Читать книгу: «Жизнь – жестянка. Книга 2»

© Александр Стребков, 2021

ISBN 978-5-0053-3101-4 (т. 2)

ISBN 978-5-0053-3102-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Стребков Александр Александрович.

Родился в 1950 году на Кубани в селе Глебовка Кущёвского района.

За свою жизнь сменил несколько профессий: был военным, железнодорожником, строителем и предпринимателем.

Представляем на суд читателя роман

«Жизнь – жестянка» – книга вторая.

Ранее вышли из издательства:

Роман-хроника «Курай-трава степей». Роман-хроника «Жить запрещено».

Роман «Жизнь – жестянка» – книга 1.

В этом замкнутом круге крути – не крути, Не удастся конца и начала найти.

Наша роль в этом мире – прийти и уйти. Кто нам скажет о цели, о смысле пути?

(О. Хайям.)

ГЛАВА 1

Преинтереснейшая штука жизнь!.. В глаза ударил яркий свет, от чего пришлось плотно закрыть веки. Содрогнулся, появившись на этот белый Свет, спустя время присел и ос- мотрелся кругом, так ничего вначале не поняв и не приметив значительного: не умея вымолвить и слова, при этом поши- ре, разинул ротик и прокричал благим криком насколько ду- ху хватило, от которого мамка чуть было в обморок не упала. Пытаясь постичь истину бытия, скоро стал хвататься за всё, что под руку подвернётся, и в тот же день в один присест всё молоко из грудей у мамки высосал, что Бог послал: при этом ворчливо ахнул и проурчал от удовольствия. Тяжело пере- двигаясь по полу всё ещё с мыслями о еде и горько разры- давшись с ещё совсем глупым лицом и не научившись сквернословить, всунул голову не туда, куда надо и этот так неожиданно оказавшийся ложный путь решил не повторять. Вначале ошеломлённо посмотрел на окружающие вещи и всякую всячину, но тут же, придя в себя, воодушевился безд- ной перспектив познания и, опираясь пока что только на пе-

редние руки дополз до неположенного места. Долго думал, но выдумать ещё кажись, рановато было, повозился озабо- чено с веником, и окрылённый внезапным открытием слу- чайно встав на ноги, сделал первый шаг!.. Так началось его бытие, про которое совсем недавно он так напряжённо думал, а оно оказывается, у каждого есть и это сущее – под названием Жизнь!

* * *

В повествовании первой книги нашего романа: рыская, вы- слеживая и снова нападая на след, мы, подневольно увлёк- шись, последовали по пятам за Федотом-Басмачём в надежде вместе с ним радостно увидеть счастливый финал его приклю- чений, а возможно и значительный кусок его жизни. К сожале- нию, в выборе главного героя мы ошиблись. Ко всему прочему Федот подло обманул не только нас, но и предал, цинично унизил и оскорбил нашу самую любимую главную героиню романа Аллочку. Вот как раз этого простить ему мы никак не можем вопреки тому, что дороги на земле встречаются и узкие и нам, так или иначе с этим плохим человеком предстоит ещё повстречаться. Скажем прямо, что надежды наши не оправда- лись, мы так увлеклись, что даже не заметили, как погрузились в пучину никчёмных для нас событий, в которых постоянно на- тыкались на лиц, которые-то в общем счёте нам были совсем не нужны. Потратив на всё это уйму времени считай впустую, которое выразилось в исчислении в целый роман пришли к выводу, что всё начинать надо с самого начала. Причина тому довольно весомая – это проявившееся похабное лицо с замо- роженными глазами одного из главных героев романа Федота- Басмача. Исправляя ошибку, мы признаём, что в первой части своего рассказа стали на ложный путь, как говорится первый

