Читать книгу: «Тыдымский дневник. Воспоминания о Эдеме»

Шрифт:

ISBN 978-5-4490-5667-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Записи без указания даты

* * *

Понял, что для меня в восприятии стихотворения, важно насколько оно напоминает воронку – то есть геометрически ты в начале приятия его – идешь по длинному краю звукового гула, постепенно приближаясь к середине спирального потока (это область метафорического приятия или неприятия), далее метафора приближает читающего к невербализируемому смыслу стихотворения, и когда ты оказываешься на дне воронки ты выходишь в перекодированную реальность, где акценты мира, который казался реальным, уже смещены.

* * *

Вспомнил, как в на уроке геометрии в 4 классе по старой программе пытался доказать, что две параллельные линии могут пересекаться. Впоследствии выяснилось, что я прав, но не в параметрах той геометрии, что преподают в 4 классе

* * *

Несколько слов для Марины Загидуллиной о «Скорбной песне». Есть одно стихотворение которое меня не отпускает уже несколько лет, Григории Нарекаци:

Мне ведомо, что близок день Суда,
И на суде нас уличат во многом,
Но Божий Суд не есть ли встреча с Богом?
Где будет Суд – я поспешу туда!
Я пред Тобой, о Господи, склонюсь,
И, отречась от жизни быстротечной,
Не к вечности ль Твоей я приобщусь,
Хоть эта вечность будет мукой вечной?

То есть это тот самый случай, когда пытаешься достичь текстовой равнозначности с неким внешним ориентиром, так некоторые соревнуются с Мандельштамом или Туренко, Кальпиди, Санниковым, Казариным. + здесь идет поэтическое определение некоторого метафизического места по имени Тыдым (то есть духовная изнанка Кыштыма в моем восприятии), места, где «прекрасно умирать» в значении наиболее тонкая граница между нашим земным существованием и последующим миром. Ну и есть, конечно, опыт переживания и приятия православной веры. На данный момент это стихотворение, в моем понимании максимально раскрывает эту задачу, которую я поставил перед собой года 3 тому назад.

6/05/2015

Прочитал тут я один пост про поэтов и подумалось. Я поэт – только в тот момент, когда пишу стихотворение, в остальное время (сразу после написания оного и начала процесса написания следующего) – я уже просто Саша Петрушкин. Это, вероятно, хорошо.

7/05/2015

Выскажусь-ка я о политике. Мне кажется, что она закончилась в тот момент, когда перешла в соцсети, когда ФБ стал восприниматься, как достоверный источник информации, когда дипломаты позволяют себе делать определяющие заявления в твиттере (то есть формат политических заявлений теперь 140 знаков), когда историю м. переписать любой желающий и википедия эту информацию одобрит. Ну и так далее. Вы видите в этом политику? Я вижу в этом деградацию до бабок и гопоты с семками на скамейке у подъезда. Фу, какая глупость, что мы позволили этому случиться своим вниманием и обсуждением переносимому в соцсеть. Так нам и надо.

11/05/2015

А что вы (некоторые) так беспокоитесь, что думают/пишут и прочее о «Бессмертном полке»? Вы в храме тоже волнуетесь о том, что про вас думают те, кто остается за его (храма) оградой?

16/05/2015

Наши записи в соцсетях, в сути своей, просьба о проявлении любви к нам.

27/05/2015

Лягушки запели

7/06/2015

Результат поездки в Катер. Полное ощущение себя персонажем из книги Саймака «Город» (кажется второй главы). Скоро вообще не смогу покидать свой Тыдым. Может оно и правильно, и продуктивно. Спасибо Руслану за время поделеннное на 2.

9/06/2015

Преодолевая мерцание.

Интервью. Беседу вёл Сергей Главацкий (Южное Сияние)

Интервью затрагивает вопрос Озёрной поэтической школы как явления. А после интервью мы знакомим читателей с творчеством поэтов Озёрной поэтической школы.

С.Г.: Насколько я понимаю, термин «озёрная поэтическая школа», несмотря на свою явную шутливость – в первую очередь географический, и только во вторую – характеризующий образную и смысловую общность представленных в подборке поэтов. Как и когда зародилось то, что сейчас позиционируется как «озёрная поэтическая школа»? Можно ли говорить о неком взаимодействии между поэтами, преодолевшими свою географию, сейчас? Что это для тебя в первую очередь – милая шалость или элемент дистанцирования от «уральской» и других школ, некий показатель инаковости, обособленности?

