Читать книгу: «Роман в письмах (1937—1942). Памяти юношей, не вернувшихся с войны»

© Александр Петрович Тюрин, 2024

ISBN 978-5-0062-2612-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

На память моему другу Ире Колесниковой от Юрия Бакланова. Москва, 28.03.1939 г

Посвящается памяти моей мамы Колесниковой Ирине Сергеевне

Вступление

После смерти мамы Колесниковой Ирины Сергеевны я нашел в ее бумагах пачку, адресованных ей писем. Мама коренная ленинградка, писал же ей москвич Юрий Бакланов. Первое письмо написано в 1937 году еще двенадцатилетней девочке.

Мама никогда не показывала мне эти письма. Лишь однажды она сообщила мне, что в школьные годы у нее в Москве был очень хороший и близкий друг, с которым она познакомилась во время летних каникул в детском доме отдыха под Ленинградом в 1936 году. Несколько недель, одна смена. Больше они никогда не виделись, но писали друг другу шесть с половиной лет, до 1942 года. В марте 1942 года Юрий погиб на Волховском фронте в боях за освобождение Ленинграда от блокады.

В книге собраны в хронологическом порядке чудом сохранившиеся во время блокады Ленинграда и эвакуации письма влюбленного молодого человека, погибшего в девятнадцать лет на Великой отечественной войне.

Письма Юрия Бакланова

1937.02.12. Юрий к Ирине

12/II-1937 г. (Москва).

Здравствуй мой дорогой товарищ!!!

Пишу и думаю, помнишь ли ты меня или нет.

Ира, написать раньше я не мог (никак не мог собраться). Решил написать, как приеду из Дома отдыха, потом в день Октябрьской революции, в день Конституции, в Новый год, в каникулы. И так все откладывал и откладывал. Я боюсь пройдет еще немного времени, и я начну забывать твое лицо (тебя, конечно, не забуду).

Я бы хотел иметь твой снимок, и если можно твоих подруг (которых я знаю по детскому дому отдыха РАБИС¹ как: Матусову Сифу, Галю (не то Соколовская, не то Коловская, ты ее знаешь). Остальных забыл. Вспомнил! Валя, кажется, Зинкова.

Для того, чтобы ты прислала мне свою карточку (какую-нибудь), я шлю тебе свою. На ней ты увидишь не только меня. На карточке ты увидишь тех ребят, кого видела в последнюю минуту. Ира, я пишу тебе первой. Я еще не писал ни Толе Елизарову, ни Сее Фриду.

Вот по радио заиграли «венгерку» и я вспомнил тебя. Ты встаешь в моей памяти всегда, когда начинают играть «венгерку». Вспоминаю наше катание на лодке и карнавал. Для меня карнавал был не особенно хорош. Я не танцевал, а смотрел как танцуют другие. Я не поэт и не писатель, поэтому не могу описать тебе как все было здорово и как я был рад. Я этого никогда не забуду.

Ира, у меня есть два твоих адреса и на обоих зачеркнуто «переулок», а сверху написано проспект. Вот я и не знаю, как правильно написать твой адрес: Кондратьевский переулок или проспект. Пишу переулок². Прошу прислать мне письмо до 9/III-1937 г. Если ответ до данного срока ко мне не придет, значит адрес не твой.

Из письма от 12.02.1937 г.

Напиши мне в письме о тех ребятах (кого я знаю), где они сейчас и, что они делают. Напиши и о себе.

В следующем письме я напишу о себе, как я ездил по Ленинграду, в общем много есть о чем написать.

Жду ответа.

Передай привет Толе Елизарову, Сее Фриду, Сифе Матусовой и еще девочке, с которой ты дружила в последние дни (как будто Элла – все забыл) и Вале (фамилию я твердо забыл).

Твой друг и товарищ, всегда помнящий тебя Юрий Бакланов.

Москва 9, ул. Горького, Благовещенский пер., д.3, кв. 9, Бакланову Юрию.

P. S. У меня есть к тебе вопросы.

1937.03.12. Юрий к Ирине

12/III-1937 г. (Москва, ночь).

Добрый день, мой друг!

Перед тем как идти в школу, я получил твое письмо, читал и перечитывал. Ты меня спрашиваешь, где я побывал в Ленинграде? В тех местах, о которых ты написала, я быть не мог, хотя проезжал мимо.

Так как поезд на Москву отходил через несколько часов, нам подали машину, и мы поехали осматривать город.