блин всегда комом. Как не крути, но придётся вспомнить о тех незаслуженно брошенных на произвол судьбы в сальских без- брежных степях друзей Федота. И возможно если нам повезёт, и мы в очередной раз не обмишулимся, то главными героями снова на сцену выйдут Владимир Чижиков по кличке Бекас и его незабвенный друг Лява – в миру Алексей Пасюк. Воору- жившись терпением в душе раскаиваясь за свою забывчивость, но вовремя вспомнив о них, придётся вернуться в те непривет- ливые степи и разыскать двух бедолаг обиженных изначально судьбой и теми людьми, которые встречались на их тернистой дороге. Если хорошо подумать, то они возможно более дос- тойны, чтобы мы о них рассказали подробнее. Поворачиваем свои оглобли туда, откуда когда-то мы и прибыли примостив- шись на облучке Федотовой колымаги под названием «Тёртая дорога жизни». Огорчаться не стоит, надеясь на счастливые встречи, душевные любовные свидания; снимая шапку, скло- няемся перед вероломным провалом нашей первой части рас- сказа, попытаемся себя реабилитировать. Для того чтобы на- чать свой длинный предлинный рассказ мало того что нам предстоит отыскать в глухомани полупустыни наших главных героев Бекаса-Владимира и Ляву-Алексея, где на ваш вопрос:

«Здравствуйте, разрешите узнать, как нам найти…» – досказать не успели, спрашивали слишком долго потому и нарвались на такой ответ: «Тебе чего, интеллигент паршивый… откуда ты взялся?.. бакланить будешь в бубен дам… – волчара позор- ный!..». Разговор не состоялся надо идти дальше более покла- дистую личность искать. Вот в таких непростых для нас услови- ях на пути к цели желательно отыскать персонажей достойных. И так как в прошлом мы уже обожглись на всякой рвани бес- призорной, нам потребуются люди особой категории, чтобы вы в дальнейшем не упрекнули нас, сказав, что напрасно с нами связались. Начать придётся опять-таки с того самого Ростовско- го ЖД-вокзал «Пригородный», где мы с вами уже не раз побы-

вали. В те минувшие счастливейшие и не обременённые забо- тами времена, о которых сейчас большинство даже не подоз- ревает, в магазинах на прилавках не было в ассортименте мно- гих блестящих китайских товаров, но зато не было и долгов. Громадные задолженности: по ссудам, ипотекам и кредитам, коммунальных грабительских платежей и всяких налогов на имущество, платы за школу и детский садик, и ещё массу на- думанных платежей, которые пришлось бы перечислять долго. Человек спит спокойно, когда сказанное выше отсутствует, и ему не снятся кошмары, в которых он видит приставленный к горлу ножик и громкие слова в ушах: «Когда скажи, гнида, долг отдашь!..». Бедняга просыпается в холодном поту не отдох- нувший и не выспавшийся садится за руль своей «Хонды» и не- сётся по улице, глаза вылупив от хронического недосыпания на работу чтобы не опоздать, а тут на дороге столб не к месту по- ставили: машина, которая в кредите всмятку: бедняга лежит в больнице загипсованный по уши!.. Нет! Что не говори, а те времена были намного лучше тогда все ездили пассажирскими поездами и электричками. Вокзалы же являлись центром всей жизни страны и весь советский народ, потому и стремился туда не исключая чиновников всех рангов и высоких партийных

«полу-вождей». Самолётами пользовались довольно редко лишь в том случае, когда время поджимало: спеша на похоро- ны к родственникам, кому-то надо было успеть на спортивные соревнования, а кто-то торопился использовать отпуск макси- мально. Легковой автомобиль будь то «Москвич» или «Волга» рассматривался, как средство съездить на дачу, на рыбалку в ближайшую деревню или в рощу с любовницей, кстати, многие именно для рощи его и покупали, а так бы как говорил наш ге- рой романа Федот: «Нафиг бы он и нужен!» – других примене- ний этот вид транспорта редко заслуживал, хотя о нём и все мечтали, в душе тая всё ту же рощу. Давным-давно ещё с тех времён, когда появились наконец-то механические часы, ум-

