Читать книгу: «Я – робот», страница 2
– Но и такую возможность Вы не исключаете? – Дэн не удержался от вопроса.
– Ну, без детальных исследований, без извлечения имплантата это вообще не определить.
– Извлечения? – Денис почесал затылок. – Не хотелось бы!
– Да уж, – сказал Иван Сергеевич.
– А что, по-вашему, произошло с моим настоящим телом?
– Кто знает?! Может быть, ты действительно умер… – При этих словах Денис вздрогнул, а Татьяна Васильевна недовольно посмотрела на мужа, – но может быть ты, просто без сознания, например в коме. Это значит, что у тебя есть все шансы вернуться.
– Это лучше, чем первый вариант.
– Сколько тебе лет? – спросила Татьяна Васильевна.
– Четырнадцать исполнилось недавно.
– Вот что очень странно. Для своего возраста твои знания и суждения вполне адекватны, я говорю как специалист. Я работаю в школе, – пояснила она Дэну. – И при этом ты не знаешь элементарных вещей, которые знает любой первоклассник. Что такое КЭТ, как он влияет на нашу жизнь. И город твой мы не нашли.
– Да, здесь слабое звено моей теории, – сокрушённо признал Иван Сергеевич. – На это я могу только предложить ещё более фантастичную теорию об отражённых пространствах или, как их ещё называют, параллельных мирах. Но тут мы забредаем в область совершеннейшей фантастики, так можно объяснить вообще всё что угодно. Для серьёзного анализа надо больше фактов.
Они ещё некоторое время разговаривали в тот день, выясняя подробности жизни друг друга. Но потом Татьяна Васильева решительно потребовала от мужа оставить Дэна в покое, а тому посоветовала отдохнуть. Голова Дэна всё ещё побаливала, и как бы не хотел он разобраться в ситуации поскорее, он понимал, что надо дать себе передышку. Он забрался в детскую и попытался уснуть. Удалось это далеко не сразу, он никак не мог избавиться от мысли: «я – робот!»
Глава 3
Новое утро начиналось не в пример лучше предыдущих. Дэн проснулся безо всякого будильника, сам по себе. Голова не болела. Он оделся, прокрался по безмолвному и пустому дому и свободно вышел на улицу. Солнце ещё не встало, а его лучи уже разбавили синеву неба розовыми разводами. Дэн редко вставал так рано, в городе солнце, поднявшись над домами, уже обретало полную власть дарителя тепла и света. Нет никакой возможности смотреть на него прямо, не жмурясь, без боли и слёз. Но сегодня, какая-то сила подняла мальчишку из постели и выгнала из дома. Впрочем, ему нечем было заняться – никаких дел, никаких встреч, даже учиться не надо, даже погулять пойти не с кем – ни одного знакомого, ни одного друга, ни одного близкого человека. Все остались там, в Старом Ельске, которого даже на карте не отыскать. Что ему делать? Понять, что произошло? Узнать, как он сюда попал и как вернуться? Или осваиваться? Вписаться в здешнюю жизнь? Играть вечно свою роль? Вечно? А ведь это может оказаться верным словом.
Дэн, размышляя, шагал, куда несли ноги, а несли они его по едва заметной тропинке петлявшей, меж высоких берёз и ещё каких-то деревьев с острыми зубчатыми листьями. Сказали, здесь где-то озеро – да вот оно. Большое. Другой берег далеко. В тумане. Дэн не рискнул бы плыть на ту сторону. Зато над той стороной уже поднимался яркий край солнца. Дэн прищурился и замер, глубоко вдохнул, задержал воздух. Ни такого зрелища, ни такого воздуха в городе не найдёшь. Здесь есть свои прелести, но – это не дом. Если бы сюда в поход на недельку, ну, пусть на летние каникулы, но не на всю же жизнь. А жизнь здесь может оказаться очень длинной. Здесь со скуки подохнешь. Но, не сегодня. Сегодня утро может выдаться просто замечательным.
Дэн спустился на песок. Скинул кеды и сел, скрестив ноги. Пляж был небольшой, но заметно ухоженный. Широкая полоса чистого желтоватого песка плавно спускалась к ровной линии воды, блестевшей словно зеркало. Ни волны, ни даже ряби – только ровная нестерпимо сверкающая дорожка прямо к высунувшемуся над тем берегом, уже побелевшему солнцу. Чуть дальше, метрах в пятидесяти имелись несколько лежаков, зонтики и даже кабинка для переодевания. Но в этот ранний час Дэн был единственным отдыхающим.