Проехали по улицам: Рубинштейна, Стачек. Здесь нам показали «Дворец труда», построенный по инициативе т. Кирова для рабочих завода им. Кирова. Видели и сам завод. Затем по улице Либкнехта, набережной Фонтанки, Мойки. Здесь нам показали место и дом, где был убит и утоплен Гришка Распутин. Видели Мариинский театр (остальные забыл), памятники: Суворову, Александру II³ и Александру III⁴, Исаакиевский собор (большой и толстый, как мне показалось). Далее Марсово поле, арку (Главного штаба), площадь Урицкого, дворец. Последний мне показался не таким, как я себе его представлял. Троицкий мост (таких у нас в Москве нет, но будут). Нева шире Москвы-реки раза в два, но и она тоже будет шире. Петропавловская крепость, вокзалы. Понравилось конструкция трамваев, прямота улиц. Не зная город, не могу сказать проезжали ли мы мимо твоей улицы.

В общем Ленинград похож больше на европейский город, потому что Ленинград моложе Москвы (и не только Москвы). Поэтому в нем не встретишь десятиэтажные дома и рядом одноэтажные, как у нас.

А вот Москва перестраивается у меня на глазах. Если будет возможно, я напишу тебе о Москве.

Ира, ты пишешь, что моим товарищам Т.С. и С.Ф. нужно обязательно написать. До сих пор я не знал о чем написать, а сейчас придумал.

Почему ты пишешь, а не присылаешь карточку. Интересно. Но я все же ее жду.

Еще бы мне не позабыть фамилии этих девочек. Прошло полгода, как я уехал, а адресов кроме твоего и Софы Матусовой у меня нет.

Галю Коловскую я вспомнил и Эллу Герштейн, а Валю Зинкову я не знаю. Хотя ее и Галю я должен знать больше остальных (не бери во внимание себя).

Ира, я смотрел кинокартину «Последняя ночь». Вот эта картина! Вместе с героями картины переживаешь тревогу, радость и горе. Советую тебе посмотреть.

Ира, уже весна! Потом экзамены (мне придется попотеть), потому что я не из отличников (хотя и председатель отряда). А там лето, мне, наверное, не попасть уже в дом отдыха, но буду пытаться попасть.

Ира, я жду ответа и карточки.

Твой друг! Юрий Бакланов.

1038.02.27. Юрий к Ирине

27/II-1938 г. (Москва).

Добрый день, мой друг!

Колесникова Ира – вот что красуется так в моем секретном «Дневнике».

 
Давно не видел я тебя,
Порядочно письма не получал!
А что же друг?
Скажи мне:
      Уж времени свободного нет у тебя?
      Иль ты забыла обо мне
      (Что вероятнее всего),
      Отлично учишься?
Готовишься к экзамену?
(Хотя далеко до него),
Тогда я поощряю это,
И извини меня!
      Но может быть ты занята
      Совсем другим?
      И время есть,
      И делать нечего,
Тогда… тогда ты напиши
Мне друг!
Будь храброй, а не трусливой,
Ведь знаю я тебя.
      Ты посещала два самых «страшных»
      Места Ленинграда!
      Так соберись же с силами
      И напиши!
Ну собралась. Хватило храбрости.
«Но что писать» —
Задашь вопрос.
Пиши о школе, о друзьях, о том
      Как учишься,
      Упомяни и о весне.
      У нас в Москве одна,
      У вас она другая.
Вы ближе к морю,
У вас теплей.
Вы чувствуете весны дыханье!
Не так как мы.
      Вам льготы все,
      Вы на море стоите.
      Вы и Потанина увидите
      С друзьями, «Ермака»
Намного раньше нас.
Мой друг!
Друзей твоих,
Наверно, в Ленинграде
      Полным-полно, и среди них
      Есть Толя Елизаров с Фридом.
      Иль нет?
      Скажи мне друг, так кто ж
Твой друг там в Ленинграде?
Иль может этот друг
Находится среди подруг?
О, друг!
      Ты лето прошлое,
      Наверно, провела на Сиверской,
      Так напиши, кого ты видела
      Среди знакомых мне ребят,
Среди подруг?
Напомнить бы не плохо.
Советов дал тебе я много
(И столько же осталось),
      О чем писать,
      Когда писать?
      Для друга, думаю найдется
      Время, чтоб написать ему письмо!
На этом я закончу – Ира,
Все ясно и понятно
Еще пошлю два – три письма,
Ответа нет, значит точка!
      Иль нет такой девицы в
      Ленинграде, иль я
      Не друг ее тогда!
 

Может… тогда зачем я буду писать, и зачем строить догадки, просто подожду ответа.

Привет Гале Коловской, Сифе Матусовой. Мой привет также Толе Елизарову и Сее Фриду. Остальных забыл. Не вини.