ные люди подсчитали, что женщины думают о мужчинах не чаще чем раз в неделю и то когда деньги у неё на исходе, а вот мужчины минимум шесть раз каждые десять минут, потому и машина крайне необходима для рощи. Если вдруг кто задумал да ещё громогласно заявил, что он собирается на «Москвиче» отправиться на берег Чёрного моря, на него тут же смотрели как на ненормального, ибо это значило – что с рюкзаком за спиной отправиться на вершины Гималаев. Правда, были ещё допотопные монстры «Икарусы» их можно сейчас увидеть только в старом чёрно-белом кино: это такая длинная кишка с полукруглыми оконцами как на морских кораблях иллюмина- торы; сзади ещё курдюк, как у откормленной овцы: там двига- тель расположен. При работе этого самого мотора всё кругом начинает дрожать и под ногами тоже, вороны возмущённые почему-то разлетаются, а уши лучше бы всего ватой заложить. На таком непростом транспорте чтобы ездить в далёкий пре- далекий город требовалось быть не совсем бедным – билет стоил денег. Сел в мягкое сидение как в перину или в объятья полной женщины утонул и спи себе от Ростова-на-Дону до са- мого Киева. Реклам тогда ещё не было и большинство народа такого-то и слова не знали; если бы в деревне, к примеру, про- изнесли это слово, могли подумать всё что угодно от оконных рам до матюгов. Тем не менее, она существовала, и наглядно каждый гражданин видел её своими глазами сотни раз за день, только он не знал, что это и есть та самая реклама «Летайте са- молётами Аэрофлота!» – уговаривала красочная надпись в полверсты пассажиров электричек. «Храните деньги в Сберега- тельной кассе!», а где же их хранить, если не там: дома под матрасом украдут – замки на дверях от честных людей, в мага- зине – то, что там лежит – оно и даром не нужно. Совсем не- давно сняли длиной в километр транспаранты «Кукуруза – это молоко! Кукуруза – это сало!». Нету ни того ни другого: оказы- вается не только молока и сала, но и многого чего крайне не-

обходимого. На их место вмиг прицепили ярко красные «Пар- тия – это ум и честь нашей эпохи!». Честь она, говорят, ещё в ранней юности потеряла под кустом сирени, а ума так и не приобрела, лишь сказала на прощанье: «Это мне лишнее и во- все ни к чему проживу и так…». «Мир – Труд – Май!». Трудить- ся за трояк никто уже не хочет, на работу ради приличия ходят, в мае в отпуск каждый второй намерен отправиться, а с самим миром в Африканских странах как-то снова, сказали не к нам. На всякий случай оставили на ветру истрёпанный «Вперёд к коммунизму!», чем чёрт не шутит, а вдруг и построим?.. хотя строить что либо, никто и никогда ничего и не собирался.

Вокзал жил своей активной жизнью: работала громкая оповещающая пассажиров связь и колокола из алюминия хри- пло орали с микрофонным писком: «Электропоезд до стации Зверево отправляется с пятой платформы, будьте осторожны, на второй путь осаживается состав поезда»… «Гражданка По- пова вас ожидают у второй кассы вокзала уже второй час»…

«Родителей потерявшейся девочки просят пройти в отделение милиции девочка вас там ожидает и сильно плачет». И нако- нец-то дождались и мы своего оглашения: «Пассажирский со- став, который будет следовать по маршруту Ростов – Волгоград подаётся ко второй платформе, будьте осторожны, не перехо- дите путей в неположенном месте». Микрофон забыла выклю- чить, и оттуда послышалось то, что не предназначалось для пассажиров: «Чего ты стоишь, глазами блымаешь ещё полчаса назад сказала, иди за кефиром… – Ой! блин забыла тумблер выключить!..». Похватав свои саквояжи, мы кинулись искать эту вторую платформу. Заранее хотим вас предупредить, что нас трое. Почему?.. так одному никак с этой задачей не справиться: один должен подсматривать, второй подслушивать и запоми- нать ну а третий соответственно записывать всё в блокнот: из этого, в конечном счёте, что то, да и получится. Через второй этаж вокзала – других путей не существует – по переходу над

