Читать книгу: «Командирами не рождаются. Повесть», страница 2

II. Ревность не порок

Войдя в подъезд Дербенёв, по непонятным для него причинам, поймал себя на мысли, что им овладевает какое-то странное предчувствие. Как ни старался Александр, но так и не смог понять какое это предчувствие хорошее или плохое. Да разве это главное?

Поднявшись на родной «лейтенантский» пятый этаж он почему-то осторожно нажал на кнопку звонка. За дверью ни звука.

«Дежавю, – подумал Александр, – Никого дома нет? Конечно, я же никого не предупредил, что приду на обед…»

Дербенёв не спеша, достал из заднего кармана форменных брюк ключи от квартиры, но дверь вдруг открылась сама и на пороге появилась Татьяна. Раскрасневшиеся щёки и тщательно поправляемый домашний халатик, только что приобретённый в валютном магазине выдавали её волнение.

«Точно дежавю! – Пролетела та же мысль что и минуту назад. – Однажды со мной это уже было! Сейчас войду и на кухне увижу толстяка с пятном на лице»…

– А ты, что же на обед? – удивительно робко поинтересовалась супруга.

– Как видишь, любимая, – довольно громко ответил Дербенёв, проходя в квартиру.

– Тише! Дети нагулялись и спят.

Пройдя в прихожую, Александр заглянул на кухню и действительно обнаружил, что в кухне, за столом, на его «любимом» месте сидит тот самый толстяк…

– Кажется Берзиньш? – уточнил Александр. – Мой тёзка и твой коллега по работе?

– Да… – отвечая за Татьяну, подтвердил заметно полнеющий мужчина, с большим родимым пятном на щеке. – Бывший коллега. Я как раз мимо проезжал и решил проведать…

Мужчина встал из-за стола, на котором помимо двух чашек с недопитым кофе стояла небольшая бутылочка Рижского бальзама.

Александр, словно не слыша ничего и не желая понимать, что в очередной раз происходит здесь – в его квартире, посмотрел на свою супругу и еле слышно вымолвил:

– Действительно бывший, но кто?

Уже на выходе из квартиры Дербенёва догнал оклик Татьяны:

– А как же обед?

– Спасибо, я сыт по самое горло! – грубо, не оборачиваясь, на ходу ответил Дербенёв, спускаясь по лестнице.

«Всё это происходит не со мной, ЭТОГО не может быть!» – молоточками стучало в висках Александра, когда он стремглав выскочил на улицу. «Н-е-е-т!!!» – чуть не закричал Дербенёв, почти пробегая мимо продуктового магазина на улице Мацпана, когда очередная фантазия коснулась его воспалённого воображения.

– Стоп! – сказал он сам себе, вспомнив известное только ему наставление одного уважаемого адмирала о том, что офицер, бегущий по улице, вызывает панику у мирного населения и перешёл на спокойный шаг.

III. Якорь Холла

1

Евгений Иванович Подлесный, не первый год, работавший корабельным строителем и съевший на судоремонте подводных лодок не один пуд соли, не на шутку озадачился проблемой, которую отчасти сам не так давно и породил.

Пойдя на поводу у своего давнишнего товарища Зайкова он однажды создал точную деревянную копию утерянного подводниками, во время шторма, якоря Холла, которая до сего дня «верой и правдой» служила морякам. Но теперь Б-181 стала в ремонт, причём сначала доковый, требующий обследования и ремонта всех забортных устройств и систем, включая цистерны главного балласта, якорное и швартовные устройства и прочие механизмы, а следом и навигационный, в ходе которого предстояло обследовать и отремонтировать: бортовые дизеля, дизель-генератор, кабель трассы и другие жизненно важные механизмы и системы.

Хочешь, не хочешь, а якорь надо менять. Но ведь официально срок его службы не истёк и, если лодка не списывается в утиль, то якорю служить ещё как медному котелку…

2

Несколько лет назад во время шторма Б-181 встала на якорь на внешнем рейде Главной базы флота. Дно моря в тех местах преимущественно ровное, грунт – глинистый ил, местами песок, глубины маленькие, а течения тесно связаны с сгонно-нагонными явлениями⁷. Колебания уровня моря в явлениях могут достигать у берегов до пятидесяти сантиметров, а в вершинах бухт и заливов двух метров.

