Читать книгу: «Блеск»
© ООО «Иви.ру», сценарий, постер. 2023
© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2024
Часть 1
Богатство не в имуществе, а в таланте.
Персидская пословица
Кафетерий «ШокоЛадик» пользовался большой популярностью, в особенности у молодежи, чему способствовало удобное расположение, демократические цены и уютная обстановка. И неудивительно, что от желающих вкусно перекусить не было отбоя, из-за чего отыскать свободный столик, особенно в обеденное или вечернее время, было не так-то просто. Тем не менее сотрудники ивент-агентства, специализирующегося по подбору невест состоятельным женихам, частенько наведывались в «ШокоЛадик», благо от работы до него было рукой подать.
– Ань, вон место освободилось, – воскликнула круглолицая женщина лет тридцати пяти в брючном костюме. В ее пухлых руках был поднос с морской капустой и стакан персикового сока.
Ее спутница в синей юбке и светлой джинсовой куртке проворно обошла немолодую пару, которая следовала в сторону выхода, и плюхнулась на стул. Поставив перед собой бумажный стакан с зеленым чаем, она на мгновение зажмурилась, вдыхая исходящий от него аромат.
– Падай, Вик, – сказала Анна, открывая глаза. Ее густые русые волосы были затянуты в конский хвост, тонкие пальцы небрежно крутили бледно-желтый брелок-«тамагочи».
– Ну, собственно, – заговорила Вика, грузно усаживаясь на стул, – о чем это я?
Она наморщила лоб, словно пытаясь вспомнить, на чем остановилась, прежде чем они вошли в кафетерий.
– Ты о Серкане говорила, – машинально напомнила Анна и сделала глоток чая. Лицо девушки было задумчивым, как если бы мыслями она находилась совершенно в другом месте.
– А, ну да. Так вот, для турка у него блестящая русская речь.
Она мельком глянула на отрешенное лицо подруги и щелкнула у нее перед носом пальцами, блеснув свежим ярко-красным лаком.
– Але, гараж. Ты меня слушаешь вообще, Ань?
Сделав очередной глоток, Анна послушно кивнула.
Вика скосила взгляд на брелок, который та продолжала меланхолично крутить. Судя по облезлой краске и потертостям, он был ненамного моложе своей хозяйки.
– Смотрю, ты не расстаешься с этим «тамагочи», – заметила Вика.
– Память об одном человеке, – коротко пояснила Анна.
Подцепив вилкой пучок капусты, Вика с мрачным видом отправила его в рот.
– Знаешь, никогда никому не признавалась, но… ты и представить не можешь, как меня задолбало эти водоросли жрать, – вздохнула она. – Мой нутрициолог говорит, мне только они и подходят, от остального я пухну. А по-моему…
Вика вытащила из деревянной подставки зубочистку и сунула ее в рот.
– Это не от еды совсем, а от нервов, – закончила она и покосилась на свой громадный бюст, который нависал над столом, словно две дыни в авоськах. Казалось, еще немного – и тесная рубашка лопнет, позволив всем ее прелестям бесстыдно вывалиться наружу.
Анна усмехнулась:
– Не проблема, Вик. Ешь пельмени или плов сколько влезет, только после этого дуй в спортзал и сгоняй с себя семь потов. Вот тогда будет тебе счастье и баланс.
– Ну вот еще… – насупилась Вика. – Умная ты, Иванушкина! Тут на личную жизнь времени нет, а ты – в зал!
Анна посмотрела на остывающий чай.
– Нужно довольствоваться тем, что есть, – философски изрекла она. – У меня, к примеру, до следующей зарплаты три косаря осталось да банка икры с последнего корпоратива… Так что опять придется на «дошике» жить…
Вика вновь принялась за морскую капусту.
– Ну ты даешь, подруга, – с набитым ртом проговорила Вика. – Зарплата же только позавчера была?
– Была, – эхом отозвалась Анна. – Я ее, собственно, за квартиру всю и отдала.
– В нашем полку прибыло, – сказала Вика, глядя, как к их столику неспешно приближается невысокая рыжеволосая женщина с подносом в руках. – Леля собственной персоной.
– Девки, я тут приземлюсь, ладно? – прощебетала рыжеволосая, ставя поднос на столик. – Спать хочу, умираю просто…
Чувственно вздохнув, она открыла банку «Ред Булла», одним махом осушив половину. На десерт.