путями бежим, запыхавшись на свою платформу. Спускаясь уже по лестнице – видим – на поручнях локтями повис моло- дой с патлатой головой парень, вскинув руку, словно пытаясь нас остановить, громко выкрикнул: «Мужики, я тронут вашей торопливостью, но если не за подло двадцать копеек не одол- жите – трубы с утра горят…». Отвечать на вопрос парня време- ни у нас не отыскалось, как и в кармане отыскать эти двадцать копеек, но уже на самом пороге дорогу нам перегородила цы- ганка с кучей детей, одного из которых закутанного в одеяло она держала на руках: «Куда так торопитесь, червонные коро- ли, за судьбой не угонишься, – сказала она, закупорив проход,

– задержитесь немного, я всё наперёд вам скажу…». Протисну- лись под стенкой, но детвора как мухи облипли наши саквоя- жи, пришлось метров пять по площадке тащить их за собой и наконец-то выскочили на свой перрон. Оглянулись туда-сюда: стоит состав на своём месте – поезд до Волгограда, но не имел, видимо, ни начала, ни конца, ибо взглядом эти концы не про- сматривались. Всунулись в свой тринадцатый вагон от головы поезда, как и указано в билете, когда спросили сколько от хво- ста, то получались те же тринадцать это затем – объяснили нам

– чтобы не путались. Вагон «плацкарт – общий» – ну это как Лу- на на небе она-то тоже общая все скопом на неё глядят никому не жалко, а чаще не замечают, есть она там или давно куда-то пропала. Нашли свои места в загородке на четверых для лежа- чих людей на полках, но при желании можно разместить семе- ро лежачих в третьем ярусе и четверо стоячих; на наше счастье нас пока токо трое. Сели на жёсткие лавки-лежбища для ночи и с облегчением вздохнули. Через двадцать минут поезд, как обычно несут покойника на кладбище, пополз по-змеиному в сторону речки Дон. Переползли по мосту, который чем-то сма- хивал на этажерку, вскоре очутились на той стороне реки и за- мерли часа на полтора. Первой оказывается остановкой, была станция «Заречная» – ровно через тысячу семьсот сорок пять с

половиной метров от вокзала Ростов – Пригородный. Через час с четвертью кто-то из наших пассажиров сказал: «До начала второго всемирного потопа, пожалуй, доехать не успеем…». Напрягая зрение, внимательно вглядываясь в стены, принялись осматривать свой плацкарт – загородку, как предмет возмож- ного долгожительства здесь. Одна из стен, как и вторая за на- шими спинами были покрыты автографами напоминающие те, что оставили наши солдаты на стенах Рейхстага в далёком со- рок пятом. Стали внимательно вчитываться из чего сделали вы- вод, что на одной стенке расписывались призывники, которых везли куда-то в воинскую часть, а на второй дембеля спешащие домой к любимым. Первая стенка в основном ругательная по напрасно потерянной жизни гласила: «Разлука ты разлука род- ная сторона!.. Кругом одни подколодные гадюки и сволочи козлячие!.. Сердце потухло – собачья жизнь настала!», вторая стенка говорила о радостях в жизни: «Спешу на кровать!.. Оття- немся, и оттопыримся, Машку к пузу прижмём!.. Не упусти свой шанс расстегнуть её!.. – Дальше шла приписка другим почер- ком, – Расшевели её и застегнись!..». Дальше читать нам по- мешали, решили знаменитые афоризмы после дочитать и пе- реписать.

За окнами проковыляла по встречному пути жёлтая ре- монтная дрезина, которая на себе громадный электрический столб потащила и мы решили, что затем и стояли – по ошиб- ке кто-то этот столб ненароком сшиб. В эту минуту наконец- то отдохнувший поезд дёрнул со всего маху вагоны так, что наши саквояжи попадали нам на головы и тут он начал своё движение. Мы уже сожалели, что связались с этим прокля- тым поездом, и настроение было – хоть назад возвращайся, когда неожиданно в просвете перегородок купе-плацкарта, где мы смирно сидели, встала проводница. Стояла и молча- ла, с любопытством глядела на нас, словно вспоминая, где она нас раньше видела. Но мы тут же, разом спросили:

– Будьте добры, скажите уважаемая бортпроводница, станция Батайск через, сколько часов будет?..

– А вам оно зачем?.. – вопросом на вопрос ответила она.