В таких непростых условиях, чтобы удержать лодку в назначенном для стоянки месте, надо выполнить как минимум два условия.

Во-первых – вахтенному офицеру в дуэте со штурманом необходимо очень внимательно и различными способами контролировать местоположение корабля не допуская даже малейшего дрейфа.

Во-вторых – рулевому боцманской команды необходимо хорошенько потрудиться непрерывно отслеживая состояние носового шпиля, электропривод которого расположен в первом отсеке, не допуская даже малейшего потравливания якорной цепи.

К великому сожалению для экипажа подводной лодки в тот день, всё складывалось не так как хотелось. С самого подхода на рейд Зайковым овладело странное предчувствие беды и он до последнего не хотел становиться на якорь в сложившихся гидрометеоусловиях. Командир неоднократно предлагал управляющему командному пункту оставить лодку в дрейфе, назначив для этого отдельный район, но оперативный дежурный ОВР при поддержке оперативного дежурного флота настояли на своём и Б-181 всё-таки поставили на «яшку»⁸.

Ко всем прочим, неожиданностям, были в тот день и вполне ожидаемые события связанные, например, с тем, что через район якорной стоянки, где штормовала лодка, проходили кабели специальной связи между военно-морскими базами и специальные ведущие кабели системы навигационного ориентирования кораблей в сложных навигационных условиях «АВК»⁹.

В какой-то момент при смене вахтенных офицеров и вахтенных штурманов в показания приборов контроля местоположения лодки вкралась субъективная погрешность, к сожалению не зафиксированная, даже «бдительным» радиометристом. В результате никто не заметил, что лодку стало нести вдоль берега на Север от главного фарватера. Якорь в этот момент играл роль плуга и успешно крошил всевозможные кабели на дне. Когда одна из лап якоря зацепилась за бронированный кабель специальной связи, лодку слегка тряхнуло. Корабль внезапно зафиксировал своё положение и вот тут «бдительный» вахтенный офицер вместе с не менее «профессиональным» вахтенным штурманом заметили, что лодка значительно сместилась относительно точки постановки и теперь находится далеко на северо-запад от места якорной стоянки. Но, как часто бывает в таких случаях, «прозрение» оказалось слишком запоздалым. И через очень непродолжительное время непосредственно под лодкой, где-то на глубине залегания якоря раздался какой-то скрежет, Б-181 очередной раз вздрогнула, её дрейф заметно усилился, да так, что радиометристы и акустики «хором» забеспокоились, разбудив своими «своевременными» докладами командира, дремавшего до сих пор в центральном посту, на своём любимом кресле возле автомата торпедной стрельбы.

3

Подлесный внимательно посмотрел на сидящего напротив молодого офицера и поинтересовался:

– И что вы от меня хотите, мой юный друг?

Дербенёву, у которого помимо ремонта и так дел хватало «по самое не балуй», форма обращения строителя и его простецкий тон, в ходе официального совещания, показались странными и даже не уместными, но старпом удержался в рамках делового тона и прямо заявил:

– Очень хочу, чтобы ремонтная ведомость по части якорного устройства была закрыта на этой неделе, включая работы по восстановлению крышки якорного клюза. Докмейстер упорно твердит, что всё зависит только от вас!

– Но позвольте, Александр Николаевич, насколько мне известно, якорь-то у вас не настоящий… Что будем с этим делать?

– Настоящий, Евгений Иванович, самый что ни на есть всамделишный, можете проверить сами. У кильблоков, на стапель палубе как гвоздь торчит, вот только лапы одной нет… – Дербенёв хитровато посмотрел сначала на Подлесного, а потом на старшего механика.

– Как же, а ведь, помнится, был деревянный? – имитируя удивление произнёс строитель.

– Кто вам такое сказал, Евгений Иванович? – непринуждённо подыграл старпому стармех. – Я бы давно «наш» якорь водрузил на штатное место, но лапка у него одна того… Александр Николаевич вам только что сообщил об этом.

