Читать книгу: «Красный квадрат – вода»

© Александр Диев, 2019

ISBN 978-5-4496-2326-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В О Д А

Весна наступила бурно. В конце мая река вскрылась, пошел ледоход. Мужики, кто был в поселке

кинулись на берег, вода быстро подымалась. Надо было спасать свое имущество, находившееся в

лодочных балках, да и сами плавсредства. Да и мне участковому инспектору пришлось делать тоже

самое. Беспечность наша могла обойтись боком. Зима была ранней и наши балки просто примерзли

к песку и вывезти их подальше от берега было невозможно. Да они бы просто развалились т.к. стояли на санях у кого – то на железных, а у кого и на деревянных. Закрепленную за мной лодку «Прогресс»,

вообще – являющуюся морским шлюпом оттащил поближе к дому, где получил квартиру, а вернее

занял по разрешению председателя поссовета Анатолия Сергеевича Зуйкова. Все старые работники экспедиции хотели получить квартиру на втором этаже, считая, что там теплее. Эта квартира была

вообще – то выделена бывшей моей напарнице по работе в УГНРЭ Нинке по прозвищу» карасик»,

за ее малый рост и бойкий живучий характер. Работали мы с ней в газовом хозяйстве Артамонова, а их было два однофамильца, второй работал в вышкомонтажной конторе. Ну и дура, что отказалась, а экспедиционное начальство отмолчалось. Да и как оно заартачится, когда замначальника по быту и кадрам Николаев Николай Александрович, бывший подполковник Советской армии был мне как отец, да и сам меня затолкал участковым по просьбе начальника районного отдела так как, после армии, а служил в спецвойсках МВД и торчал из-за непогоды в промежуточном пункте в форме милиции. Попался на глаза оперу, Юрию Эйхману во время патруля в аэропорту, он сразу сказал мне, что в форме в порту ночевать нельзя, пойдем лучше со мной в рейд по злачным местам, да и переночуешь в отделе. Утром я умудрился попасть на глаза начальнику, ну и понеслось. Юрка меня нахвалил за смелость и наблюдательность и знание законодательства. Нас – то в батальоне заставляли учить наизусть. На предложение пойти служить в милицию, я долго упирался, но потом пообещал, что заработаю в своей экспедиции деньги на свадьбу и тогда решу. Спросил разрешения на свободу и укатил в аэропорт.

В экспедиции я был направлен в цех испытания скважин. Со своим наставником Кудиновым

разбирал и готовил к работе геликсные манометры. В цехе испытания познакомился с водителем Аветисовым Абриком. Очень интересный тип, шустрый, чернявый, что – то в его поведение мне показалось знакомым, работал он на ГАЗ – 66 в грузовом варианте. На эту машину мы с ним погрузили манометр, который в собранном виде весил около трехсот килограмм. С геологом Зиной мы должны были вылететь

на буровую, для испытания скважины и получения данных об объеме залежей пласта и его продуктивности. На вертолет погрузили манометр и почти три километра проволоки. На ней инструмент должны были

с помощью ручной лебедки опустить в скважину. Нас там ожидали и как белой кости дали под жилье балок – бочку. До армии такого жилья еще не было. Два года назад жилые вагончики были обычные небольшие также на два кубрика с двухэтажными железными синими кроватями по обе стороны спальни, посередине на против входа сушилка с дверями, где стоял козел, асбестовая трубка с намотанной спиралью служила печкой. Буровики ставили там свои брезентовые все в глиняном растворе штаны и куртки. Которые очень редко даже промывались, залазили в спальные мешки и отдыхали. В свободное время пили чефир, очень крепкий чай, ели конфеты «Буратино» типа вафли с шоколадом, говяжью колбасу нарезая её пластиками. Потом играли в карты на конфеты или сгущенку. Все это выдавалось за вредность на производстве и рассматривая западные журналы, бог знает откуда – то появляющиеся и с завистью смотрели на тамошних буровиков в синей спецовке с надписями. Ругались почему там такие условия, а у нас такие плохие. В жилой бочке было три отделения; два спальных помещения и посередине комната для питания со шкафами.