– Опять небось в свой «Симс» играла? – полюбопытствовала Вика, вытирая рот салфеткой.
– Не, – хитро улыбнулась Анна. – Она с Бортниковым две ночи подряд в «Астории» зависала, пока его жена в командировке была.
По лицу Лели скользнула тень, и она едва не поперхнулась. Нервно оглянувшись по сторонам, она спросила вполголоса:
– Это он тебе сказал?
Вика засмеялась:
– Анечка у нас Шерлок Холмс, она все про всех знает.
Анна откинулась назад и посмотрела на Лелю взглядом, каким смотрят на ребенка, который, разбив горшок с цветком, изо всех сил пытается переложить свою вину на кошку.
– Да тут и так все видно. Ты, красавица, третий день в одном и том же платье приходишь. Вчера фотку у себя в соцсетях запостила – вид с террасы отеля, где у них завтраки. И потом…
Она потянулась вперед, указав на коробок спичек, который лежал рядом с пачкой сигарет на подносе:
– Вот же. Только слепой не догадается.
Леля молча проследила за взглядом Анны и поджала губы. Кто бы мог подумать, что несчастный коробок с логотипом фешенебельной гостиницы, который она прихватила с собой утром, может оказаться столь весомой уликой?!
– Спалилась, – поддела ее Вика. – Причем бездарно.
– Про Бортникова ты никак не могла узнать. – Леля упрямо мотнула головой, и по шелковистым волосам цвета меди пробежали всполохи.
– Да он такую же фотку у себя выложил, – устало пояснила Анна, словно объясняя очевидные вещи. – В то же самое время.
– Ой деби-и-ил, – протянула Вика. Закончив с салатом, она отодвинула пустую тарелку в сторону.
– Вообще-то, они с женой полиаморы, – сказала Леля и, заметив вытянувшиеся лица девушек, поспешила дать уточнение: – В общем, они сто лет женаты и, как говорится, надоели друг другу до смерти. Ну и договорились попробовать спать с другими партнерами… Только так, чтобы вторая половина точно об этом не знала.
– Что-то как-то запутанно все, – покачала головой Анна. – Полиаморы…
– Вон, кстати, жена Бортникова идет, – шепотом произнесла Вика. – Легка на помине…
Анна с Лелей инстинктивно повернули головы, разглядев среди посетителей высокую брюнетку с подносом, которая озабоченно выискивала свободный столик. Заметив девушек, она, заметно приободрившись, зашагала к ним.
Вика откашлялась с деланым видом и, изобразив серьезное лицо, громко спросила:
– Про скандал с Деминой слышали?
Леля, вооружившись ложкой, придвинула к себе фруктовый штрудель.
– Это которая стилистка из телика? – спросила она, пробуя десерт.
– Именно, – встряла Анна. – Я с ней на журфаке в десны дружила… А что?
– Она шмотки на съемки брала у русских дизайнеров по бартеру, а потом половину не возвращала, – пояснила Вика. – Говорила, мол, что ведущие их испортили. Ну, и типа – «Какие претензии к нам?! К тому же мы ваш логотип в титрах ставим!». А потом оказалось, она эти вещи на «Авито» продает за адские деньги…
Леля восхищенно цокнула языком:
– Блин, почему мне никогда ничего такого в голову не приходит?
– Я с вами сяду? – раздался неуверенный голос брюнетки, и девушки умолкли.
– Эм… Конечно, – спохватилась Леля. – Я пошла, а то у меня там дела…
Сделав в воздухе неопределенный жест рукой, она поднялась со стула, и, прихватив с собой недопитую банку энергетика с сигаретами, упорхнула прочь. Как только она ушла, Вика уставилась на почти не тронутый десерт.
– Вот так всегда, – пробормотала она. – Решишь худеть, а тебе на!
С этими словами она подвинула тарелку со штруделем к себе, принявшись есть. Супруга Бортникова сидела молча, мелкими глоточками отпивая кофе.
– Ты приглосы из типографии сегодня заберешь, Шерлок? – поинтересовалась Вика, глянув на Анну.
– Да, вечером.
Помедлив, она спросила:
– Слушай, можно я тоже на афтепати приду?
По круглому лицу Вики скользнула тень.