– Оторвали мишке лапу, так что ли? – обрадовался как ребёнок Подлесный, всё ещё не веря своим ушам. – Будет вам крышка, но якорь я всё же проверю. Может быть лапу удастся заменить или восстановить?

Совещание у строителя на этом закончилось.

– А ну, колись, Николай Витальевич, где якорь раздобыл? – почти умолял Подлесный, теребя за лацканы тужурки командира БЧ-5 Б-181.

– Без интереса, Евгений Иванович, даже кролики не размножаются. – стармех хитро улыбнулся своими серыми колючими глазами и ждал реакцию строителя.

– Ладно, что хочешь?

Николай Витальевич Пимах – опытный механик, поэтому на слово не менее опытного строителя не поверил и уточнил: – А точно сделаешь, что попрошу?

– Да, сделаю, сделаю, колись! – Подлесный с нетерпением ждал ответа.

– Всё гениальное просто, вчера в районе приёмного буя Лиепаи проводились дноуглубительные работы, в результате которых подняли несколько обрывков якорных цепей, в том числе одну с якорем без лапы. Я попытался по маркировке звеньев цепи и якоря выяснить чей? Но не удалось. По размеру он похож на наш – утеряннй, но по форме звеньев цепи и маркам клейма – точно не советский и даже не латышский??? Может ещё кайзеровский? Да это и неважно теперь. Пришлось «купить» по бросовой цене, всего за двадцать литров «шила».

– А теперь ты колись, какой твой интерес? – зная железную хватку стармеха, Подлесный с опаской посмотрел на Пимаха.

– Интерес прост, Евгений Иванович. Старпом хочет обшить стальными листами и оборудовать медным леером ходовой мостик, установить там сидушки на резине для командира и вахтенного офицера, завести кабель спутниковой навигации на антенну ВАН. А ещё…

– А ещё щелка не разорвётся у твоего старпома? – сердито уточнил строитель.

– Думаю, не разорвётся. Старпом наш хоть и молод «ешшо», но из штурманов, а они, как указывал Пётр Великий: «народ сволочной, но дело своё знают…» Мы же, в свою очередь, не будем менять дерево в цепном ящике якорь клюза, а это существенная экономия средств.

– Тогда другое дело, так что там ещё? – облегчённо выдохнул Подлесный

– А ещё, – оживился Пимах, – он хочет наварить вокруг обтекателя МГ-25¹⁰ латунный леер как на Б-224.

– Прогулочная яхта какая-то, а не боевой корабль. Сплошные леера да сиделки… Хорошо, что хоть мачту не пожелали с огнями и флагами… Ладно, – как-то по-стариковски ворча, согласился строитель, – будет вам комфортабельный мостик и леер на МГ-25.

Знал бы тогда, в октябре 1986 года Евгений Иванович, какую роковую роль для отдельных членов экипажа лодки в будущем сыграет эта модернизация, не известно взялся бы за работу или нет. Но сегодня всё складывалось как нельзя лучше…

IV. Такси на гауптвахту

1

Встречаются в жизни человеческой отдельные субъекты, которым вне зависимости от времени года, суток, состояния души и даже гидрометеорологических условий, всегда хочется приключений на «одно место». Был такой индивидуум и на Б-181, причём в этом экипаже их собралось сразу несколько…

Если упустить из виду систематически «западающего» на корабельный спирт боцмана Петрова и его «коллегу» мичмана Соломенного, путающего частенько корабельное имущество с личным, то следующим искателем приключений можно смело назвать Вовку Сазонова.

Высокий, статный «гусар», с голубыми глазами. Удивительный по сочетанию противоречий в одном лице исполняющий обязанности командира группы управления ракетной боевой части старший лейтенант Сазонов с некоторых пор служил на Б-181.

Некогда считавшийся перспективным офицером с большим будущим, сегодня, Сазонов отбывал «срок изгнания» из рядов успешных и перспективных «ботаников».