А.П.: Конечно же, в первую очередь – шалость, но как показывает мой опыт жизни в литературе (возьмём, к примеру, тот же «Мегалит») – то, что начинается, как шутка или пост в ФБ, ЖЖ и т.д., в итоге приводит к серьёзным тектоническим подвижкам. Во вторую очередь – для меня лично – это и попытка сепаратизма в отношении уральской поэтической школы, которая в нынешнем своём состоянии/векторе общности, перестала быть эстетически и методологически близкой мне. В то же самое время, вспоминается то, как в году то ли 2002-м, то ли в 2004-м, идеолог УПШ Виталий Кальпиди написал свой манифест/статью, в которой предложил, как поведенческую литературную модель, самоотделение уральской литературы от московской и питерской метрополии на основе наличной самодостаточности треугольника Пермь-Екатеринбург-Челябинск. В этом аспекте выделение Озёрной школы является вполне логичным продолжением предложенного ВК процесса атомизации литературы, причём без привязки к какой-либо географии, кроме как изначальной генеалогии – места пубертатного становления личности (тут я приверженец теории о том, что всё закладывается местом проживания в период от 2 до 14 лет. Понятное дело, что такой взгляд не может не быть субъективным, так же как, скажем, набор авторов в гипотетический состав школы. То есть, я хочу сказать, что вот, скажем, екатеринбургский критик Юлия Подлубнова предполагает, что состав списочный школы будет в дальнейшем пополняться. Возможно, что и будет, но не мной. Мне интересно быть с тем, что уже есть, что уже состоялось – затем перешло к некоторому закрытому диалогу (то есть тому диалогу – наличие которого понимать/принимать свидетелю необязательно – а достаточно просто прочитывать стихотворение). В этом смысле Озёрная поэтическая школа лишь транслирует состоявшихся авторов, но не раздаёт авансы и не формирует своё продолжение. Продолжение, если оно будет необходимо, появится самостоятельно и, возможно, что в качестве антитезы тому, что некоторое время назад обозначил я.

С.Г.: Охарактеризуй вкратце, если можешь, творчество каждого поэта, входящего в «озёрную поэтическую школу». Начиная с себя… Есть ли общий исток у всех шести авторов? – я имею в виду предшествующие литературные течения, религиозную составляющую, или же писатели, которые безусловно повлияли на творчество каждого из вас? Какова объединяющая метафизика?

А.П.: В первую очередь надо понимать, что всё, что я отвечу на этот вопрос, не может претендовать на безусловность. Даже то, что сами авторы РОПШ думают о себе и своих корнях, тоже не может быть безусловным, а то что мы видим, глядя на себя (тем более, при максимальной приближённости к объекту/себе) – всегда искажено.

Итак, о авторах. Петрушкин – ощущает максимальную заинтересованность в метареалистической линии русской поэзии (Жданов, Парщиков, Кутик, Кальпиди периода «Мерцания»), из современников наиболее заинтересован в Андрее Таврове, Дмитрии Машарыгине, Андрее Санникове. Особняком в линии интересов стоит Леонид Аронзон. По моему скромному мнению – ни линия метареалистов, ни линия Аронзона ещё не исполнили себя полностью (хотя шансы на это в рамках развития Уральской поэтической школы были – увы, они остались нереализованными).

Евгения Изварина – для меня нынешняя Евгения это так же попытка языка продолжить себя в линии метареализма, но несколько более облегчённая, менее замороченная/вымороченная, чем моя, она ближе к читателю.

Дмитрий Машарыгин – совмещение линий Айги и метареалистов с определёнными акцентами на творчество «основных» уральских авторов (Андрей Санников, Юрий Казарин) – я бы даже сказал – некоторое преодоление этих поэтов в себе. Возможно, что в случае Дмитрия где-то слегка и я присоседился, поскольку наиболее густой диалог проходит/в рамках РОПШ проходил именно между нами. Ну мне так кажется.