Позади послышались шаги, Дэн не обернулся. Родители беспокоятся за своего сына. Пусть он и не совсем живой, они его любят по-своему. Это он раньше, похоже, забот особых не требовал. А теперь они не знают, чего от него ожидать. Они сами в растерянности. Однако это оказались отнюдь не родители. Мимо Дэна прошла девчонка, не повернув головы, не поздоровавшись, будто не заметив его. Дэн пожал плечами. А что тут скажешь – девчонки существа непонятные. Кто скажет, что у неё на уме. Дэн на такое знание точно не претендовал.
Девчонка остановилась в пяти метрах впереди Дэна, не оборачиваясь к нему, достала из сумки полотенце. По-прежнему спиной к Дэну, кинула сумку на песок, полотенце поверх сумки и начала раздеваться. Скинула сандалии, поставила их ровно, вытряхнув песок. Стянула бежевые шорты, аккуратно сложила и положила поверх сандалий. Стянула через голову простую белую футболку и отправила её на шорты.
– Эй, – ошалевший Дэн среагировал, только когда девчонка взялась за последнее, что на ней осталось – белые трусики. – Ты чего делаешь?
Она будто не расслышала, стянула трусики и также аккуратно сложила их поверх футболки. Затем обернулась и недовольно посмотрела на Дэна.
– Ты сказал что-то? Тебе кто разрешал говорить? Тебе что, память стёрли?
– А… а… – Дэн, от удивления забыв закрыть рот, во все глаза рассматривал обнажённую девочку, – я… это…
– Завис, что ли? Ты чего уставился? – девчонка нахмурилась, подняла полотенце и замоталась в него, прикрыв наготу.
– Я? – Дэн словно очнулся от гипноза. – Я уставился. Да. Нечасто такое увидишь.
– О чём ты? Тебе, кажется, ремонт требуется. Куда твои родители смотрят?!
– А? Да, ремонт. Э… скажи, я немного не в курсе, у вас так принято, что девчонки прямо перед мальчишками раздеваются, или это только мне так везёт?
– Перед какими мальчишками? – девчонка беспокойно покрутила головой по сторонам. – Здесь нет никого кроме тебя…
– Значит не всем мальчишкам, только мне так повезло. Отчего бы это?
– Да о чём ты?! – разозлилась девчонка. – Ты не мальчишка, ты робот! У тебя что, процессор перегрелся? Я тут каждое утро купаюсь, и раньше ты никакой реакции не выказывал. Ты и не можешь – ты робот, тебя девочки не интересуют и интересовать не могут. Это запрещено.
– Упс! – Дэн почесал голову. – То есть если я буду вести себя как робот, ты будешь раздеваться здесь каждое утро? Конечно, конечно. Не обращай на меня внимания. Я тут молча посижу, ты можешь идти купаться. Я робот.
Дэн развёл поднятыми кверху раскрытыми ладонями и опять сел на песок, с интересом ожидая от девчонки дальнейших действий. Та была явно в растерянности. Постояв минуту, девчонка собрала одежду и направилась к кабинке для переодевания. Вернулась она через три минуты, одетой в шорты и футболку.
– Ты не будешь купаться? – удивился Дэн. – Ты же за этим пришла?
– Я не взяла купальник. По утрам здесь никого не бывает. Ну, кроме тебя.
– Здесь и сейчас никого нет. Кроме тебя и меня. Не стесняйся, я всего лишь робот.
– Ты какой-то странный сегодня. Здесь что-то не так!
– Всё было почти нормально, – грустно сказал Дэн, – пока ты не пришла.
– Я тебе помешала? – насмешливо осведомилась девчонка.
– Помешала? Нет, что ты! Наоборот, меня очень порадовал твой приход. Можешь повторить? От такого у кого хочешь процессор перегреется.
– Ты и говоришь как-то странно… тебе что, программу обновили?
– Ага. Кардинально, – усмехнулся Дэн, – версия четырнадцать точка ноль. Не нравится?
– Нет. Иди за мной, я отведу тебя домой. – Девчонка направилась мимо Дэна в сторону деревьев.
– А ты точно не пойдёшь купаться?