– Видите ли, дело в том, что пока мы вот так едем… – мы бы за это время туда и обратно успели бы ногами, раза три сходить – потому мы боимся чтобы не проспать, а то знаете, вздремнёшь ненароком…

– Так зачем залезли сюда?.. В Батайск автобусы со старо- го базара, через каждые двадцать минут отправляются.

– Так нам в Сальск надо: друзей повидать о жизни спро- сить.

– Вы мне голову тут не морочьте!.. – перебила она нас, не дозволив досказать, – то вам Батайск нужен был теперь Сальск, а ну покажите билеты!.. повлезают сюда кому не лень не знают, куда и едут!.. – давай билеты, говорю, чего там чешешься или у вас их отродясь не было?..

– Мы же вам их при входе в вагон предъявляли… вот, пожалуйста, наши билеты мы не зайцы…

– Меня долг обязывает билеты проверять и бороться с такими пассажирами чересчур умными как вы!

– Так мы же, если мне память не изменяет, ничего не на- рушали…

– Тогда чего своим языком мелешь… – щас нажрётесь как свиньи, а после Батайска вначале песни орать станете, а потом за вами блевотину убирай!

– Так мы же не пьём совсем…

– Все вы не пьёте, пока не наливают!.. таких трезвенни- ков я в тамбуре штабелем укладывала, чтоб на ближайшей станции спихнуть на площадку.

– Польщён я до глубины души вашим откровением, но это не по адресу. Вы, гражданка бортпроводница, вероятно, чем-то обеспокоены, а на нас решили зло согнать. Строить взаимоотношения с пассажирами столь негативные в самом

начале пути не желательно. Лучше скажите, когда мы в Сальск прибудем ночью или днём?

– Вот когда доедем, зеньки раззявишь, в окно выглянешь и узнаешь… пошла я дальше, вас проверять. Заговорили мне зубы… – забыла, куда и шла!..

Когда проводница ушла, все с облегчением вздохнули, и кто-то негромко сказал:

– Да-а-а, такой бабе палец в рот не клади в раз откусит. Видимо до Сальска доехать, это не в публичный дом сходить, а по началу, казалось совсем рядом.

Сидим, думаем, как бы чайку попить и заодно радуемся, что четвёртого не подселили, неожиданно в просвете снова появилась проводница, остановилась и снова глядит на нас, будто мы вчера что-то у неё украли, наконец, сказала:

– Так… это те, что за Сальск, спрашивали… – нет… мне, кажись не этих надо!..

С этими словами собралась удалиться, но мы успели спросить:

– В какое время поезд прибудет в Сальск?..

Удаляясь уже по коридору, ответила: «Три часа туда три обратно…». Высунув голову за перегородку в спину ей, крик- нули: «А от какого часа считать?..». Удаляясь и не поворачи- ваясь в нашу сторону, в ответ прокричала: «От порога…». Нас это крайне ввело в заблуждение. Вытащили из саквояжа лог арифметическую линейку вместо калькулятора, которого то- гда ещё в природе не существовало, скрупулезно принялись на ней высчитывать время в пути. Линейка выдала сногсши- бательный результат: по её мнению выходило, что если счи- тать от момента отправления поезда то в первом случае мы уже подъезжаем к месту назначения, а во втором варианте мы там ещё в обед должны были быть, когда ещё и в поезд не садились. Долго крутили линейку в руках и пришли к вы- воду, что она испортилась – глючить стала, если говорить