– Это закрытая вечеринка, – ответила она тоном, исключающим малейшие компромиссы.
– Как-то странно быть организатором закрытой вечеринки и не иметь возможности на нее попасть, тебе не кажется? – напрямик спросила Анна.
Вика скривилась, словно надкусила лимон:
– Иванушкина, не нуди. Я и так до хрена хорошего для тебя делаю. И я, между прочим, четыре года ждала, пока меня повысили и начали пускать на все афтепати.
– Я пять лет уже здесь ишачу, – словно между делом заметила Анна.
– Ладно, пошли, – скомандовала Вика, желая закрыть тему. – Начальство с обеда раньше нас припрется, начнет бухтеть, как всегда… Поднос мой захвати, пожалуйста.
Со скрипом отодвинув стул, она выпрямилась и, отряхнув с брюк невидимые крошки, двинулась к выходу. Анна, взгромоздив подносы друг на друга, направилась к стойке. Оставшаяся в гордом одиночестве брюнетка с каменным выражением лица допивала кофе.
* * *
Обед едва успел закончиться, как было объявлено совещание. Татьяна Васильевна Бельская, директор ивент-агентства, обожала проводить подобного рода мероприятия, особенно если дело касалось чьей-то оплошности или прокола. Складывалось ощущение, что она получала моральное удовольствие от показательных порок.
Анна заерзала, устраиваясь поудобнее на офисном стуле. В зале, где обычно проходили совещания, девушка всегда чувствовала себя по меньшей мере неуютно.
«Как студент на экзамене, который ни фига не готовился», – внезапно подумала она, устремив взгляд на стены, сплошь увешанные рекламными постерами с изображением Бельской. Анна задержала взор на одном из фото, заключенном в позолоченную рамку. Судя по всему, снимок был сделан лет двадцать назад и из всех постеров нравился Анне больше всех. Облаченная в белоснежную норковую шубку, молодая и свежая Бельская дерзко смотрит в камеру, ее длинные каштановые волосы треплет ветер. В чуть прищуренных глазах сверкает триумф победителя, позади заводским глянцем поблескивает новенькая по тем временам модель «Мерседеса».
Иванушкина перевела взгляд на нынешнюю Бельскую, которая раздраженно перекладывала бумаги на столе в поисках нужной. Конечно, двадцать лет – большой срок, но директор агентства все еще сохраняла ослепительную красоту и притягательность, невзирая на минувшие годы. А главное – все тот же неугасаемый блеск в глазах.
– Вот! – торжествующе воскликнула Татьяна Васильевна, выудив из какой-то папки распечатанный лист. – Собственно, к чему все это!
– Что-то не так, Татьяна Васильевна? – невинно хлопая глазами, спросила Вика. Бельская смерила ее уничтожающим взглядом:
– Вы хотите сказать, что ЭТО – список невест для султана?!
Ее пронзительные глаза впились в Лелю, которая сидела в застывшей позе за столом.
– Ну… в общем, да, – неуверенно ответила она.
Бельская презрительно фыркнула.
– Неужели? А я уже было подумала, что это каталог шлюх для экономического форума! Что это за фамилии? Они кто вообще, я вас спрашиваю?!
Совершенно не к месту Анна обратила внимание на Бортникова, который как ни в чем не бывало что-то увлеченно писал в телефоне. Его холеное, гладко выбритое лицо было сосредоточенно, будто бы едва успевал конспектировать Бельскую, которая заводилась все больше и больше, словно закипающий чайник.
Тихонько пикнул телефон у Лели, и та, прочитав сообщение, подняла глаза на Бортникова. Щеки девушки вспыхнули алым, и молодой человек, ничуть не стесняясь, подмигнул Леле. Эти телодвижения не остались незамеченными для супруги Бортникова, и она плотно сжала губы.
Анна усмехнулась. Ей-богу, детский сад…
– Чего молчишь, Бортникова?! – обратилась к брюнетке Бельская. – Я что, не права?!
Женщина вздрогнула, словно уколовшись булавкой.
– Татьяна Васильевна, вы же сами сказали, – промямлила она. – Ну…
– Что «ну»?!
– Султану нужны свежие лица…
Бельская с брезгливостью бросила листок на стол, будто он был чем-то испачкан.