Маргарита Ерёменко – наиболее приближена к тому, что некоторое время назад именовалось Нижнетагильской поэтической школой, единственной сформировавшейся подшколой в рамках Уральского поэтического движения (такой ребрендинг некоторое время назад произвели создатели УПШ). Соответственно, сильно влияние женской части нижнетагильского коллектива (например, Екатерины Симоновой). И Евгения Туренко. Плюс определённое влияние того, что я бы назвал советской классической провинциальной поэзии. Для меня это такой женский вариант Алексея Решетова (но повторю – я вполне могу заблуждаться в отношении каждого из нас).

Наталия Черных – самый удалённый от Урала автор, которого я причисляю к РОПШу – проживает в Москве. Здесь можно было бы говорить о влиянии «второй русской литературы», Ольги Седаковой и Елены Шварц. При всём при этом, если Седакова для меня всё-таки более автор католический, то Наталия Черных – в моём восприятии это вариант православной христианской (авангардной!) поэзии. Очень любопытно для меня.

Ну и о Наталье Косолаповой – тут следует заметить, что это автор одного поэтического периода, поскольку пауза в её творчестве несколько затянулась. Ну и как бы сложно мне говорить о влияниях на мою жену. Вероятно, что главное влияние здесь – я. Причём не только (и не столько в плане поэзии. Если же вдруг наступит новый период в ее творчестве – думаю, что это было бы интересно.

Теперь о религиозной составляющей, что меня не перестает удивлять в «своих авторах» – это очень мощная православная подкладка всего творчества автора с наложением христианской матрицы на не менее мощную авангардную методологию подачи текста.

Ну, а метафизика – это то, о чём молчат :) – вероятнее всего, природа пейзажа, в котором мы росли: здесь и радиофобия (Озёрск, Кыштым, Касли – города максимально близкие к месту третьей по мощности, после Фукусимы и Чернобыля, аварии), и наличие нормальных для провинции культурных пустот, когда тот, кто начинает движение в направлении «тоски по мировой культуре», напоминает, более всего, Мюнхгаузена, вытаскивающего себя за волосы из болота. А природа – да прекрасна, необыкновенна, и иногда мне кажется на её /природы/ плоскости проступают лики. Но это я романтически отвлёкся.

С.Г.: В XX веке были придуманы тысячи манифестов различных поэтических групп, существуют десятки сборников, сводящих в одно все усилия идеологов от литературы. С одной стороны, литературный манифест можно назвать отдельным, сродни некой сфере услуг, видом литературы, с другой – не многие группы со своим «уставом» действительно досконально и продолжительно придерживались его позиций. Обошло ли вас это «новомодное» поветрие или же тоже были попытки создания своего свода правил и мировоззренческих постулатов? Как думаешь, способны ли манифесты выполнять определённую объединяющую функцию или единство группы поэтов поддерживается в основном заложенными историческими обстоятельствами, приверженностью к любимым авторам и т.д.?

А.П.: Ну, в связи с обычным моим косноязычием, я не слишком люблю манифестацию – хотя в юности что-то такое тоже писал. Для меня всё-таки, любой манифест – это обманка, попытка говорить о том, что равно имеет шансы и существовать, и не существовать. Чаще всего получается второе. Мне же ближе говорить о том, что уже есть и только лишь закрепить произнесением/называнием вот это самое. РОПШ, в этом смысле, для меня идеальное природное, можно сказать геологическое, явление.

Если же говорить о манифестах, то – как точка отталкивания, начало самостояния – это имеет право на жизнь и, вероятно, даже правильно, ведь развитие любого течения происходит только из противостояния. Это может мне не нравиться, но таковы законы развития. А кто сказал, что я обязан соблюдать или принимать все правила «игры»? Если все любят играть в шахматы – я вовсе не обязан бросать свой любимый покер и переключаться на них.

С.Г.: Саша, есть мнение, что поэты – люди особые. Им проще понять собеседника не через бытовую речь, а через образы и символы, впитавшиеся в стихотворения. Диалог между поэтами часто не похож на диалог «простолюдинов». Насколько тебе легко находить общий язык, к примеру с поэтами-реалистами? А с людьми, которые имеют опосредованное отношение к искусству вообще? Считаешь ли ты, что авангардные, интуитивные направления равновесомы с реализмом в поэзии?

