страницы в папке, и поднял на Алена лицо. – А Джим давно ездит на мотоцикле?

– Давно, ваша честь, – простодушно ответил Ален. – Он постоянно приезжал на нём в школу с братом!

– Так, в деле есть сведения, что старший брат Джима Георг Горький поступил пилотом-кадетом боевого робота в гильдию «Дружина Джекоба», – проговорил судья и вкрадчиво спросил Алена. – А не потому ли ты поговорил с братом лишь недавно, что Георг точно не мог там присутствовать?

Ален смешался. Судья же перешёл к другому вопросу:

– Кстати, чья была идея позвать для гражданского ареста этого мальчика ещё двух парней?

– Колина, ваша честь, – пролепетал Ален.

– Один тоже с переломом челюсти, а второму мальчик раскрошил нос, – покивал судья. – Садись, Ален.

Тот красный, как рак, уселся, а судья перевёл взгляд на клетку и молвил:

– Встань, Джеймс Горький.

Джим поднялся. Витольд спросил:

– Тебе сказали, что это гражданский арест?

– Да какой там арест! – ответил тот. – Они не полицейские, ваша честь!

– То есть ты действительно не знал, что граждане могут арестовать тебя за правонарушение? – уточнил судья.

– Не знал! – искренне ответил Джим. – Они сказали идти за ними, и один из них взял меня за руку, ваша честь!

– Но ты знал, что нарушаешь закон, пользуясь мотоциклом? – спросил судья.

– Ну, что-то такое говорили, – признался Джим. – Но я ведь умею ездить, никто не пострадал, ваша честь!

Витольд перевёл взгляд на зал и заявил:

– Здесь отец подсудимого?

Папа Пауль поднялся, и судья спросил:

– Скажите, вы знали, что Джим постоянно ездит на мотоцикле?

– Не обращал внимания, – честно сказал папа Пауль. – У меня много дел по службе, ваша честь.

– Ага, – полистал Витольд дело. – Служите инженером в техническом обеспечении «Дружины Джекоба». Садитесь.

Пауль опустился на место. Витольд же побарабанил по столу пальцами, посмотрел на Джима и рассеянно сказал:

– Ты тоже пока присядь.

Судья ещё посидел молча с выражением глубокой задумчивости и поднял лицо к залу. Он громко заговорил:

– Суд в открытом заседании рассмотрел дело номер двести двадцать один город Ликус против Джеймса Горького и пришёл к заключению. Пауль Горький действительно мог не знать, что его сыновья берут мотоцикл, претензий к нему нет. Джеймс Горький мог не понимать, что пострадавшие пытались произвести гражданский арест. Он мог не понять их намерений и испугаться. Таким образом Джеймс Горький действовал исключительно для самозащиты, претензии пострадавших откланяются. Однако Джеймс явно превысил меры необходимой самообороны. Его отец не объяснил ему простейших положений права, на семейство Горьких накладывается штраф десять тысяч кредитов в пользу города Ликус. Джеймс Горький приговаривается к году заключения в колонии для несовершеннолетних…

У Джима при этих словах всё внутри упало. «Всё-таки посадят»! – решил он. А судья продолжал:

– Но за Джеймса готова поручиться гильдия «Дружина Джекоба». Этот эпизод у Джеймса первый, из школы он характеризуется как спокойный, уравновешенный мальчик. Он отлично успевает по всем предметам, и мне просто не хочется ломать ему жизнь. Джеймс Горький приговаривается к условному заключению на год, следующее заседании состоится через год. Всё это время Джеймс Горький проведёт в лагере подготовки солдат «Дружины Джекоба». По их отзывам и будет решаться судьба молодого человека. Решение суда может быть обжаловано в установленные законом сроки.

Витольд закрыл папку и встал. Пристав громко проговорил:

– Встать, суд идёт.

Джим со всеми поднялся, а сам думал:

«Так посадили или нет»?

* * *

Все в зале встали. Ален и прочие пошли к дверям, а папа Пауль подошёл к приставу. Он спросил у парня:

– Что теперь с Джимом?

– Он не арестован, – сказал пристав. – Если у него нет возможности добраться в учебный лагерь «Дружины Джекоба», мы обязаны его доставить силами колонии.

– Есть у него возможность, я сам его отвезу, – проговорил Пауль.

– Очень хорошо, – сказал парень. – Только долгих прощаний не устраивайте, мы в течении часа должны получить подтверждение от «Дружины Джекоба», – он обернулся к клетке и сказал Джиму. – Выходи.

Джим вышел и вслед за папой пошёл к дверям. Служащий сказал им в спины:

– Только зайдите в секретариат на первом этаже за решением суда. Без него Джима не примут в учебке.

– Ага, – молвил Пауль, открывая двери.

Они спустились на первый этаж и зашли в секретариат. Решение только что состоявшегося суда уже дожидалось их с печатью и подписью судьи. Строгая девушка в очках и деловом костюме выдала Джиму бумагу после предъявления удостоверения личности. Папа предусмотрительно прихватил вместе со своим.

Папа с сыном вышли из здания, уселись в машину и спокойно поехали. Джима не отпускала какая-то нереальность происходящего. Ещё совсем недавно жизнь казалась нерушимой, известной на годы вперёд и за какие-то дни всё перевернулось! Отец везёт его в неизвестность.