– Нет, – отрезала Девчонка.
– Жаль! – вздохнул Дэн. – Тогда до свидания. Я ещё тут посижу.
– Иди за мной. Это приказ! – она повысила голос.
– Отстань, чего дома делать? – отмахнулся Дэн. И вдруг спохватился: – Или мы идём к тебе домой?
– К тебе, конечно, – совсем растерялась девочка. – Ты что, не выполнил мой приказ?
– Тебя это огорчает? Ну, извини, – Дэн вовсе не выглядел огорчённым. – Здесь все выполняют твои приказы?
– Нет, но…
– Но я, вероятно, должен был подчиниться. Ай-ай, какой я нехороший.
– Робот не может не выполнить прямого приказа – это невозможно.
– Вот, прямо так, совсем невозможно? Значит, тебе всё это снится. А может это всё снится мне? Меня бы устроил второй вариант.
– Должно быть какое-то объяснение.
– Например? – заинтересовался Дэн.
– Или у тебя сбой в программе, или… нет, никакой сбой не может так проявляться. Или ты – не робот.
– Гениально, – Дэн издевательски захлопал в ладоши.
– Как тебя зовут? – девчонка вернулась и остановилась в двух шагах от Дэна.
– А ты уверена, – Дэн тоже поднялся на ноги, – что хочешь узнать имя мальчика, перед которым только что раздевалась? Это не повлияет на твою психику? – Девочка промолчала, хмуро глядя на него. – Ну как хочешь, меня зовут Дэн, ну то есть Денис.
Она шагнула вперёд и влепила ему пощёчину. От неожиданности Дэн отпрянул назад, споткнулся и сел на песок.
– Эй, ты чего это? – Дэн вскочил, замахнулся, но девчонка не сдвинулась с места, и он беспомощно опустил руку. – За что это?
– Ты бы мог меня предупредить!
– Я пытался! Ты же и слова не дала сказать.
– Не очень-то ты старался.
– Да когда бы я успел?! Слишком ты шустрая.
– Ну, значит считай это платой за зрелище. Ты же не рассчитывал получить что-то бесплатно?
– Однако, – сказал Дэн, потирая покрасневшую щеку, из носа закапала кровь, Дэн шмыгнул. – Тогда, может, повторим?
– Сейчас получишь ещё, – девчонка сделала шаг навстречу, и Дэн быстро отшатнулся, – а то я, кажется, продешевила.
– Не, не, больше не надо. И так синяк будет. А главное за что? Сама виновата, а на меня сваливает.
– Мог бы отвернуться.
– Могла бы и не раздеваться при мне.
– Откуда я знала?! Тут всегда сидит такой – один в один как ты. Только робот.
– Теперь я за него. Точнее, это я и есть.
– Врёшь!
– Ну, я был им совсем недавно. Или он был мной. Короче, я не знаю. Но другого такого нет.
– Ничего не поняла.
– Я и сам ничего не понимаю. Тебя как зовут?
– А ты уверен, что хочешь знать имя девочки, которая только что заехала тебе по морде? Это не повлияет на твою психику?
– Переживу, – сказал Дэн, вытирая нос полой майки, на майке остались кровавые разводы.
– Дарья. – Девочка взяла Дэна за руку. – Пойдём, – повела к озеру, намочила платок и стала стирать кровь с его лица. – Всё. И не обольщайся, я помогаю тебе только потому, что не люблю кровь, так что делаю это для себя. – Дэн только вздохнул, – И забудь всё, что ты видел.
– Забудь? – забеспокоился Дэн. – Как же я забуду? Я не могу себе приказать, это так перед глазами…
– Дурак! – Даша покраснела. – Если ты хоть слово, где скажешь, я тебя убью! И мне за это ничего не будет – все знают, что ты робот.
– Об этом ты можешь не беспокоиться, – просто сказал Дэн, – я не болтаю зря. Да и кому рассказывать, я кроме тебя и родителей этого робота никого не знаю.
– Так, кто ты такой?
– Это трудно объяснить, – Дэн вернулся на своё место и снова сел на песок. Запрокинул голову и несколько раз шмыгнул носом, чтобы окончательно остановить кровь.
– Ты уж постарайся, – Даша расстелила рядом с Дэном полотенце и села на него.