А.П.: Я не сторонник теории о «особости» поэтов – зачастую поэты (или не совсем поэты) ничем не отличаются от обыкновенного сантехника, библиотекаря, разнорабочего – кроме вот этого самого ощущения пресловутой самости. Вообще, считаю, что говорит не поэт, а говорят им, пытаются быть услышанными те тот, кто находится за пределами нашего космоса (в православной догматике есть такая идея, что мир космоса, то есть – я так понимаю – это княжество врага, это неправильное для человека место. Да бесконечно огромное, но всё же тюрьма, зона – откуда возможно быть только спасённым. Это я отвлёкся несколько. Так вот простолюдины, как показывает мой личный опыт, нередко более интересные и мудрые люди, чем мы. Была бы только способность правильно понять то, о чём они говорят. А для этого надо отвлечься от своей избранности, это не дар – а дополнительная возложенная на нас (не всегда добровольно) обязанность, функция, которую надо исполнять, а не гордиться. Исходя из вышесказанного, я думаю, что вполне понятно, что найти мне (с моей стороны) общий язык с реалистами, как ты говоришь, вполне легко. Легко ли им – надо спрашивать у них. Ну а в мире всё уравновешено – иначе всё бы рухнуло. А Б-г этого не попустит :) Это ответ на крайний вопрос.

С.Г.: Я задал прошлый вопрос и потому, что, как мне кажется, поэты наиболее близки к основам телепатии, поскольку наиболее энергоёмкий способ передачи мыслей – образ, символ. Если вообразить общество, в котором телепатия не табуирована, поэтам в нём освоиться было бы легче, чем другим. Веришь ли ты в подспудное участие поэтов и иже с ними в совершенствовании природы человека, его дальнейшем ментальном генезисе, если ты вообще допускаешь такое явление? Извини за пафос, но есть ли, по твоему мнению, высшая задача у поэтов на Земле?

А.П.: Все мы – инструментарий Б-га для совершенствования мира; иногда мне кажется, что мы это Его попытка всмотреться /осознать/ в себя, то есть, я так понимаю, что мир такой, каким мы его привыкли видеть – это снег на экране, беспрерывное мерцание, что не даёт нам увидеть мир таким, какой он есть, мир за пределами космоса. И вот важнейшее для меня в поэзии (чужой и своей) – это возможность замедлить мерцание, и увидеть подлинную реальность – насчёт которой, я почему-то оптимистичен. Если даже тень подлинной реальности прекрасна и конструктивна, то что можно сказать об оригинале. Вот в этом взгляде вероятно и есть предназначение нашего ремесла – только я бы не стал ограничиваться землёй, а говорил бы о бытии как таковом. :)

С.Г.: Христианская традиция верховенства созидания, некоторого отождествления человеческого творчества и созидания во всём его всеобъемлющем смысле, построена, в.т.ч., первом стихе Евангелия от Иоанна – «Вначале было слово…». Но «логос» (слово, употреблённое в оригинале) можно перевести десятками других слов; какое значение тебе ближе – «слово», «мысль», «смысл», «разумение», «путь», «разум», «причина», «мнение», «счёт» и т.д.? Что же, всё-таки, было в начале, по-твоему?

А.П.: Для меня, в моей версии понимания мира, в начале был звук – а вот далее уже проявилось слово. Поэтому если проводить аналогию с божественным актом творения и человеческим творчеством (что не совсем правильно и слишком самоуверенно – как составлять представление о океане по капельке пота у тебя на щеке) – мне близки попытки перекодификации реальности: сделать из стула слона, из бабочки велосипед. Это же забавно, и где-то – наверное – имеет место.

С.Г.: И напоследок спрошу тебя будущем русской поэзии. Каким ты его видишь? Опустив утверждение об ограниченном количестве сюжетов – к поэзии это имеет сомнительное отношение. Позади ли «пассионарный» век русской поэзии или от неё ещё можно ожидать сюрпризов? Твой прогноз.