– Вот именно – свежие! – кивнула она, слегка остывая. – А не из провинции понаехавшие и не поступившие в театральные вузы! Мозги включите, наконец! В этом списке должны быть дочки известных людей! И вообще, пусть они нам платят, если хотят, чтобы их девочек на прием к султану пригласили!
Переведя дух, Татьяна Васильевна посмотрела на Вику.
– Кстати, что там с его интервью, Крапивина? Когда выходит? Выставка уже на носу!
Вика вся подобралась, сложив перед собой руки, как примерная ученица:
– Пока никак, Татьяна Васильевна… Говорят, они в таком виде не хотят, скучно. Просят переделать все.
– Переделайте, – велела Бельская. – К выставке оно должно уже выйти.
Вика испуганно моргнула:
– Можем не успеть…
И тут же встретилась с ледяным взглядом директора, который не предвещал ничего хорошего.
– Сделай так, чтобы успели, – каменным голосом приказала Бельская. – Это, между прочим, твоя работа. На сегодня все.
Выйдя из-за массивного стола, она, цокая каблуками, покинула зал.
– Моя работа, – проворчала Вика, захлопывая блокнот. – Чуть что, так сразу я…
Анна тоже поднялась. Краем глаза она заметила, как супруга Бортникова резко подалась вперед и, прежде чем ее муж успел что-то осознать, выплеснула ему на брюки еще горячий кофе. Послышался недоуменный возглас. И пока все с остолбенелым видом смотрели на дымящиеся штаны Бортникова, его жена молча вышла из зала.
– Договаривались же! – жалобно захныкал он, разглядывая темное пятно на брюках.
Спрятав улыбку, Анна зашагала к выходу. За ее спиной раздался голос Вики:
– Видишь, Бортников, как полиамория опасна для жизни…
Она заторопилась из зала, догоняя Иванушкину:
– Ань, погоди!
Анна обернулась вполоборота, не снижая шаг, и вопросительно посмотрела на Крапивину.
– Понимаешь, у меня свидание в кои-то веки наметилось! Я только на эпиляцию одиннадцать косарей потратила, прикинь? А теперь должна в офисе до ночи сидеть, интервью турка переделывать?!
Анна пожала плечами:
– От меня-то ты что хочешь?
Вика уже открыла рот, как неожиданно дверь кабинета напротив распахнулась и наружу выглянул невысокий худощавый мужчина:
– Девчонки, привет!
– Привет, Миш, – напряженно улыбнулась Вика. Анна лишь кивнула, думая о чем-то своем.
– Наш стилист, как всегда, любит подслушивать чужие разговоры? – прищурилась Вика, и Михаил покраснел.
– Иванушкина! – позвал он, стараясь не смотреть на Вику. – Я тут придумал, как все украшения в один зал впихнуть! Зайди, новую схему глянешь.
Он торопливо прикрыл дверь, и Вика тронула Анну за локоть:
– Если я узнаю, что у тебя роман с Мишей, я очень сильно расстроюсь.
Глаза Иванушкиной расширились, но она тут же взяла себя в руки.
– Ты что, ревнуешь, Вик? Какой роман, ты что! – сказала она, едва сдерживая смех. – Он же…
Она с многозначительным видом помахала рукой в воздухе.
– Эгегей? – с надеждой спросила Вика, и Анна кивнула.
– А я-то думаю, чего он на меня внимания не обращает, – пробормотала Крапивина. – Ладно, бог с ним, с этим хануриком… Короче. Ты хотела себя проявить, чтобы тебе зарплату повысили? Вот тебе шанс, подруга. Добей интервью султана – а я поговорю с Бельской.
Анна замедлила шаг, изумленно уставившись на Вику.
– Ты это серьезно?
– Абсолютно! – поклялась она. – Когда я тебе врала? А мы с моей эпиляцией сваливаем. Справишься?
– Конечно! Спасибо, Вик!
– Ну все, пока-пока…
Двери лифта раскрылись, и она, войдя внутрь, помахала Анне своей пухлой рукой.
Прислушиваясь к характерному гудению, девушка развернулась. Дверь кабинета Михаила была вновь открыта, и она, помедлив, зашагала к стилисту.
– Ты где ходишь-то? – тоном обиженного ребенка спросил он, целуя в щеку Анну.