– Два дня назад я, скажем так, неудачно переходил дорогу, и меня сбила машина. Во всяком случае, это последнее, что я помню. А потом я очнулся в большом доме. На больницу не похоже, кругом никого, голова болит. В зеркало глянул, а на меня этот тип смотрит. Если вкратце, то это всё.
– Ерунда какая-то. Так не бывает.
– Я и сам знаю, что не бывает, – вспылил Дэн. И успокоившись, добавил: – Однако ничего другого предложить не могу. Рассказываю, что помню.
– Ну, это же можно проверить. Где тебя машина сбила?
– Где? Где? Почти возле моего дома – город Старый Ельск, улица Труда.
– Погоди, – Даша достала из сумки мобильный телефон, – так, Старый Ельск… так пишется? – Дэн кивнул. – Нет такого города.
– Я знаю, я уже смотрел. Не нашёл.
– Подожди, ещё поищу… ой, телефон выключился – зарядить забыла.
– Бесполезно. Я по-всякому искал, и родители искали. Ну, в смысле, родители этого робота. Не нашли.
– Значит, ты всё врёшь.
– Ничего не значит.
– Это как?
– А вот так! Я могу быть свихнувшимся роботом, который сам верит в то, что говорит. Отсюда следует, что я не вру вовсе, а искренне заблуждаюсь. Вот только если судить по некоторым э… фактам, то этот вариант не подходит.
– Мне бы этот вариант подошёл.
– Понимаю тебя, – покосился на неё Дэн, – но насколько я знаю, роботы действуют строго по заложенной программе. Такая вещь как воображение для робота невозможна. А я помню, что меня зовут Денис. Что я живу в городе Старый Ельск, о котором у вас никто никогда не слышал. Помню своих родителей, школу, друзей.
– Ты что, с ума сошёл? – зашипела Даша, оглядываясь по сторонам. – Уф, хорошо, что телефон отключился.
– Чего я сказал?
– Ты совсем псих?! В КЭТ захотел?
– Да что случилось?!
– Я, что ли, только что сказала запрещённое слово?
– Какое слово? Я ничего такого неприличного не сказал. – Даша выразительно смотрела на Дэна и он, пожав плечами, продолжил: – Я сказал, что помню родителей, шк…
– Тс! Уж не собираешься ли ты повторить?
– Что?! Школа? – Дэн ничего не понимал.
– Нет, последнее слово на д.
– А! Дру… – Дэн не договорил, потому что Даша закрыла ему рот ладонью.
– У, как тут всё плохо, – покачала головой Даша, – давай договоримся: я отпущу руки, но ты этого вслух не произносишь. Во всяком случае, пока я рядом. Хорошо? – Дэн кивнул, и Даша убрала руки.
– Чего я такого…
– Помолчи! Иначе я тебя точно убью. Ты сегодня уже второй раз меня разозлил до предела. Хватит. – Даша сделала паузу, Дэн сидел, молча с недовольным видом. – Ты или дурак, или прикидываешься. За такие слова живо отправишься в КЭТ на беседу или ещё что похуже.
– Да что в… в этом слове такого? У нас это обычное слово, его все говорят. В каждой книжке пишут. У меня др…у-у-у…– застонал Дэн, – этих слов много.
– У вас – это в Старом Ельске, которого нету?
– Именно. Я его хорошо помню, а роботы не умеют выдумывать. Кстати, никакого комитета по этике у нас нет. Я даже не слышал о нём раньше никогда. А здесь его все боятся, как огня. Родители так постоянно оглядываются и шепчут. Только и слышно КЭТ да КЭТ. Кошкин дом какой-то.
– У вас нет КЭТ? Это уж вообще ерунда какая-то. Кто же там за порядком следит?
– Полиция следит. Ну, это если что случится, а так никто не следит, наверное.
– Полиция и у нас есть. Только она нужна чтобы преступлений не было. А кто за этикой следит?
– Да за какой этикой?! Вежливо разговаривать, да старшим место в трамвае уступать?
– Старшим место уступать как раз не надо. – Даша посмотрела на Дэна с подозрением: – Ты специально меня дразнишь?
– По-моему, это ты мне голову морочишь. Мстишь, наверное.
– Вот ещё! Ты элементарных вещей об этике не знаешь, будто в школу не ходил.
– Ходил. Только в нормальную школу. В которой дру… м-м-м – Дэн чуть не зарычал от злости, – некоторые слова не запрещаются, и даже приветствуются.