Несколько лет назад, придя на дивизию подводных лодок, этот беспартийный, холостой, образованный и воспитанный офицер показал себя не только в положительном смысле «карьеристом, рвущимся к машинным телеграфам», но также, сумел прослыть «сердцеедом». Посещая публичные иногда и злачные места, наш герой всегда был в центре женского внимания и не стеснялся пользоваться этим. За короткий лейтенантский период ему удалось растеребить не одну девичью душу и покорить не одно женское сердце. И всё было бы хорошо, если бы не одно обстоятельство…

Когда говорят, что в семейных распрях кто-то один прав, а другой обязательно виноват и, дескать, поэтому очень часто распадаются семьи моряков, всегда хочется спросить: «А вы сами готовы по полгода находиться в разлуке с любимыми? Готовы, забыв о многих естественных человеческих потребностях, быть верными и преданными изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год?»

Далеко не каждую женщину Бог одаривает терпением, наделяет самопожертвованием и мужеством, если хотите, чтобы она смогла стать женой подводника. Точно так, далеко не всякому мужчине дано, поборов простой человеческий страх, иногда эгоизм или «обломовскую» лень, посвятить себя служению Отечеству в железе прочного корпуса подводной лодки.

К сожалению не всегда и не каждая семейная пара, образуя ту самую «ячейку государства», задумываются о смысле и содержании чувств, которые переполняют молодых людей в момент заключения брака. А ведь для того чтобы ежедневно, в течение многих недель, а то и месяцев, чувствовать рядом не ласки и трепет любимой, а суровое и железное «дыхание» океана за бортом, одной романтики не достаточно. Да и в гулком одиночестве, заполняющем ожидание на берегу, страсть не помощник!

Случилось так, что однажды под Новый год, посетив гарнизонный дом офицеров, Володя Сазонов влюбился в некую особу с эстрадно-театральным настоящим. Довольно быстро из рядовой случайной встречи разгорелся бурный и красивый роман. Экипаж проходящей средний ремонт подводной лодки Б-124, где командиром группы управления ракетной боевой части, служил тогда старший лейтенант Сазонов, уже потирал руки, в ожидании свадьбы, когда пришёл приказ о срочном переводе молодого офицера на другую лодку.

Всё, казалось бы, складывалось хорошо: во-первых, должность командира ракетной боевой части, по штату замещаемая офицерами в звании капитан второго ранга, на которую был назначен ещё не «возмужавший» старлей манила командирской перспективой. Во-вторых, открывалась возникшая ниоткуда возможность заработать валюту или хотя бы боны. Вместе с тем, образовавшаяся перспектива требовала от Сазонова и его пассии определённых испытаний и лишений, поскольку лодка уходила в Атлантический океан и разлучала возлюбленных на целых четыре месяца…

На боевой службе Сазонов, служивший до этого исключительно в ремонте, откровенно загрустил и даже впал в некую апатию ко всему происходящему вокруг, а лист сдачи зачётов на допуск к самостоятельному управлению подводной лодкой, выданный командиром дивизии и вовсе забросил. И только боевые прозаические будни: всплытия на заряд аккумуляторной батареи и срочные погружения, сопряжённые с уклонениями от противолодочных сил ОВМС НАТО, да «нескончаемые» ходовые вахты железным тонусом взбадривали Сазонова.

Не лучше обстояло дело и на берегу. «Любимая», быстро справилась с хандрой, охватившей её впервые в жизни, нашла Вовке замену, и теперь её частенько можно было видеть в окружении некоего офицера ПВО¹¹ из местного дивизиона, дислоцировавшегося в военном городке…

По возвращении в базу, Сазонов, было, намеревался сделать предложение своей возлюбленной, но его намерениям не суждено было сбыться, поскольку этот путь уже проделал тот самый «противовоздушный» офицер.

Володя, только-только примеривший погоны капитан-лейтенанта, запил, да так сильно, что порой не контролировал себя. Неоднократно устраиваемые им драки с сухопутными офицерами в ресторанах или патрулями в городе не прибавили ему чести или авторитета. В результате, звания и должности, так стремительно полученных им на боевой службе, Сазонов быстро лишился. Параллельно завершился его кандидатский стаж в члены КПСС. Офицера понизили в звании до старшего лейтенанта и вернули на должность командира группы управления, но теперь уже на подводную лодку Б-181.