– Так… дела, – уклончиво ответила Иванушкина, обводя равнодушным взором кабинет Михаила. В рабочем помещении стилиста компании царил форменный бардак – до самого верха кабинет был завален платьями, юбками, блузками, создавая иллюзию склада вещевого рынка. На журнальном столике валялись каталоги мод, папки с документами, пустые бумажные стаканчики и упаковка из-под пиццы, пол был усеян приглашениями с прошлых банкетов, в углу неровной шеренгой выстроились разнокалиберные бутылки с элитным алкоголем – подарки партнеров.
Закрыв кабинет на ключ, Михаил пристально посмотрел на Анну.
– Я скучал, – сообщил он сварливо, будто в этом была вина девушки.
Легонько пихнув ее в кресло, стилист присел на колени.
– Взял бы да позвонил, раз скучал, – сказала Анна. Она глубоко вздохнула, когда он принялся стягивать с нее трусики.
– А ты? Ну хоть чуточку скучала? – задал Михаил вопрос.
– Да, – без раздумий отозвалась Анна и задрала голову, уставившись на кривую трещину, зигзагом скользившую по потолку.
– У меня такое чувство, будто тебя пару минут назад оглушили мешком по голове, и ты только сейчас приходишь в себя, – признался Михаил, поглаживая гладкую коленку Анны.
– Все нормально, – вздохнула она. – Только теперь я думаю – как успеть это дурацкое интервью с султаном…
Стилист обиженно выпятил нижнюю губу:
– Ань! Ты можешь хоть сейчас поговорить о чем-то другом, кроме работы?
Его взгляд уткнулся в смятые трусики, одиноко лежащие на полу.
– Ну невозможно так!
– Ничего не поделаешь, Миша. Я хочу бабла и славы, значит, надо вкалывать, – резюмировала Иванушкина.
– Ты Вику свою побольше слушай, ага, – ворчливо проговорил стилист. – Она тебя специально задвигает, потому что ездить на тебе удобно. Неужели ты не въехала до сих пор?! Давно бы уже подсидела ее!
Анна наклонилась и мягко обхватила его лицо ладонями:
– Не, Миша. Я так не могу. Все по-честному должно быть.
– Откуда ты только такая честная взялась…
Она погладила его по голове, и тот нарочито медленным движением приподнял юбку девушки. Анна вздрогнула, издав тихий стон.
* * *
За окном уже давно сгустились сумерки, когда двери лифта открылись и в коридоре послышались торопливые шаги. Дверь в кабинет открылась в тот момент, когда Анна со вздохом облегчения клацнула клавишей, поставив точку в последнем предложении.
– Все трудишься? – поинтересовалась Вика, заходя внутрь. Мельком глянув на экран монитора, она плюхнулась на диван, обитый бежевой тканью.
– Алес, – отозвалась Иванушкина, потягиваясь. – Ну, и как свидание?
Вика неопределенно хмыкнула:
– Нормально. Только он не сказал, когда мы в следующий раз увидимся… Это фигово, да?
Помедлив, словно набираясь смелости, она продолжила:
– Это потому, что я жирная? Да, Ань?
Анна выключила ноутбук и крутанулась на офисном кресле:
– Наверное, у него просто график сложный…
Перехватив цепкий взгляд Крапивиной, она призналась:
– О'кей, это фигово. Когда свидание закончено, такая неопределенность не прибавляет оптимизма.
Вика откинулась на диване, положив ноги крест-накрест.
– Я так и знала! – угрюмо произнесла она. – Эх… Что ж я невезучая-то такая! У всех личная жизнь есть, кроме нас с тобой! Даже старуха Бельская с этим султаном трахается, пока мы ему невест ищем…
Анна промолчала, и целую минуту каждая из них была погружена в свои мысли.
– Ладно, забыли, – нарушила паузу Вика. – Значит, говоришь, интервью готово?
– Да. В общем, пришлось погуглить… – ответила Анна. – Я почитала про Османскую империю, добавила в текст разных деталей красивых, историю его семьи… Надеюсь, им зайдет. Если и это не устроит, то я даже не знаю, как тут что-то можно улучшить.
Зевнув, Иванушкина добавила:
– Все, поеду домой. А то завтра с кровати не поднимусь.
– Спасибо тебе, – поблагодарила Вика, вставая с дивана.
Губы Анны тронула улыбка.
– Это тебе спасибо.