– Так, всё! Я тебя слушать больше не хочу. – Даша решительно встала, собрала полотенце.
– Даша, – Дэн тоже поднялся на ноги, – ты… ты придёшь завтра? – Даша прищурилась, глядя на Дэна, и он как бы оправдываясь, заторопился: – Я здесь больше никого не знаю.
– И что? Человек должен быть самодостаточным. Должен рассчитывать только на себя в решении своих личных проблем. Это основное правило этики.
– Да? – приуныл Дэн, и поймал неожиданную идею: – Так может, подтянешь меня по этике? Помогать отстающим – это правильно?
– Вообще-то – нет. Если ты не справляешься со своей задачей, тебя надо заменить более умелым. А ты должен найти задачу попроще. Никому не надо помогать, каждый должен занять место, которое заслужил – так учит этика.
– Дурдом! Значит, ты не придёшь, – расстроился Дэн.
– Я… я принесу тебе учебник по этике для первого класса. Думаю, это нельзя будет считать помощью.
– Конечно, нет. Какая же это помощь, – заторопился Дэн. – Я буду ждать тебя с учебником здесь завтра утром.
– Нет, что это я? Не могу же я отдать тебе учебник бесплатно. Деньги принесёшь.
Даша ушла, больше ни разу не обернувшись. Дэн разделся до трусов и остался загорать на жёлтом, прогретом песке. Если уж попал из зимы в лето надо пользоваться моментом. Даже если загар достаётся чужому телу. Домой он отправился через час.
Глава 4
– Привет, – улыбнулась Татьяна Васильевна, – садись, я тебя покормлю.
Вроде бы приняв реальность существования Дэна, она продолжала безупречно играть свою роль заботливой матери. Дэна это удивляло и немного напрягало, но он не спорил. Он перестал бояться, но пока стеснялся общаться с малознакомыми взрослыми людьми. Обед прошёл практически в молчании. Однако у Дэна появились вопросы, которые следовало выяснить не откладывая.
– Можно с Вами поговорить?
– Конечно.
– Я бы хотел м… как бы это сказать? Поговорить не здесь.
– На улице?
– Да, – кивнул Дэн. – И телефон оставьте. Вам ведь никто не должен звонить?
– Хорошо.
Они вышли на улицу, и отошли подальше от дома, женщина села прямо на траву под берёзой, Дэн поколебался и сел рядом.
– К чему такая секретность?
– Пока не знаю. Вы мне скажете потом, не зря ли я так беспокоился.
– Так, о чём ты…
– Я хотел спросить об одном слове, которое… в общем, это слово… – Дэн оглянулся и добавил шёпотом, – «друг».
Собеседница, к удивлению Дэна, отреагировала довольно спокойно, она задумалась и долго не отвечала. Дэн ждал.
– Скажи, Виталик, откуда ты узнал это слово?
– Я понимаю, как Вам это тяжело, – мягко сказал Дэн, посмотрел на женщину с сочувствием, – и всё-таки, я Денис, или Дэн.
– Да, конечно, никак не могу привыкнуть, – она закрыла лицо руками.
– Простите, – Дэн растерялся. – Я что-то… Ну, если хотите, если для вас это так важно, можете называть меня Виталиком, я не возражаю.
– Нет, нет. Что ты! – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Мой сын умер много лет назад. А этот клон был всего лишь его бледной тенью. Я долго не могла привыкнуть, но за столько лет… Теперь ты ведёшь себя как живой мальчишка, оставаясь внешне всё тем же Виталиком. Я вижу, каким бы мог быть мой сын, и каким он никогда уже не станет. – По её щеке заскользила слеза. Дэн совсем смутился. Она быстро вытерла её тыльной стороной ладони, – пожалуйста, не рассказывай об этом никому.
– Хорошо, но в этом нет ничего страшного.
– Мне кажется, ты не понимаешь. И я не совсем понимаю тебя. Ты бы действительно согласился называться Виталиком, если бы я попросила?
– Конечно.
– Почему?
– Что, почему? Если бы Вы попросили, я бы согласился. И всё.
– Я именно об этом. Ведь тебе нравится твоё имя, имя Виталий для тебя ничего не значит. Почему бы ты согласился вопреки своим желаниям?