Твой друг Бакланов Юрий.

P. S. Прошло одиннадцать месяцев со дня получения от тебя первого и последующего письма. За это время я так далеко побывал, так много видел, получил так много впечатлений!

Но может Иры Колесниковой и нет в Ленинграде?

1939.01.04. Юрий к Ирине

4/I-1939 г. (Москва).

С запоздавшим новогодним приветом!

От души желаю в новом году быть счастливой и не знать горя!

 
Желаю вам счастливой быть,
Жить весело и кушать много,
Друзей-товарищей любить
И никому не делать злого!
 

Желаю я вам иметь успехи в новом году лучше прежнего года, под влиянием которых не забывать Москвы.

Ира! Я много получил пожеланий под новый год. Среди них были хорошие, но лучшим из них я считаю твое пожелание!

Твое маленькое письмецо вызвало во мне столько воспоминаний! Сколько картин мелькает в голове, связанных с тобою! Я пишу и вижу тебя, как наяву. Я тебя помню и долго еще помнить буду. Первое время я постоянно думал о тебе. Если посмотреть дневник тех дней, то он весь испещрен рисунками, чем-то напоминающими тебя, словом Ира, разными шрифтами и многими заметками о тебе. Но сколько воды утекло с тех пор! Если-бы ты знала как я смешно и наивно вел себя первые дни. На частые записочки и приставания девчат, мне приходилось говорить: «У меня есть „она“, живущая в Ленинграде». На что следовал смех и ответы: «Ты ее скоро забудешь». Я этому не верил. Чтобы не забыть тебя, я искал все то, что могло напомнить о тебе. Я даже дружил с девочкой немного похожей на тебя.

В 7-ом классе я попал в компанию дружных ребят. Вместе со мной нас одиннадцать человек. У нашей компании есть девиз: «Один за всех, все за одного». Мы всегда помогаем друг другу, как морально, так и материально. Среди нас шесть девочек, но ни одна из них не похожа на тебя. Вот, если бы ты была среди нас! Как бы я хотел получить от тебя письмо, более полное, чтобы узнать из него какая ты? Я пытаюсь тебя вообразить, какая ты сейчас? Но мои воображения рушатся. Я не знаю, как ты выросла, как теперь выглядишь? За такой срок многое изменилось не только в моей жизни, но и в твоей. Новые люди, друзья теперь окружают тебя, новые вещи ты видишь перед собой. Иными глазами смотришь ты на те явления и события, какими смотрела два года назад. Как ты живешь, как учишься, как проводишь каникулы, интересно ли встретила Новый год? Ты думаешь, для меня это не интересно? Наоборот. Твое письмо будет для меня таким же счастьем, как вступление в Ленинский комсомол, получение шести отличных и трех хороших отметок в четверти, получение звания чемпиона восьмых классов по шахматам. Ты выросла и тебя другие интересы. Ты, вероятно, в седьмом классе, у тебя много друзей, подруг и ты вместе с ними весело проводишь время. Может я и ошибаюсь. Но все-таки, если ты помнишь меня, если ты хочешь сделать мне хорошее, то напиши мне, о чем я просил тебя. Если же ты хочешь забыть меня, то сделай хорошее дело. Пришли мне, пожалуйста, свою фотокарточку. В крайнем случае напиши дату твоего рождения. Знай! Какими успехами я не пользовался, я никогда не забуду тебя!

Жду ответа.

Жму руку любимому другу – твой друг Бакланов Юрий.

1939.01.12. Юрий к Ирине

12/I-1939 г. (Москва).

Добрый день, Ира!

Только что я вернулся с лыжной поездки и узнал о получении письма. Я сразу догадался, что это письмо от тебя. С каким волнением я распечатал конверт! Я был не уверен в том, что ты напишешь, но… я ошибся. Я не меньше тебя рад возобновлению переписки. Из этого письма я много узнал о тебе. Почему ты упрекаешь меня в том, что я написал тебе только благодаря твоему маленькому посланию? Наоборот. Если я забыл тебя, тогда бы я не ответил бы тебе ни слова. Твои объяснения понятны мне. Верно ли я понял тебя? Я должен отклониться от больших успехов, чтобы не забыть тебя. Отчасти я уже это сделал. Все оказалось не так просто и не так трудно. Я «ушел» в работу. Я пошел работать среди ребят. Это мне помогло. Я имею авторитет среди ребят, и работа меня увлекает. Но я не забываю истинных друзей! Но я могу помочь тебе решить ужасно трудную задачу: «Какая я сейчас?» Об этом можно и не писать, достаточно прислать свою фотокарточку. Может быть, ты хочешь оставаться инкогнито для меня. Я могу первым прислать карточку. Ведь ты уже здорово изменилась, а я хоть и не видел тебя давно, думаю, что узнал бы. Ты пишешь, что наша компания весело проводит время. Ведь мы каждый день или идем в кино, или на каток (которому я предпочитаю лыжи), или же собираемся у кого-нибудь из нас и весело проводим вечер и т. д. Хоть и стойко стоим друг за друга, но все же прекрасная истинная дружба не может быть в таком коллективе. Я с тобой не согласен. По-моему наоборот, здесь-то и может создаться настоящая дружба, которая останется навсегда. Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется так. Время покажет. За несколько лет, кто-то из нас передумает и согласится с другим.