Забавно, что Джим впервые на машине проезжал по городским окраинам и выехал из города. Он таращился на поля, засеянные местными злаками, на местных коров, бродивших по лугам.

Закончились сельскохозяйственные угодья, дорога пролегала среди натуральной природы. С одной стороны Джиму она привычнее, с другой очень не хватало автоматической винтовки. Пусть они на внедорожнике, но мало ли!

Через полчаса пути подъехали к железобетонному забору. Его прерывало одноэтажное здание и закрытый шлагбаум. Папа Пауль остановил машину и сказал Джиму:

– Приехали, пойдём.

Они вышли из машины и прошли в дом. Сразу за дверями начинался коридор, перегороженный дверью. Слева за стойкой сидел какой-то мужик в военной форме.

Пауль подал ему удостоверение Джима и решение суда. Сказал:

– Вот.

Мужик бумаги изучил, нажал какую-то кнопку, поднял на них глаза и ответил:

– Сейчас.

Через минуту дверь к дежурному открылась, вошёл молодой военный, и дядька подал ему бумаги Джима. Он осмотрел документы, поднял лицо на папу с сыном и проговорил:

– Ты Джим?

Пацан кивнул и парень сказал:

– Тогда иди в двери.

Дверь в коридоре вдруг открылась. Джим оглянулся к папе, грудь сдавила странная тревога. Пауль ему улыбнулся и проговорил добрым голосом:

– Всё будет хорошо, не бойся.

Джим энергично кивнул, резко развернулся и решительно прошёл по коридору. Двери за его спиной щёлкнули, словно отрезая его от прошлого. Джим не оглянулся, даже не замедлил шага.

У выхода из здания его дожидался молодой военный. Он сказал:

– Иди за мной.

Они пошли быстрым шагом, по пути военный отрывисто говорил:

– Отныне ты курсант Горький. Меня звать господин сержант Стил. На все мои вопросы ты должен отвечать: «Так точно», «Никак нет» или «Не могу знать». Обязательно добавляй «Господин сержант». Это ясно?

– Не могу знать, господин сержант, – ответил Джим.

– Так тоже пока пойдёт, – добродушно одобрил военный.

Они прошли мимо какого-то административного здания, миновали несколько одноэтажных домов с минимумом окон, наконец, в один из них сержант свернул. Прошли по короткому коридору и вошли в обширную комнату, разделённую барьером по пояс. За барьером сидел пожилой военный, вглубь уходили стеллажи, заваленные аккуратно сложенной одеждой.

– Привет, Ганс, – сказал сержант. – Дай полевую форму для молодого человека.

Джим для себя отметил, что на погонах у Ганса были такие же полоски, как у «его» военного.

«Наверное, тоже сержант», – подумал Джим.

– Привет, Тони, – проговорил Ганс басом, встал, окинул Джима взглядом и ушёл к стеллажам.

Вернулся с парой новых высоких ботинок и стопкой одежды, положил всё на барьер.

– Переодевайся, – сказал Стил Джиму.

Джим быстро разделся и потянулся за новой одеждой.

– Майку и трусы тоже, – уточнил Стил.

Джим поборол стыд и разделся догола. В стопке действительно нашлись тёмно-синие солдатские труселя и синяя майка. Ему казалось, что он оделся быстро, но сержант сварливо проговорил:

– Вот ты копаешься! Портянки мотать умеешь? Что ты там машешь гривой, отвечай!

– Не могу знать, господин сержант! – проговорил Джим.

– Давай тогда ногу, – проворчал парень.

Джим протянул ему ступню, и он моментом обернул её тряпкой.

– Запомнил? – спросил сержант.

– Не могу знать, господин сержант, – признался Джим.

– Давай другую ногу и смотри внимательнее, – скомандовал сержант.

Джим протянул левую ступню и сосредоточился. Что-то из действий сержанта он смог уяснить.

– Обувайся, – скомандовал военный.

Джим натянул ботинки, затянул и завязал шнурки. Военный велел оставить гражданскую одежду каптёру и шагать за ним. Джим шёл и оценивал новые ощущения. Форму ему дали без знаков различия, только на плече рубахи пришили шеврон с надписью «Ровента», но одежда будто заставляла его держаться ровнее.

«Просто ещё непривычно», – подумал Джим.

Они вышли из вещевого склада и пошли далее. Кончились дома, начались ряды палаток. Сержант привёл Джима на какой-то явный полигон и встал, задумчиво глядя на небольшой холмик. Через пять минут из-за него выбежали солдаты.

Бежали парни аккуратным строем по четыре человека в шеренге. Позади них бежал военный с погонами сержанта. Он поднажал и подбежал к Стилу. Тот указал на Джима и сказал:

– Новенький.

– Тогда займи место в последней шеренге и беги со всеми, – распорядился военный.

Позади строя бежало трое парней. Джим их догнал галопом, занял в строю место и перешёл на рысь. Военный бежал за ним следом. Через четверть часа Джим смог опознать холмик, они сделали круг. Ещё через три круга он всерьёз подумал:

«Лучше бы посадили»!