– Ну, мне это не слишком трудно, словно в игру играть или роль в театре, а для Вас мне показалось это очень важно. Я был бы рад облегчить ваши страдания. Тем более, что мне для этого почти ничего не пришлось бы делать, нужно только привыкнуть.
– Тебе пришлось бы отзываться на чужое имя, подыгрывать. Тебе ведь это не нравится.
– Не нравится. Если честно. Но я могу терпеть. Не так уж сложно.
– То есть ты готов терпеть неудобства ради другого человека?
– Ну, не всегда, – смутился Дэн, – но, если это хороший человек и ему действительно нужна помощь, я постараюсь помочь.
– На этом ведь основано то, с чего мы начали? – спросила Татьяна Васильевна. И добавила шёпотом: – дружба, любовь.
– Пожалуй, не только на этом, – пожал плечами Дэн, – но, это тоже важная часть. Да, уметь уступать, прийти на помощь даже вопреки своим желаниям.
– У нас есть закон об этичном поведении и этический кодекс, – устало сказала Татьяна Васильевна. – Они приняты много лет назад, и являются одними из основных законов. За их нарушения карают очень строго: самое лёгкое, если уволят с работы, лишат всех чинов и званий, в худшем случае – концентрационный лагерь. Оттуда никто не возвращается. Никогда.
– Что там в этом кодексе?
– Я дам тебе почитать. Но если коротко – считается неэтичным, если один человек помогает другому. Особенно если он делает это в ущерб своим собственным интересам.
– Я не понимаю.
Солнце сквозь листву светило Дэну прямо в глаза, он отодвинулся и прислонился к белому шершавому стволу. Продолжил:
– Человек не способен в одиночку делать абсолютно всё. А как же заводы и всё такое… ну, где нужно сотрудничество?
– Конечно. Сотрудничество никто не запрещает. Это нормально и даже необходимо, ты прав. Только каждый участник коллектива, каждый сотрудник должен делать это ради своей собственной выгоды. Например, за зарплату или ещё какое вознаграждение. Неэтичной считается работа или помощь просто так. Есть такое слово – бескорыстно. – Татьяна Васильевна вопросительно посмотрела на мальчика.
– Да, знакомое слово, – кивнул Дэн.
– Тем более неэтичным признается действие против своих интересов, в ущерб себе.
– То есть, если я правильно Вас понял, любое моё действие должно быть выгодным именно мне? Иначе меня могут обвинить в неэтичном поведении?
– Именно так.
– А если мне нравится помогать другим просто так. Я могу делать это ради собственного удовольствия? Это можно считать выгодой?
– Скажи, в твоём родном городе, ну, скажем, люди ходят голышом?
– Нет, конечно. Это неприлично.
– А если такое случится, их могут наказать? Оштрафовать или арестовать?
– Полагаю – да. Вы это к чему?
– А если они скажут, что им нравится ходить голыми. Их просто отпустят и не будут им мешать?
– Конечно, нет, – помотал головой Дэн. – А-а-а! Понимаю! Нравится или нет, но если это считается неэтичным, то наказание последует неизбежно. Ну да, конечно, добровольно признаться, что тебе нравятся неэтичные вещи – всё равно, что признать себя извращенцем.
– Вроде того. – Татьяна Васильевна покосилась на Дэна. А тот сидел глубоко задумавшись.
– Ну, допустим. Допустим. Но зачем? Зачем надо было принимать такой дурацкий закон…
– Тсс! – перебила его женщина. – Не стоит так кричать.
– Ой, простите, – Дэн заговорил тише. – Я не понимаю, какую пользу может принести такой закон. Ведь был же какой-то смысл.
– Конечно. Смысл есть и вполне понятный. М-м-м, – она задумалась, – я не знаю, слышал ли ты о теории эволюции, основанной на естественном отборе?
– Это, кажется, теория Дарвина? Нет, я не знаю.
– Да, Дарвин. Считается, что одним из основных факторов любого развития в живой природе является естественный отбор. Конкуренция. В результате конкуренции побеждают более приспособленные к условиям жизни. В конечном итоге от этого выигрывает весь вид, так как потомство дают более сильные, быстрые, ловкие и умные особи.
– Это ведь про животных?