Зинаиде было лет двадцать пять, может больше. Она была несравненно красива лицом и фигурой. Её белокурые волосы развевались на теплом ветерке, обычно мы проводили время вблизи балка на небольшом бугорке с зеленеющей травкой среди тундры. Та созревшая дыня меня конечно сильно по – мужски смущала.

Её тугие бёдра, пышная стоячая грудь, узкая талия производила неизгладимое впечатление, приходилось просто отворачиваться, хотя её бёдра постоянно прижимались ко мне, какой кошмар, но как и вино на меня не действовало совершенно, честно клянусь, не женщина, а сплошной батерфляй.

Буквально в ста пятидесяти метрах от нас вышкомонтажники, упираясь все силами на арматуру

заканчивали подготовку буровой к переезду и устанавливали превенторную арматуру на скважину. Десять дней нам пришлось просто отдыхать в ожидании окончания их работ. Спали мы в балке как обычно в спальных мешках. Зинаида косилась на меня как на мальчишку, но я был верен своей любви и хранил

мужское достоинство, не давая ей даже намека на какую – либо близость. Работа наша была простая. Необходимо было спустить пластоиспытатель на проволоке в скважину и поднять. Затем вытащить и по диаграмме вычислить пластовое давление. После окончания работ по испытанию нас как обычно вывезли в поселок на вертолете. После этого я прямо признаюсь, долго каялся, что не вступил с ней в близость отношений. Уж очень была она хороша, но мне также было известно, что к ней захаживал главный геолог. Она не подозревала, что я был влюблен, а мне и в голову не приходило ухаживать за ней уж слишком я был святым и преданным. Тем более не знала, что её имя связано с отрицательной характеристикой одного момента в жизни нашей семейной тайны семьи.

Вот тут – то и нарисовался товарищ Николаев Н. А. и стал внимательно почему – то присматриваться ко мне. Перевел меня в «Тараканы», занимавшихся доставкой на буровые необходимое оборудование по заказам мастеров. Отправляя грузы на буровые от цеха испытания, я получал разные наряды от начальника диспетчерской службы Жаворонкова Льва разные номера буровых и наименование различных агрегатов или инструментов. Загружался я обычно на складах экспедиции, где хранилось электрооборудование и другие запчасти от инструментов бурения. У меня был свой водитель на ЗИЛ – 130 в грузовом варианте. В один из

Заказов мне необходимо было отправить огромный электромотор, такие тяжести хранились обычно в открытом доступе на стеллажах или под ними, прямо у склада. Подав команду шофёру подъехать к указанному месту загрузки, залез под стеллаж и вытащил электромотор весом около тридцати килограмм и поднял его целью загрузить в кузов с откинутыми бортами, но водитель отвлекся и не услышал, и не увидел, что уже гружу болванку и прямо бортов почти придавил меня к стеллажу, я успел только сориентироваться и моментально подставить между собой и кузовом мотор, только после этого машина остановилась. Чуть,

чуть и машина раздавила бы меня. Я отругал водилу и сразу выгнал его из – за руля, после чего в одиночку стал загружать и возить детали. Однако в следующий раз мне надо было отправить пластоиспытатель, а он

уже лежал в районе вертолётной площадки и необходимо было загрузить его в кузов, а будучи один, вес в триста килограмм я просто не осилил и надсадился подымая эту бандуру то за один конец то за другой.

Затем вообще освободил и перевел в художники оформители. Стал меня окучивать, что он служил, да не дослужил до пенсии всего один год из – за Хрущевских сокращений ВС. Я конечно понял, что это целый сговор. Между начальником экспедиции и полковником Хорошиловым. Для того чтобы дожать меня на переход в милицию. Короче им нужен был свой участковый, который знает порядок организации буровых работ, жизни рабочих в поселке, то – есть местный, а не пришлый и не вмешивался бы сильно в дела на буровых, а если ковырнуть, то мало не покажется. Во – первых это отсутствие обваловки вокруг буровых в противо – пожарных и экологических требований и других невыполнимых правил ведения буровых работ.