Ира! Кто вы трое? Три подруги? Это хорошо, что вас все знают в школе. Как вас знают, как каких-то ребят, с какой стороны? Вот это очень важно, Ира.

Ты меня просишь разъяснить и помочь в одной сложной истории, в чувствах. Чем смогу, я помогу. Рассказать можно и понятней, чем написать. Очень жаль, что ты далеко! Но я постараюсь.

Я согласен с тобой, что говорить о любви сейчас очень рано, и что все со временем пройдет (все то, о чем ты мне написала), что со временем тебе самой это покажется глупостью.

Я учусь в восьмом классе, но меня почему-то больше «любят» девочки пятых – шестых классов. Мои одноклассницы «влюблены» в ребят девятого, десятого классов, или на стороне вне школы. Я отношусь к их «любви» с улыбкой, не обращая особого внимания. Они такие же маленькие, как ты была тогда, когда жила на Сиверской. Словом – дети! Недавно я таким же был. Вырастут, образумятся.

У меня есть один товарищ (в девятом классе), который имея некоторый успех среди девочек седьмых, восьмых классов использует это. Он веселый, красивый парень (у него вьющиеся темно-каштановые волосы и голубые глаза) и любит девчат. Красота, пожалуй, его погубит. Я не отрицаю, и сам не против, что «любить» девочек можно, но не так как он. Пока я с ним дружу прошло четырнадцать месяцев. За это время он влюблялся в девять девочек (вероятно, на днях снова «влюбится»).

Этим я хочу сказать, что ребята по-разному относятся к таким девочкам. Как он, этот светловолосый парень, относится к вам девочкам, особенно седьмых, восьмых классов. Если сможешь напиши об этом.

То, что ты пишешь, он танцует на переменах «гопака», говорит лишь за его веселость. А вот интересно, серьезный ли он парень? Честный, добросовестный, не испорченный-ли, трус-ли? Почему он первый хотел познакомиться с тобой, какие цели преследовал? Не поступит ли он нечестно? Таких ребят много. Надо знать, Ира, что очень важны у человека не внешние, а внутренние качества. Нельзя судить о человеке по одной только внешности. Чтобы легче забыть его, я советую тебе заняться самым для тебя увлекательным делом. Больше обращай внимание на учебу, а то ты, наверное, весь урок думаешь о нем, а не об уроке (в дальнейшем это скажется).

А чувства? Если я был девочкой, которая испытала эти чувства и знает как с ними бороться, я бы с радостью тебе сказал. К сожалению, я отрок. Но, думаю, это скоро пройдет. Ира, согласна ли ты со мной? В чем не согласна? Может быть тебе ничего не понятно? Если нет, то не вникай, а я постараюсь об этом больше не писать. Ведь я уже, верно, своей демагогией в твоей голове такой сумбур поднял, что не разберешься.

Жду ответа.

Жму руку другу, Юрий Бакланов.

P. S. Ира! Мне гораздо приятней, желательней получить твою фотокарточку, чем этого безымянного юноши!

Спасибо за поздравление.

1939.02.12. Юрий к Ирине

12/II-1939 г. (Москва).

Привет тебе, друг детства моего!

Очень извиняюсь за долгое молчание свое. What next pardon. Понимаешь, я эти дни был очень занят. Меня, как комсомольца, послали вожатым в шестой класс. Старший пионервожатый обещал меня освободить от обязанностей председателя отряда, но отряд отказался выполнять это предложение. Мне приятно такое отношение со стороны ребят. Но черт возьми, я же не резиновый.