А.П.: Ну, русская поэзия всегда была пассионарна только внутри ограниченного пространства русского языка (и более того, некой узкой прослойки её читателей). И это нормально. Думаю, что это и далее не изменится в этой системе координат. Иное дело, что русская поэзия расширяет пространства внутри себя, всё более атомизируясь, потому внутри одной группы важны одни поэты, внутри другой – другие. Появится ли великий компилятор (аналог Пушкина или Шекспира), даже не знаю. В конце концов, завершённость/пассионарность такая – не гарантия взрывного развития, а скорее предвидение будущего стасиса и умирания. Но когда-нибудь, как я понимаю историю, будет великая китайская поэзия, а нас будут читать в рамках спецкурсов, если повезёт. Говоря же о том, что мне хотелось бы видеть – это развитие метареалистической традиции (но это охватывает период лет в сорок – что в исторической перспективе не является сроком для футурологических прогнозов). Просто частное желание частного человека/читателя.

12/06/2015

Всё-таки я не понимаю – почему мы празднуем 12 июня. Вообще, если вдуматься, то мы отмечаем день своего поражения. Независимость России – от кого, если Россия – это правопреемница СССР? То есть празднуем то, что рухнул наш дом?

14/06/2015

Статья Юлии Подлубновой о «Озерной поэтической школе» в пермской «Вещи». Есть кое-что, что стоит сказать. Юля присылала мне это статью на предмет прочтения её. В большинстве своем статья не вызвала у меня возражений, за исключением фразы о неприятии молодежи, активно публикующейся в журнале «Воздух» и «Полутона». Это не так – я бы скорее говорил о своем равнодушии к их поэтическим практикам, что – согласитесь – не одно и то же. Тем более странно говорить о неприятии мной «полутонов» – хотя бы даже, учитывая некоторое количество публикаций на этом сайте, о чем – видимо – Юля не в курсе. Про это свое несогласие я сообщил Юле, но все же материал вышел таким каким вышел. Все прочее, что я хотел сказать о Озерной поэтической школе – я сказал в интервью Сергею Слепухину и Южному Сиянию.

21/06/2015

Сегодня с 2 до 3 утра с Наташкой разговаривали о православии и прочем. Я бы даже сказал спорили – крайний вопрос мой звучал так «а ты в принципе читала Библию». На что она мне ответила «нет, но я так чувствую». К чему это я – к тому, что мысли и суждения наши о православной вере исходят именно из этого «чувствования», потому мы и считаем, что православие или христианство это то-то и то-то, а на самом деле наши заблуждения не имеют к ним никакого отношения. Все таки предмет веры (если она есть) было бы неплохо знать, чтобы понимать хотя бы, что кармы и реинкарнации в православии нет, поскольку история человека и его души (в нашем понимании) линейна, а не циклична. И возможно, именно в этом и есть наша надежда на спасение.

21/06/2015

По поводу списка «безрубежья» – нас вообще в русской поэзии нынешней всего трое = я и моя тень, и еще один.

22/06/2015

Иногда обрывание речи – расширяет её.

22/06/2015

Вот такая география моего пристального интереса к живым поэтам современникам. Вероятно, что даже многовато получилось персоналий. Это типа самопровокация.

1. Алексей Александров (Саратов)
2. Вадим Балабан (Троицк)
3. Янис Грантс (Челябинск)
4. Алла Горбунова (Санкт-Петербург)
5. Вадим Гройсман (Петах-Тикве, Израиль)
6. Юрий Гудумак (Кишинев, Молдова)
7. Дмитрий Машарыгин (Озёрск, Челябинская область)
8. Иван Жданов (Крым)
9. Аркадий Застырец (Екатеринбург)
10. Евгения Изварина (Екатеринбург)
11. Александр Кабанов (Киев)
12. Юрий Казарин (Екатеринбург)
13. Руслан Комадей (Екатеринбург)
14. Илья Кутик (Чикаго, США)
15. Виктор Лисин (Нижний Новгород)
16. Екатерина Перченкова (Жуковский, Московская область)
17. Андрей Поляков (Крым)
18. Алексей Порвин (Санкт-Петербург)
19. Виталий Пуханов (Москва)
20. Андрей Санников (Екатеринбург)
21. Влад Семенцул (Екатеринбург)
22. Екатерина Симонова (Екатеринбург)
23. Татьяна Скрундзь (Липецк)
24. Андрей Тавров (Москва)
25. Цибуля Александра (Санкт-Петербург)
26. Наталия Черных (Москва)
27. Сергей Чернышев (Санкт-Петербург)

В список не были включены некоторые персоналии, поскольку я не смог определиться влияет ли на моё отношение к их поэзии – моё социальное знакомство с ними.