Нельзя сказать, что Вовка вполне комфортно чувствовал себя в звании старшего лейтенанта, в то время когда некоторые его «годки»¹² стали примерять погоны старших офицеров, но Сазонов никогда не терял присутствие чувства юмора в отношении себя и своей «нелёгкой» корабельной карьеры, комментируя всё произошедшее просто и по-житейски: «Страшней всего, когда ты умер и успокоился почти, а доктор хрясь по телу током и службу надо вновь нести!».

2

Три недели стоял промозглый и слякотно-ветреный ноябрь, давивший всё живое вокруг, то ветрами и дождём, то туманами и холодом, а сегодня на четвёртую субботу, как ни странно, выпал довольно погожий денёк. Даже облака, по какой-то неведомой команде выстроились поротно и отправились за горизонт. Гонимые ветром они уселись на воду как бы передохнуть. Открылось солнце, багрянец которого залил не только водную гладь, но и сам небосвод.

Заступать дежурным по бригаде строящихся и ремонтирующихся кораблей Дербенёву не хотелось вовсе. И дело было даже не в хорошей погоде, и не в субботнем выходном предчувствии, просто сегодня, наконец-то, удалось собрать якорное устройство и впервые за несколько последних лет, обретя новенький щит якорного клюза, Б-181 лишилась «беззубого» старческого оскала уродовавшего весь её облик. В связи с образовавшимися обстоятельствами Дербенёв находился в приподнятом настроении. Хотелось «летать» и петь. Как же – первый успех в доковом ремонте и его самостоятельной «командирской» карьере. Хотя какая она самостоятельная?

«Если бы не стармех с замполитом, не было бы и успеха, – подумал Александр, примеряя новенькое скрипящее снаряжение для пистолета. – Странные порядки здесь в ремонте, оружия нет, а снаряжение носи. То ли дело у нас в дивизии или даже эскадре: дежурный щеголяет в белых перчатках и с кортиком».

Выйдя за КПП эскадры, где в отдельной казарме временно размещался экипаж Б-181, Александр ещё раз полюбовался красивым закатным небом и, вспомнив местные признаки погоды, тихо пробубнил:

– Если солнце красно с вечера – моряку бояться нечего!

На этой оптимистичной ноте Дербенёв зашагал в сторону судоремонтного завода исполнять возложенные на него обязанности дежурного по соединению.

3

– Товарищ капитан-лейтенант, у нас ЧП! – Дербенёв, погружённый в чтение романа Валентина Пикуля с морским названием «Моонзунд», не сразу понял, что вбежавший в помещение матрос обращается именно к нему, а не к одному из героев романа…

Запыхавшийся матрос Дашко – дежуривший верхним вахтенным у трапа подводной лодки, стоял на пороге будки строителя, где дежурный по бригаде бодрствовал после обхода кораблей и, с трудом переводя дыхание, пытался привлечь внимание начальника каким-то срочным сообщением.

– Так что же у нас стряслось? – наконец, оторвавшись от чтения и спокойно глядя на матроса, уточнил Дербенёв.

– Дежурный по лодке старший лейтенант Сазонов пропал почти час назад…

– Как пропал? – Александр взглянул на часы: – Я же два часа назад тревогу играл на корабле и все были на месте? – Глаза Дербенёва округлились от удивления.

– Пропал, но уже нашли… – Дашко замялся и замолчал.

– Кто нашёл, где?

– Из дежурной части милиции позвонили…

– И что???

– И сообщили, что старший лейтенант Сазонов у них, уголовное дело тоже…

– Какое ещё уголовное дело? – возмутился Дербенёв.

– Какое не знаю, – как бы оправдываясь, ответил Дашко, – но товарищ мичман Бекмурзаев – помощник дежурного по кораблю сказал, что бы вы срочно позвонили в милицию.

– Хорошо, а сам-то мичман на месте, почему он не доложил мне по телефону?

– Али Исакович на месте, вот только связь пропала с вами и управлением завода, связисты битых сорок минут с тестером бегают по линии обрыв ищут. Но проблема не в этом, – с «сознанием дела» огласил Геннадий Дашко и продолжил, – с городом связь есть, а с вами нет, так не бывает когда линия оборвана!