языком современным. Тем временем события в поезде ни- куда не хотели двигаться, пришлось сидеть, положив ладони на коленки пока не проехали Батайск, и тут наступила ночь, но мы пока об этом ещё не знали. Разом поглядели вначале налево, глазам не поверив глянули направо – за оконным пейзажем полюбоваться не удалось: с обеих сторон вместо окон висят картины Малевича «Чёрный квадрат», но было подозрение, что кто-то чёрной краской забелил стёкла. Дав- ным, давно пора было пить чай. Тут мы заметили, не приме- няя линейку-калькулятора, высчитали, что оказывается наш поезд, делает остановки, отсчитав ровно сто тринадцать столбов, ибо это было точно установлено способом – при- плюснув щекой к стеклу «Чёрного квадрата». Спустя время, попытались ещё раз посчитать столбы, но они почему-то ку- да-то исчезли и дальше поехали без столбов, отмерять рас- стояние не стало почем. Минуя очередную остановку, при- шло просветление по поводу столбов – нас тащил тепловоз, дымя солярным перегаром, который втягивало в открытые двери прямо под юбкой проводницы. Чаю попить так и не удалось, неожиданно вползли на светлую станцию, на фрон- тоне которой прочли «Зерноград» – сразу поняли, это здесь где пшеницу выращивают. Стояли долго и уже решили без чаю укладываться спать, но матрас почему-то никому так и не дали видимо за ним требовалось идти и брать самому: это наше упущение, но вскоре бабка, к нам зачем-то просу- нувшая голову из-за перегородки развеяла наши заблужде- ния, сказав: «Какие вам, милок, матрасы… их дают, начиная с тех, кто до-Котельниково и дальше…». На голой полке и на кулаке под головой сильно не поспишь видимо потому и во- царилось тягостное молчание и снова захотелось вернуться назад, и подмывало кого-нибудь отматерить. Неожиданно в просвете входа в нашу загородку возникло лицо с громад- ным синяком под глазом, хотя страдальческий взгляд полно-

стью отсутствовал. В спину это лицо толкала бортпроводни- ца, а оно зачем-то упиралось. В последнюю минуту она со всей силы для надёжности толкнула, чтобы не надумал вер- нуться, при этом сказала: «Забирайте, пока я его не приби- ла!..». Мы открыли разом рты выразить возмущение, но бы- ло поздно, её уже и след растаял. Личность с синяком под глазом нас либо не замелила или мы не представляли ника- кого интереса для неё. Мы вновь разом открыли рты, чтобы как-то обратить на себя внимание и заодно поприветство- вать незнакомца… снова не успели! Расхристанная личность с синяком под глазом недолго думая стала карабкаться на вторую полку. Полез туда, в чём был одет и обут. На поднож- ку, прикрученную к каждой стенке, поставил ногу, и со странным словом: «Пидар-р-р-ы!..», упал на полку, растянул- ся и тут же захрапел. Послышался храп похожий странным образом на произнесённое им слово. Мы стали ломать голо- ву и над словом, как и над самой личностью с синяком. Вскоре сивушный перегар до этого заползший вместе с не- знакомцем к нам в «купе» был подавлен новым удушающим запахом солярки, из чего мы сделали вывод, что это лич- ность тракторист: недаром и подсел к нам там, где пшеницу выращивают. К тому же это подтверждало и само слово, ко- торое он произнёс перед сном, ибо оно созвучно с тракто- ром, даже когда его заводят, в унисон звучит, или запчасть к трактору. Если запчасть, подумали мы, – тогда куда она де- лась?.. Пока мы размышляли, с верхней полки тонкой тягу- чей струйкой до самого пола потекла слюна от тракториста. Этого нам только и не хватало!.. Дружно вспомнили, что со- бирались идти за чаем. Из своей загородки выходили, при- жавшись к полкам аккуратно обходя свисающую жидкую ве- рёвку, а выйдя в коридор, от волнения забыли в какую сто- рону идти. Шедший первым свернул налево мы пошли за ним – это оказалось ошибкой, чай был не там, но этого мы не