– Да. Но человек по многим факторам остаётся животным. Его нельзя абсолютно выделить из природной среды. Но есть и разница. Если животные приспосабливаются к окружающей среде, человек пошёл другим путём и стал приспосабливать окружающий мир под себя. Стал одеваться, чтобы не мёрзнуть, стал выращивать еду, чтобы не зависеть от поисков или охоты, придумал медицину, чтобы не зависеть от болезней. Конечно, это не всегда помогает, но оказывает на развитие человечества огромное влияние. В какой-то момент, это нарушило естественную конкуренцию. Медицина смогла выхаживать слабых, больных детей и инвалидов, которые раньше всегда умирали. Появилась возможность кормить тех, кто не может или не хочет эффективно работать и зарабатывать себе на жизнь. Неумелых, глупых людей, лентяев, одиноких стариков, детей-сирот. Раньше они тоже не выжили бы. Это стало приводить к тому, что наследственность человеческого рода стала ухудшаться. Природных ресурсов также стало на всех не хватать.
– Вы рассказываете это так заученно, словно повторяли много раз.
– Конечно, – усмехнулась она, – я же школьный учитель. Мне приходилось рассказывать это не раз. Только подробнее. Ну, так вот. Закон об этике был введён, чтобы искусственно создать конкуренцию в человеческом обществе. Чтобы улучшить генофонд путём естественного отбора. Теперь, если человек не хочет или не может зарабатывать себе на жизнь, если он не способен справиться с жизненными трудностями, ему никто не поможет и он, скорее всего, погибнет. Вероятнее всего, в такой ситуации он не сможет иметь детей и не повлияет на развитие человечества в целом.
– То есть закон принимался, чтобы защитить всё человечество?
– Да. В те же годы был принят первый кодекс. Потом его, конечно, дополняли и изменяли, но суть осталась прежней.
– Это звучит довольно убедительно, – задумчиво сказал Дэн, – думаю, и у нас многие поддержали бы такой закон. Скажу больше: многие и так делают только то, что выгодно лично им, на остальных им плевать. Но почему-то мне это совсем не нравится. Мне надо подумать.
– Конечно. Если у тебя будут вопросы…
– Будут и прямо сейчас. Получается, что дру… э… то, с чего мы начали, противоречит кодексу? Ведь основной смысл вашей этики – каждый сам за себя, и пусть победит сильнейший?
– Да, именно так. Дружба, – она произнесла это слово шёпотом, – позволяет слабому преодолевать жизненные невзгоды за счёт более сильного. А это противоречит кодексу. Основной смысл этики не только в том, что каждый сам за себя, а в том, что каждый получает только то, за что он способен расплатиться своим трудом, знаниями. Получает то, что заслужил. В определённом смысле, это очень справедливо.
– Пожалуй, – кивнул Дэн, – на мой взгляд, справедливости в нашей жизни недостаёт. Это справедливо, но как-то… бесчеловечно. Глупо спрашивать Вас о понятиях: милосердие, благотворительность?
– Эти понятия изучают в истории. Когда изучают жизнь до принятия кодекса. Эти понятия приводят как пример неправильного, неразумного и неэтичного поведения.
– А как же дети? Они не могут заботиться о себе сами.
– До десяти лет за ребёнка полностью отвечают родители. Если родители не хотят сами воспитывать своих детей, их отправляют в интернат, но с родителей взимают полную плату за их содержание и обучение.
– А после десяти?
– После десяти, ребёнок должен хорошо учиться и осваивать какую-либо профессию, помогать родителям по дому. Если ребёнок имеет плохие отметки, не успевает по предметам или поведению, родители не имеют права кормить его, лечить…
– А как же я?
– Ты? – она помолчала. – Прости, ты официально не считаешься человеком, робот – это имущество, с ним можно делать всё, что захочешь. Прости.
– Не стоит извиняться, меня это не расстраивает. Пока не расстраивает. Скажите вот что, если скажем, человек тонет, спасать его или нет?
– Если только он гарантирует оплату своего спасения. Лучше в письменном виде или, хотя бы под запись на диктофон, или при свидетелях.
– А если он не может заплатить?
– Тогда ему не следовало лезть в воду, не умея плавать. Он сам виноват.
– У нас за спасение утопающего медаль дают. А если ребёнок? Если тонет ребёнок?
– Его могут спасать только его родители или те, кого они наняли за плату: няня, гувернёр, телохранитель.
– Это ужасно.
– Это закон.