В спортзале я перекрашивал наглядную агитацию, занимался тренировками, отрабатывая приемы самообороны. Тут ко мне пристал старший геолог Мухин. Хороший мужик я вам скажу, но не без изъянов, как и у всех буровиков. Крепкий чай, типа чефира и немного крепких напитков. На буровых обычно чефир готовили в трех литровых банках, пачка грузинского чая заливалась водой и бросался провод на контактах которого укреплялось обычное лезвие от бритвы и всё, через минуту пойло готово. Мухин жаловался на сердце и давление. Хотел позаниматься в спортзале и попросил его потренировать в знании приемов самбо. Я ему сразу сообщил, что для этого нужно разогреться, пробежками, отжиманием и т.д., научиться выполнять спортивное падение и на первое занятие пройти теоретический курс. Затем изучить движение ног, использование веса и силы противника. Но что ты, этот бычок ни в какую. Покажи ему все приемы сразу.

Да не выдержать даже десяти. Достал он меня, я его предупредил. Возраст у Вас за сорок пять, мышцы

не расслаблены и не разогреты, падать не умеете, больное сердце. Показал я ему несколько приемов,

Мухин попадал и успокоился. В спортзал он больше не приходил. На последок я предупредил его, что

злоупотребление чефиром и крепкими напитками приводит к инфаркту – миокарда, через несколько

лет это и произошло. Очень приветливый, доброжелательный был геолог, я даже не знаю почему

таким людям посвятивших себя своей профессии полностью отпущено времени так мало. В августе,

подкопив деньжат, я перевелся в Министерство Внутренних дел, а вернее был направлен экспедицией служить и защищать ее тяжелый труд освоения Крайнего Севера, который возможно в будущем поможет нашей стране. В районном центре я познакомился уже основательно с дружным коллективом, подписал все

необходимые документы и приказы. Меня поставили на дежурство помощником дежурного на сутки с участковым Михайленко Николаем. Вечером инспектор уголовки Эйхман Юра долго не выходил из своего кабинета. Михайленко не выдержал и зашел к нему проверить, что он там делает. Послышалась ругань

Юрия, что Николай не дает никакой жизни, а потом звон разбившегося стекла. Стало понятно Эйхман

перед дорогой домой немного приложился к стакану. После чего был позорно выпровожен из кабинета

и ретировался домой. Так постепенно я входил в трудовой коллектив. Районный центр от нашего поселка

находился всего в ста двадцати километрах. Добраться было можно только авиацией, обычно на АН – 2

или вертолетом. Летали разные типы вертолетов, от МИ-2, МИ-4 и МИ-8, а позже и МИ-6. Утром я получил

в бухгалтерии у Светланы проездные и направился в аэропорт. Все здания в то время в районе тоже были деревянные. В основном одноэтажные, кроме аппарата управления, экспедиции и общежитий.

До своего вверенного теперь мне поселка я добрался без приключений. Я пока исполнял обязанности участкового и по возвращению по праву занял в участковом пункте свое место и познакомился с моим

старшим по службе инспектором УР Даниловым Евгением Михайловичем. Красивый мужчина в возрасте

около сорока лет, с курчавыми темно – русыми волосами, среднего роста, плотного телосложения. У него

был приятный баритон. Вокальное исполнение им песен просто завораживало меня, да я у наших профессиональных исполнителях подобного голоса не слышал. На лице Михалыча были глубокие складки около губ. Я сразу же подумал, ну вот в нашей работе приходится много говорить, поэтому у меня будут такие – же, и не ошибся. Через много лет они у меня появились. Данилов был веселый, добродушный и по – моему, искренний мужик. В свободное время занимался фотоохотой и показывал мне слайды через кинескоп. Детей у него не было, супруга тоже добродушная и приветливая. Мой дом стоял по соседству. С ним было легко в месте работать, и я многому ему обязан. Первой задачей ставилось знакомство с поселковым руководством и населением, теперь уже в новом качестве участкового инспектора, который фактически совмещал все службы милиции, да и других органов управления правоохранительной системы. Наш северный поселок располагался на правом берегу, довольно большой реки в трехстах пятидесяти километрах от Обской губы и представлял собой вытянутый на километр прямоугольник с рядами

двухэтажных брусчатых оштукатуренных, двух подъездных домов. С площадью по середине, окруженной – геолого – разведочной конторой, двумя магазинами, хозяйственным слева и продуктовым.