знали. Медленно продвигаясь вперёд, стараясь не разбудить уже спящих пассажиров, при этом лицом отстранялись от торчащих ног из полок плацкарта. Об этом стоит рассказать подробней, ибо, когда шли туда, на полную мощь работала левая ноздря, а когда возвращались обратно, она отдыхала, вместо неё заработала правая часть носа. Первыми встрети- лись на нашем пути валенки той бабки, которая насчёт мат- раса нас просвещала. Вначале резко ударило запахом овечь- ей шерсти, напомнив нам о том, куда мы едем, но тут – же новый запах подавил предыдущий нашатырём в совокупе камфары, скипидара и ещё какой-то мази экзотической, ко- торая нам была неизвестна. Этот промежуток коридора прошли, чувствуя появившееся головокружение. Минуя сво- им лицом эти валенки, заодно кинули взгляд на старуху – лежала та на спине, сложив на груди сцепленные руки, веро- ятней всего бедняжка к загробному миру готовилась. Пошли дальше и следующим на пути – голые ноги торчали! Это ви- дение немного морг напомнило, обычно там такие ноги из- под простыней выглядывают. Ноги какие-то странные, боль- ше на запечённые свиные окорка похожи, которые на рынке в мясном отделе на крючках висят. Запах на удивление от- сутствовал, но немного тройным одеколоном попахивало. Очередные оказались кирзовые сапоги не снятые с ног ви- димо по причине своей дороговизны. От них несло коровьим навозом – это решили мы – животновод ночует. В следую- щей загородке к нашему разочарованию ничего не торчало. Поравнялись и на время застыли. Предстала картина, на- помнившая нам, где Запорожские казаки пишут письмо ту- рецкому султану с одной только разницей, что у казаков карт игральных в руках не было, их тогда ещё не придумали. От- кидной столик тот, что под окном присобачен, завален яст- вами не первой свежести: по запаху слышно было, что види- мо курица давно пропала, а всё это дополняла гора бутылок

всех мастей. Посреди на полу между полками чемодан ле- жит и на него карты игральные бросают: размах для руки свободный потому и хлопки с оттягом чередовались, и это сильно напоминало, когда пощёчины дают кому-то. Играли в игру непонятную, а может они были по профессии ассениза- торами или водопроводчиками сделали мы вывод из их громких выкриков: «Куда пошёл?.. продуй дупло!..».

На это замечание сидящий мужчина напротив, ответил не менее загадочно: «Ты, пентюх, в дырку не подглядывай!.. ку- да валета бубнового дел?.. утопить тебя в нужнике надо!..». Чем дольше мы слушали, тем непонятней нам игра эта каза- лась и вот новый выкрик: «Заигрался сучий потрох… – выбрось нахрен всю ту шваль!.. зачем ты её нагрёб полные лапы?..». Приняли решение, что от азартных игр надо быть подальше с тем и двинулись своим путём. Вот тут-то нас надолго остано- вило препятствие, которое глубоко в душе преодолевать тре- бовалось, а мы, к сожалению, к этому не готовы были.

Из-за перегородки выглядывала женская ножка и поче- му-то одна: в капроновом чулочке такая элегантная красивая и душистая: стали принюхиваться не иначе духи «Красная Москва». Всем захотелось вначале прикоснуться к ножке, потом погладить нежно её, а там что Бог пошлёт!.. – но во- время одумались и отказались от этой рискованной затеи, а вдруг проснётся!.. Стоять долго смотреть и вдыхать приятный запах этой ножки было неприлично, пришлось идти дальше. В следующеем базочке – играли в домино. Что это такое мы знали не понаслышке: такие чёрные костяшки с белыми кружочками, но не они привлекли наше внимание, а можно сказать даже наоборот мы на эти костяшки вовсе не смотре- ли, нас заинтересовала сама игра по причине своей опять- таки непонятности. Так увлеклись и заслушались, пытаясь разгадать этот ребус, что забыли, зачем и шли. Диалог между игроками в карты и домино отличался по своей сути самым