Дербенёв схватил трубку внутреннего телефона. Связи с лодкой действительно не было. Александр вызвал к себе дежурного по живучести бригады, а сам позвонил в милицию.

Представившись исполняющим обязанности командира воинской части, Александр узнал, от дежурного представителя правоохранительных органов, что старший лейтенант Сазонов задержан в нетрезвом виде у ресторана «Юра» около часа назад при попытке вооружённого нападения на таксиста…

Не поверив своим ушам, Дербенёв решил лично выехать в дежурную часть. Пришлось среди ночи звонить предшественнику и просить о подмене.

Прибыв в отдел милиции, который располагался в непосредственной близости от ресторана, Дербенёв прошёл к дежурному:

– И где мой уголовничек? – поинтересовался Александр, предъявляя удостоверение офицера и приказ об исполнении обязанностей командира части.

– В камере ваш Сазонов, где ж ему быть, отсыпается. Ждём машину из военной комендатуры, передавать будем «гангстера» вашего.

Дербенёв посмотрел на погоны дежурного и обрадовался: «Всего старший лейтенант», но для порядка всё же уточнил:

– А чем же этот «горе-налётчик» пытался совершить вооружённое нападение на таксиста, если всё табельное оружие с корабля сдано в арсенал на хранение ещё месяц назад?

– Не знаю, как ваше оружие, а личное оружие Сазонова здесь. – Старший лейтенант милиции открыл сейф и достал, что-то в конверте плотной бумаги, бежевого цвета: – Изъято под протокол, «макаров», знаешь, он и в Африке «макаров».

– Разрешите взглянуть? – поинтересовался Дербенёв.

Открыв конверт, Александр обнаружил в нём массогабаритную копию пистолета «вальтер».

– Уважаемый, «господин следователь», – возмутился Дербенёв, – во-первых, это не «макаров», хоть и из Африки, а всего лишь зажигалка, причём купленная в сирийском порту Тартус, а во-вторых, здесь вместо номера немецким языком написано Walther РР, читай «Пинкертон».

– Как зажигалка, вот же обойма с патронами? – удивился милиционер.

– А ну-ка дай эту обойму пощупать, – попросил дежурного Дербенёв.

Александр взял обойму, вынул из неё патрон и свободно, пальцами, освободил гильзу от пули.

– Смотри сюда, криминалист, все гильзы без пороха и запаяны, оставлено место только под пулю. «Ма-ка-ро-в» – издевательски передразнил дежурного милиционера Дербенёв.

– Точно, как настоящие, – рассматривая патроны, сокрушался дежурный, – а зачем тогда они нужны в обойме?

– Игрушка так устроена, что без комплектующих узлов не работает, оцени момент.

Дербенёв собрал «пистолет» и направил его в сторону сейфа. Милиционер на всякий случай пригнулся и закрыл уши пальцами. Щелчок, и из ствола появился розоватый огонёк.

– Куришь? – уточнил Дербенёв у милиционера, отпуская курок.

– Не-е-е. – промычал в ответ дежурный и на всякий случай забрал игрушку обратно, – всё равно он преступник. Откуда знать таксисту в темноте, что это игрушка. Главное в совершённом преступлении субъективная сторона, т.е. куда направлен умысел подозреваемого.

– Эта правда, ара. Темно савсем, я так плёха сразу чувствоваль арганизм, что думал, Аллах завёт.

Дербенёв осмотрелся по сторонам и только сейчас обнаружил у стены за столом, сидящего с ручкой в руках маленького человека в большой кепке с широкими полями. Человек, добросовестно «страдал» над девственно чистым листом бумаги.

– А это кто? – спросил Александр.

– Так это же и есть потерпевший, объяснение пишет…

Дербенёв подошёл к маленькому человеку в кепке и уточнил:

– Откуда ты, земляк?