Брови Крапивиной выгнулись домиком.
– А мне за что?
– За шанс. Ты же обещала поговорить… Для меня это правда очень важно.
Она зашагала к выходу, а Вика изобразила пухлыми пальцами сердечко:
– Рада помочь, Ань. Ты же знаешь, как я тебя люблю.
Вечерний Питер погрузил Анну в атмосферу прохладной свежести, сверкающей тысячами огней. Вдыхая вечерний воздух, девушка устало шагала в сторону Садовой улицы. Мимо с оглушительном рокотом промчался десяток байкеров, лучи фар вспарывали темноту ярко-желтыми ланцетами.
Подул ветер, и Анна накинула капюшон. Странное дело, она выполнила работу – как ей казалось, на отлично, Вика пообещала ей поговорить с Бельской насчет прибавки к зарплате, а никакого удовлетворения она не ощущала. Иванушкина мысленно сравнила себя с охотником, который возвращался домой после тяжелого дня, а в сумке у него парка уток да облезлый заяц. Да, вроде с голоду не умрешь, но такая еда чисто для поддержания штанов. Особенно если принять во внимание, что в прицеле карабина мелькали и другие мишени – олень, кабан и даже лось… Только вот фортуна распорядилась так, что ты вынужден довольствоваться утками и худосочным зайцем…
«Что я делаю на этой работе? – вдруг подумала она, спускаясь в подземный переход. – Что меня ждет дальше? Бесконечные выволочки на совещаниях у Бельской да сиюминутный перепихон у Миши в кабинете, где яблоку негде упасть…»
Анна почувствовало неясное движение за спиной и бросила взгляд назад. В нескольких шагах от нее маячила шкафообразная фигура мужчины, следовавшего за ней. На нем была черная кожаная куртка и темные брюки, голову закрывала кепка, надвинутая на глаза.
Анна непроизвольно прибавила шаг. Подумаешь, здоровенный мужик идет сзади. Как будто ему есть какое-то дело до какой-то Иванушкиной, которая бедна, как церковная мышь…
Шаги за спиной стали отчетливей, и она, не удержавшись, снова оглянулась. Странный незнакомец был совсем близко, и его прищуренные глаза смотрели прямо на Анну.
«Твою мать… Этого еще не хватало!»
В голове что-то щелкнуло, и она, повинуясь животному инстинкту, побежала. Преследователь, хрипло дыша, мчался следом, и тревога, ворочавшаяся внутри Анны сонным зверьком, мгновенно преобразовалось в ледяное озеро, заполнившее каждый уголок ее напряженного тела. Она захотела крикнуть, но вопль застрял где-то посреди глотки, словно кусок теплой ваты.
До конца перехода оставалось несколько метров, когда жесткие пальцы мужчины вцепились в капюшон Анны. В это мгновение крик наконец прорвался наружу. Не переставая кричать, девушка извернулась и, отклонившись вправо, со всей силы ударила ногой преследователя. Носок кожаной туфли пришелся мужчине в голень, и тот от неожиданности отпрянул, но капюшон из рук не выпустил. Анна почувствовала, как грубые мозолистые пальцы закрывают ей рот, и заверещала еще громче:
– Помогите! Убивают, на помощь!!
– Да не вопи ты так! – неожиданно рявкнул незнакомец. – Тише! Меня твой отец прислал!
Последняя фраза не произвела на Иванушкину никакого впечатления, и, охваченная ужасом, она впилась зубами в пальцы мужчины.
– Тьфу ты, черт! – выругался тот, убирая укушенную руку. – Да успокойся ты! Льву Сергеевичу помощь нужна! Срочно!
Анна застыла на месте, и незнакомец шагнул назад, подняв обе руки вверх в примирительном жесте.
– Что… – тихо переспросила она, вытирая рот. – Что вы сказали?
Мужчина хмуро разглядывал алый полумесяц – следы зубов девушки. Даже скудного освещения хватало, чтобы разглядеть на его пальцах татуировки, характерные для мест не столь отдаленных.
– А если заражение будет? – недовольно спросил он. – Или вообще, бешенство? Три раза тьфу.
Анна без сил прислонилась к стылой стене перехода.
– От бешенства сорок уколов в живот делают, – зачем-то пояснила она. – Так что вы сказали про папу? Он… Он ведь давно умер.