существенным образом. В эту минуту позвучал призыв тот, что кричали ещё на баррикадах в Париже во времена вели- кой французской революции, от этого лозунга мы даже ра- зом на месте подпрыгнули: «Ты куда её суёшь, козёл!.. рыбу, сука, не делай!..». На столь конкретное замечание виновник видимо на правах Гавроша с обидой ответил: «Где я возьму тебе баян?.. он всего один и это тебе не м…», – дальше по- следовало нехорошее слово, которое связано с каким-то на- секомым мы его за ним повторять не станем, но окончание этой тирады гласило: «…чтобы плодиться в укромных мес- тах… – может у себя поищешь?..». В ответ прозвучало при- мирительное обращение: «Козлина ты безрогая!.. отправлю туда, где раки зимуют!». Ответ был для нас не совсем поня- тен: «Сейчас разбежался!.. рога поломаешь, и жинка новые наставит…». Но тут в диалог вступил третий товарищ, кото- рый сцепив до кучи зубы и проскрежетав ими, как рашпилем по металлу вымолвил своему напарнику сидящему напро- тив: «Куда, падла, голого дел… в штаны засунул?..». Ответ, как и первый, мало, понятен был: «Ты жертва аборта!.. не задавай козлячих вопросов, пасть распахнул я его и в глаза не видел!..». И тут же через секунду ударил костяшкой со всего маху, крикнул: «Всё в ажуре нюх подвёл: комплект с компотом на чифире – вы, ребята, козлы!..». Мы пошли дальше, вспомнив о том, куда направлялись изначально. В очередной плацкарте была тишина: лишь слышалось непо- нятное звучание, словно из-под земли: «У-у-у-о-о-о-у…». Что- бы удовлетворить любопытство, заглянув туда, вдруг поняли, что люди с каким-то богом общаются на своём языке. Кто он был этот бог, было не совсем ясно, может быть, Моисей, а ве- роятней всего Кришна, ибо большая борода, свисавшая на ко- лени и лысые черепа, именно об этом и говорили, остальные участники ритуала сидели, сложа до кучи свои ладошки. За- сомневавшись на минуту, заподозрили в них киргизов, кото-

рые направляются в свои родные края или дагестанцев еду- щих кружным путём через Астрахань, чтобы по пути осетро- вой икоркой разжиться. Чтобы не отвлекать людей от медита- ции пошли дальше, где носом тут же уткнулись в висевшие на подножке портянки отдающие запахом, который убивает ко- маров наповал, но сечас была зима, и комаров не было. Не стали задерживаться и равнодушно зажав ноздри пальцами, прошли мимо скорым шагом в самый конец вагона и тут толь- ко поняли, что шли сюда в такую даль зря. В конце вагона справа стоял ящик для мусора слева дверь в туалет. Оказыва- ется, выйдя в коридор, повернули не туда, и теперь нам пред- стояло преодолеть путь в обратном направлении, но чтобы не считать вояж напрасным решили впрок сходить в туалет по лёгкому. Этого сделать не удалось: сколько мы дверную ручку не шевелили туда-сюда – дверь молчала. Дорога домой все- гда короче это все знают, но было всё-таки препятствие, кото- рое преодолеть без остановки мы никак не решились – это всё таже красивая женская ножка, возле которой мы вновь застряли. Передать доступным языком те чувства которые нас посетили в те минуты роковые в душе у каждого из нас крайне сложно: это гамма страстей в совокупе с мысленным лобыза- нием всех доступных и не очень мест человеческого тела вплоть до кусания зубами и работы на ощупь в темноте того вечно скандального языка. Постояли, понюхали, повздыхали и помечтали с чем как побитые собаки и побрели, опустив голо- вы дальше. Эта девичья ножка у каждого в голове продолжа- ла мучить нас ещё часа два, и мы не могли от этой навязчивой мысли никак избавиться до тех пор, пока одному из нас не пришла в голову идея высказать её: «А вдруг, – сказал он, – у неё всего одна нога… – второй-то мы не видели?..». После такого высказанного умозаключения мысль о красивой ножке из мозгов сразу мгновенно стёрлась как на магнитофонной ленте. Попросту испарилась и мы обрели покой, и сразу

вспомнили за свой чай, который должны были выпить ещё часа три тому назад; приняв решение напиться впрок, чтобы попусту не тревожить вагоновожатую снова вышли в коридор. Сейчас мы шли в правильном направлении, подойдя к двери купе-клетушку проводницы и приоткрыв её извиняющимся голосом, собрались спросить, но не успели!..

– Чего вам?.. – спросила она и, не дожидаясь нашего от- вета, выпалила как из гранатомёта, – если водки то кончи- лась… – есть коньяк, но он в три раза дороже, чем на- Будёновском, а чача – если тара есть у вас. Мою всю раста- щили. Стаканы из-под чая не дам и так уже все перебили. Чё глаза вылупил?.. если хотите чачу пейте здесь от пуза, но из одного стакана. Деньги вперёд!..