Ира! Эти строки я писал, когда сидел в театре и смотрел постановку «Шел солдат с фронта». Ты, наверное, читала эту вещь («Я сын трудового народа»). Если у вас пьеса идет, советую посмотреть. Я знаю ты и твои подруги любите литературу, оперу, музыку и т. д. Отличная возможность по дискуссировать. Если вы не смотрели «Выборгская сторона», советую посмотреть. Кстати, ты, наверное, сама живешь на Выборгской стороне – отличная тема для ваших дискуссий.

Да, Ира! Нам необходимо встретиться. Но не так-то это легко. Мы еще с тобой не самостоятельны, поэтому без разрешения родителей не можем выехать из города так далеко. У меня в Ленинграде есть какие-то родственники, поэтому я смогу приехать, рассчитывая на местожительство. Но я не хочу ехать с пустыми руками. Если уж я приеду на короткий срок, то использую это время полностью. Кроме осмотра города, придется ходить в театры, музеи, кино. А побывать везде я рассчитываю с тобой. Ввиду того, что у вас этого много (театров, музеев, кино и т.д.), то и денег надо иметь не мало. Финансы же у меня слабы, около 50 руб. на сберкнижке. Вот и подумай через сколько времени мы можем встретиться, если нужно иметь не менее 300 руб.!

До лета еще далеко. Успеем поговорить, выяснить этот вопрос.

Меня другое интересует. Из писем я вижу, что ты любишь спорт (коньки, лыжи). Я сам кроме шахмат люблю только лыжный спорт. Кроме спорта и ваших дискуссий, споров, как ты еще проводишь время? Если я не ошибаюсь, рядом с твоим домом находится кинотеатр «Гигант», а напротив стадион «КСИ». За стадионом должна быть Дурновка. Существует ли она и ходишь ли ты туда. Окна твоей школы выходят на Неву, значит и школа где-то около Невы. Покажи на плане, где школа и твой дом?

Ира! Весело же ты проводишь уроки, может быть, они у вас скучны, например, история. Мы сейчас проходим по истории Французскую буржуазную революцию (Марата, Робеспьера, Дантона, Якобинскую диктатуру и т.д.). Тема интересная, особенно для меня. Но и у нас есть уроки, на которых мы скучаем, и что только мы на них не делаем. Я с двумя товарищами сочиняем такие анонимные письма, что лопнешь от смеха. Много способов развлечься на скучных уроках (я себя всегда ловлю на этом и одергиваю. Комсомолец!), но игру в «балду» мы не знаем. Напиши мне, как в нее играть. Очень прошу тебя, если возможно.

Вот ты мне написала о том, как один раз опоздав вы (шестеро) устроили утро танцев. Танцевали фокстрот. Значит ты танцуешь западные танцы? Кстати, сейчас по радио передают быстрый фокстрот (первый час ночи). Вот я и вспомнил, как уезжая с Сиверской в Москву дал себе слово научиться танцевать, чтобы приглашать девочек. А вот, что побудило меня на это. Я хорошо помню тот день, когда ты уехала из Дома отдыха. Помню, как мы собрались в комнате, где играли в бильярд. Там была твоя подруга (она была с тобой на вечере 24 августа и одета была в русское платье с кокошником. А ты, если помнишь, танцевала. В это время я с Толей Елизаровым тренировался на кухне (танцевали). Когда мы вышли, то у нас не хватило смелости пригласить тебя, опасаясь, что плохо танцуем. Только у одного Сее Фрида хватило «храбрости» пригласить и танцевать с тобой. Так вот эта подруга (Эра, Эмма) в разговоре со мной сказала: «Почему ты не пригласил Иру?! Ведь же она сама хотела и ждала, что ты ее пригласишь».

И за что небо так жестоко меня наказывает?

Кроме того, я себя обозвал дураком и дал себе слово научиться танцевать, чтобы пригласить тебя, когда увидимся. Приехав в Москву, я начал было заниматься танцами, т.е. меня учили девчата. Но время шло. После третьей попытки я танцевать не стал. Подумал, может быть, ты тоже не танцуешь. Но вдруг я узнаю, что ты танцуешь «быстрые фокстроты». В первый же свободный день, начну заниматься.

Большое спасибо за присланную фотокарточку. Подсунутая, она оказалась очень хорошей, как будто ты долго выбирала. Ира, если бы я не знал тебя, то дал бы тебе лет семнадцать. Мои товарищи, которым я показал карточку, дали тоже семнадцать – восемнадцать лет. Но то, что я не ожидал увидеть – это брови. Неужели у тебя на самом деле такие брови? Да! Обязательно постараюсь приехать. Хотел бы я увидеть тебя по-настоящему, живую. Ну прощай, мой друг, до следующего письма!

Будь счастлива и весела. Жму твою руку. Твой друг Юрий Бакланов.