Незнакомец опустил руку, его щетинистое лицо исказилось в ухмылке:
– Это мамаша тебе так сказала? Он так и думал. Что именно поэтому ты ему не пишешь.
Иванушкина убрала с лица спутанные волосы, пытаясь осознать услышанное.
– Он… – она сглотнула. – То есть вы серьезно? Мой папа правда жив?
Лицо мужчины посуровело.
– Пока да. Но все может измениться, если ты не подсуетишься.
– Покажите мне его фотографию, – потребовала Анна, окончательно приходя в себя. – Я должна понимать, что вы не врете.
– Я, по-твоему, кто такой, чтобы фотки мужика с собой таскать? – презрительно сплюнул уголовник, но Иванушкина стояла на своем:
– Ну какие-то доказательства у вас должны быть!
– Поезжай к нему сама да посмотри доказательства, – буркнул он. – Я, в общем-то, это и должен был тебе передать. Проблемы у него, усекла?
Анна ощутила, как с удвоенной силой заколотилось сердце.
– В какой он тюрьме?
– Первая ИК, – отозвался незнакомец. – Колония в Твери. Найдешь сама, не маленькая. Заяву на свиданку он уже написал, так что не теряй времени.
С этими словами он резко развернулся и зашагал прочь. Он вскоре исчез из виду, но Анна продолжала стоять, безмолвно глядя перед собой.
О боже.
Значит, отец жив?!
* * *
Следующие два дня Иванушкина ходила как в вязком тумане. Мозг, словно сверлом, поочередно буравили две мысли:
«Почему мама соврала о смерти папы?»
«Почему отец не сообщил о том, что жив?!»
Она попыталась дозвониться до матери, с которой не виделась уже более трех лет, но та постоянно сбрасывала вызовы, пока не прислала раздраженное эсэмэс – «занята». После бесплодных попыток Анны дозвониться матери ее телефон был вообще отключен. Учитывая их отношения, это было в порядке вещей. Мама развелась с отцом, когда Анна была совсем маленькая. У нее вообще складывалось впечатление, что всю свою жизнь мама воспринимала ее как мучительную, но неизбежную необходимость вроде ежемесячной квартплаты или насморка при простуде. Может, это потому, что Анна была похожа на отца как внешне, так и по характеру? Во всяком случае, этот аргумент выглядел убедительным, принимая во внимание, с каким трепетом мама относилась к ее брату Сергею, который родился ее точной копией… К слову, после того как Анна упорхнула из семейного гнезда, с Сергеем она тоже не поддерживала отношений. Не было их просто, вот и все.
С трудом дождавшись субботы, она запрыгнула в утренний поезд, следовавший в Тверь, и уселась у окна, молча глядя на проносящиеся мимо деревья.
Странная встреча с мрачным незнакомцем в переходе уже начинала казаться Анне каким-то нелепым сном, о котором забываешь в ближайшие пару минут после пробуждения, и лишь врожденная привычка доводить начатое дело до конца заставила ее проверить слова бывшего зэка. Подумать только, ведь она не видела отца почти двадцать лет! Точно, тогда Анне было, если ей не изменяет память, восемь лет!
Она задумалась. События тех дней настолько прочно укоренились в ее памяти, что ей казалось, словно все произошло буквально на днях…
* * *
Воронеж, 2003 г.
– Вот пошли провалы, начались облавы, / Много стало наших пропадать! – старательно вытягивала маленькая Аня. – Как узнать скорее, кто же стал шалавой… / Чтобы за измену покара-а-ать!
Она сидела на старом обшарпанном комоде в прихожей при полном параде – куцая выцветшая курточка, застегнутая до самого подбородка, вязаная шапка с помпоном и стоптанные сапоги, на которых постоянно расходилась «молния». Она специально оделась заранее в ожидании прихода отца и мужественно терпела липкую духоту, которая обволакивала ее горячим одеялом.
– Мурка… – снова заголосила Аня, энергично болтая ногами. – Ты мой Муре-е-ночек! Мурка…
Взгляд небесно-голубых глаз девочки остановился на выдранной из журнала мод странице, криво болтающейся на гвозде. На снимке была изображена Татьяна Бельская, в ослепительно-белой шубке, рядом с «Мерседесом».
– …ты мой котеночек… Мурка, Маруся Климова, прости любимо-о-о-го!