– А муж свою жену может спасать? Содержать?
– Да, конечно. Это ведь не просто так. Муж от жены тоже получает много. Так что они всегда должны один другому. Это взаимовыгодно. – Татьяна Васильевна опять покосилась на мальчика. – Ну, жена ведёт домашнее хозяйство, готовит, убирает дом. Всё такое.
– Да, я понимаю, о чём Вы, – ухмыльнулся Дэн. – Я знаю об отношениях мужчины и женщины. Я уже не маленький.
– Да? Да! Конечно. Конечно, не маленький. Просто Виталик не мог интересоваться такими вопросами.
– Я знаю.
– Откуда?
– Познакомился на пляже с одной милой девочкой по имени Даша, – Дэн невольно потёр щеку. Нет, синяка похоже не будет, обошлось.
– А, Дашенька. Наша соседка. И что же вас натолкнуло на столь щекотливую тему?
– Да так, – смутился Денис, – к слову пришлось.
– Я надеюсь, что ты не рассказывал там лишнего?
– Увы, я не думал, что у вас всё так серьёзно.
– Плохо, – забеспокоилась Татьяна Васильевна.
– Я не думаю, что Даша будет об этом болтать. Не сейчас, может, позже.
– Ты уверен?
– Как я могу быть уверен?
– Вы говорили о… дружбе?
– Да, немного.
– Как она отреагировала?
– Затыкала мне рот, и обзывала психом.
– Плохо. Вас могли слышать.
– Её мобильный телефон очень вовремя разрядился. Но часть беседы всё же… Вас действительно постоянно прослушивают?
– Есть такое мнение. Говорят, в основном это делают компьютеры, настроенные на определённые слова. Если такие слова будут услышаны, тогда уже работники комитета будут вести пристальное наблюдение.
– Не знаю. – Дэн задумался, вспоминая разговор на пляже. – Пожалуй, ничего такого я не сказал. Но это – на мой взгляд, я ещё не так много знаю. Скажите, Татьяна Васильевна…
– Денис, – женщина поморщилась, – давай заключим соглашение. Тебе придётся жить у нас неопределённое время, пока мы не сможем выяснить, что с тобой произошло и как тебе помочь. Нам придётся встречаться с другими людьми, перед которыми не стоит афишировать твоё сегодняшнее состояние. На людях тебе придётся называть меня мамой, а Ивана – папой и отзываться на имя Виталий. Тебе надо к этому привыкнуть, но, если для тебя это тяжело называй меня: «мама Таня» или просто Татьяна. У нас часто дети твоего возраста называют родителей по имени. Правда, все считают тебя роботом, они ведут себя так, как нравится родителям. Но мы можем сказать, что сами запрограммировали тебя так, чтобы подчеркнуть, что ты вырос.
– Соглашение ведь должно быть выгодно и вам. Зачем это вам, ведь вы знаете, что я не ваш сын?
– Мы с Иваном мечтали о ребёнке. Да, ты не наш родной сын, но мы будем счастливы, иметь сына, пусть это почти игра. Так что соглашение обоюдное. Можно сказать этичное.
– Хорошо. Я постараюсь. – Дэн задумался. – Я Виталий Ковальчук, что-то мне это напоминает, я уже слышал это имя. Впрочем, не такое уж редкое, должно быть, сочетание. Татьяна, я как раз хотел задать Вам личный вопрос.
– Тебе.
– Что?
– Задать тебе вопрос, – она выделила слово «тебе». – Об обращении «на Вы» тоже нужно забыть.
– Это сложнее. Привычка. – Дэн вздохнул, – Таня, скажи… это ужасно! Мне так неловко! Надо, действительно, потренироваться. Кажется, мне сложнее выполнять условия нашего соглашения. – Дэн поднялся и снова сел. – Скажи, Таня, как у вас насчёт любви? Я имею в виду, люди женятся по любви? Или и здесь у вас что-то не так?
– Взаимное влечение, конечно, играет свою роль, хотя любовью это редко называют. Но это не считается поводом для свадьбы. У нас хорошим браком принято считать брак по расчёту. Говорят: составить удачную партию.
– Это мне знакомо. У нас такое тоже встречается. Правда, многие этого не одобряют. Скажите… скажи, почему вы не завели второго ребёнка? Вы не бедствуете. У вас шикарный дом, все условия.