– Балшой Кавказ знаешь, море там эшо ест? Там самый красивый селение стаит, Бакы называется…

– Знаю я ваш Бакы, а вот как ты – сын Агдама и Алазанской долины здесь в таксистах нарисовался, не понимаю? Или на маршруте «Бины-Зых»¹³ неприбыльно совсем стало?

– Слушай, ара, откуда знаешь «Бины-Зых»? – удивился таксист.

– Так случилось, дорогой, что я много чего знаю, про Кавказ и твой Баку, но ещё больше хочу узнать, как тебя ограбил сегодня мой офицер в такси?

– Какой офицер, не знаю никакой офицер, – запричитал маленький человек. – Я ехаль маршрут «по городу» вдруг диспетчер гаварит: «ехай на „Тосмаре“, там килиент». Я поехаль. Ночь тёмный, ничего не видна.

– И что даже кокарду на шапке у «клиента» не разглядел?

– Ночь, такой сильный, савсем глаз не видит. Толко кожаный куртка видель.

– А потом?

– Потом приехаль ресторан. Килиент, хатель выхадит, я сказаль дэнги давай. А он мне в ух как гаварит: «Сиди, гаварит, малчи, дэнег нет, я пашёль». Пьяный, силна шаталься, я как писталет на ремень увидель, кричат сталь и сигналит машин.

– Какой пистолет, этот? – Дербенёв показал на зажигалку в руках дежурного милиционера.

– Ара, ты что савсем глюпый, – маленький человек смешно замахал правой ладонью возле лица Дербенёва, – я, думаешь савсем слепой, там быль настаяший, вот этат… – таксист уверенно ткнул пальцем в кобуру на снаряжении, которое Дербенёв впопыхах забыл снять.

– Так это же не пистолет, а всего лишь кобура, Он, этот клиент, что ею угрожал? – уточнил Дербенёв.

– Не знаю что такое угражаль, я проста знаю, там писталет…

– Слышь, старлей! – обратился Дербенёв к дежурному милиционеру, – так не было никакого вооружённого нападения, вот и свидетель это подтверждает. Отпускай Сазонова, а я, уж поверь, «стружку» с него сниму, не обрадуется.

– Во-первых, капитан, – официальным тоном, пародируя Дербенёва, ответил милиционер, – гражданин Агаев не свидетель, а пострадавший, т.е. потерпевший, а, во-вторых, Сазонова доставили ребята из ППС¹⁴. Передали его вместе с протоколом задержания и протоколом осмотра места происшествия, а это процессуальные документы, их, куда прикажешь девать?

– И что теперь делать? – почти в отчаянии уточнил Дербенёв.

– Мне откровенно без разницы: «Казнить нельзя, помиловать!» или «Казнить, нельзя помиловать!». – с напускным равнодушием отреагировал милиционер, – сейчас приедут из вашей комендатуры или прокуратуры и заберут твоего «килиента», а там разбирайтесь сами – сажать его за разбой, или поощрять за пьянство и самовольное оставление места службы.

4

Бессонная ночь закончилась. Дербенёв «ни с чем» возвращался из военной комендатуры гарнизона. Сазонова не выпустили, материалы дела передали в военную прокуратуру, где было возбуждено уголовное дело.

Со временем, во всём конечно разобрались, но итог оказался неутешительным: ввиду отсутствия состава преступления уголовное дело по вооруженному нападению на таксиста было закрыто, а вот за пьянство на дежурстве и самовольное оставление корабля, в ходе этого дежурства, Вовке, в приказе по флоту объявили НСС¹⁵, сняли с должности и направили в РТШ¹⁶ с понижением. Уж куда ниже?!

Этот кадровый провал исполняющего обязанности командира подводной лодки, приведший к потере члена экипажа, станет серьёзным уроком в служебной карьере Дербенёва. Таким же уроком этот случай станет и для самого Сазонова. Спустя годы он будет признан лучшим офицером радиотехнической школы, «досрочно» получит звание капитана третьего ранга и даже встретит на новом месте службы свою «вторую половинку», с которой узами брака свяжет дальнейшую жизнь.

Но это будет потом, а пока Дербенёв плёлся как побитый к заводской проходной и мысленно представлял какие «ласковые» слова в свой адрес он сегодня услышит от командира дивизии…