Видимо, классика блатного шансона в исполнении Ани звучала настолько громко, что в коридор вышла бабушка. Вытирая натруженные руки полотенцем, она неодобрительно посмотрела на внучку:
– Можно потише? А то соседи подумают, что у нас притон открылся…
– Притон? – переспросила Аня и убрала челку, прилипшую к вспотевшему лбу. – А что это?
– Вырастешь, узнаешь, – пробурчала бабушка. – Раздевайся. Не придет он.
Аня насупленно покачала головой:
– Обещал – значит, придет.
И, помедлив, затянула по новой:
– Мурка! Ты мой Муреноче-е-ек! Мурка…
– Тьфу, – в сердцах бросила бабушка. – Юль! Она не раздевается!
Она уперла руки в бока, а спустя мгновение из комнаты выглянула мама. Укачивая крошечного Сережу, она смерила непослушную дочь сердитым взглядом.
– Маруся Климова-а-а, – на последней ноте Аня закашлялась.
– Хватит орать! – прошипела мама. – Я только его укачала, а ты здесь воешь! Раздевайся, бабушка тебе что сказала?!
– Не буду, – заупрямилась девочка.
– Ты смотри на нее, – возмутилась бабушка. Шагнув к Ане, она попыталась расстегнуть куртку внучки, но та неожиданно взбрыкнула, цапнув пожилую женщину зубами за пальцы.
– Ах ты зараза! – охнула бабушка, отдергивая руку. – Юль! Она меня укусила!
– Что тут удивительного, – процедила мама, продолжая укачивать хнычущий сверток. – Упертая, вся в папашку своего… Ну, сиди хоть до пенсии. Он все равно не придет, вот увидишь.
Она скрылась в комнате, но Аня не придала значения маминым словам. Она всегда наговаривала на папу, особенно когда тот съехал от них. Может, она завидовала, что папа сейчас придет за ней, а не за мамой?
Бабушка тоже двинулась на кухню. Дуя на укушенную руку, она пробормотала:
– Столько возни из-за какого-то проходимца… Хоть бы раз выполнил обещание!
Аня осталась одна. Петь больше не хотелось, болтать ногами тоже. И с каждой минутой становилось жарче и жарче, словно ее запихнули в раскаленную духовку. Может, папа и правда сегодня за ней не придет и ей стоило бы раздеться?
«Нет, – решила девочка. – Буду ждать до последнего!»
Поправив куртку, она положила ногу на ногу, с недовольством обратив внимание на отслоившуюся подошву. Поразмыслив, она выудила из кармана куртки маленький комок из фольги, в котором она хранила бывшую в употреблении жвачку. Однако сейчас некогда сладкая жевательная резинка была твердой, и Аня кинула грязно-белый шарик в рот. Когда тот достаточно размягчился, Аня с его помощью склеила отходившую подошву. Получилось кое-как, но это лучше, чем было.
В это же мгновение в дверь позвонили, и Аня вздрогнула.
– Папа, – прошептала она и невольно улыбнулась. Спрыгнув с комода, Иванушкина кинулась открывать дверь. И замерла, глядя на отца широко распахнутыми глазами.
– Привет, принцесса, – улыбнулся он, заходя внутрь. Подхватил Аню своими сильными руками, целуя в щеку. Она крепко прижалась к отцу, вдыхая узнаваемый запах отца, присущий только ему – смесь мужского одеколона, сигарет и осенней свежести.
– Пап! – взвизгнула Аня. – А они говорили, что ты не придешь!
– Ну, видишь, а я пришел, – резонно заметил отец, подмигнув ей.
– Я скучала!
– И я тоже очень скучал. Смотри, что я тебе привез.
Осторожно поставив дочь на пол, он залез во внутренний карман дубленки и извлек оттуда прямоугольную коробочку.
Аня с надеждой уставилась на подарок.
– Что это?!
– Телефон. Теперь если что, ты всегда сможешь мне позвонить.
– Ура! Спасибо большущее!!
Они не заметили, как в прихожей, словно две тени, появились мама с бабушкой. Их лица были такими, будто на пороге стоял судебный пристав, намеревающийся описывать имущество.
– Лев, ребенок три часа в прихожей просидел, – проворчала мама, запахиваясь в домашний халат. – Не стыдно?