Посередине проходила бетонка, улица – прозванная среди жителей «Бродвеем».

На против площади за бетонкой располагались одноэтажные; столовая и административное здание, в которое входила по порядку от столовой – сберкасса, сельсовет и на конец мой кабинет милиции. За ручьем, где располагалась лодочная станция, находился старый поселок с жилыми балками, пилорамой, метеостанцией РЭБ – флота и старой сталинской метеостанцией, которая была сложена из очень крупных вязов, где в настоящее время располагалась научная лаборатория НИИ, которую возглавлял Крылов.

Старожилы рассказывали, что река в тридцать втором году вообще не замерзала и была судоходна от Губы до районного центра.

Поселок с правой стороны ограничивался по бетонке гостиницей и с левой автотранспортным предприятием с одноэтажной конторой в конце «бродвея» и зданием электроцеха с дизельной установкой. Ближе к берегу от милиции стояло здание котельной и склады экспедиции, а на самом берегу оставались остатки сталинского лагеря для политзаключенных с частично сохранившейся обвалкой. по которой болтались остатки колючей проволоки и стояла ещё и вышка для часового. Описание поселка очень важно т.к. все события будут происходить на этом пятачке. На левом берегу располагалась база Пионерная месторождения «Ягельное» с базой материального снабжения, и в пяти километрах база РЭБ – флота с причалом, кранами и жилыми строениями.

Главным действующим лицом в поселке незримо управлял начальник экспедиции Подшибякин Василий Тихонович. Он редко появлялся в поселке и большее время проводил в своем кабинете, откуда возвращался к себе домой запоздно. Сам Василий Тихонович был около двух метров роста, а лицом был копией немецкого ракетчика Wernera fon Brauna, да и сын его Вячеслав тоже копия этого лица, я бы сказал даже более ярко выраженное. Супруга Тихоновича работала тут же в отделе кадров, очень воспитанная и порядочная женщина, но поговаривали, что давненько болеет по – женски. Подшибякин наверно застудил её таская по экспедициям. Да я сам первую свою супругу тоже застудил уличным туалетом в общаге. Два года лечилась в Свердловске. Чистоплюйство всегда обходится боком. Никогда себе этого не прощу.

На участкового возлагалась обязанность по регистрации оружия находящегося в обращении

у населения в связи с проводившейся компанией Постановления правительства. Необходимо было

полностью весь арсенал перепроверить, завести картотеку. В дальнейшем незарегистрированное оружие

изъять. Я в течении года провел регистрацию и начал компанию по изъятию незарегистрированного.

Эта же задача была возложена на уголовный розыск. Однажды вечером ко мне зашел небольшого роста

рабочий экспедиции лет под тридцать. Спросил Евгения Михайловича. Пригласив его присесть, спросил, зачем он ему. Парень ответил, что у него на связи, есть разговор. Данилов как раз улетел в отдел. Спросил

его может он зайдет в следующий раз, но парень сказал, что завтра вылетает в Тазовск, куда его перевели.

В ходе завязавшегося разговора кто где, когда служил и узнав о моем армейском назначении. Сообщил

что он служил в ГРУ, уволился на выслуге лет в звании майора. Я сделал вид, что очень удивлен.

Разговор постепенно зашел на разные темы, кто, что знает. Узнав, что мне приходится заниматься изъятием

незарегистрированного оружия, он тут же выдал до десятка адресов лиц, имеющих нарезное оружие в

плоть до фамилий и мест его хранения. В конце беседы он предложил мне выпить, ответил ему что я

вообще не пью, тем более при исполнении. Парень так я бы его назвал, выглядел очень молодо, попросил

у меня стакан объяснив, что в общаге ему выпить нельзя. Я дал ему стакан. Он выпил пол граненого и

стал рассказывать про свою службу. Много что я узнал от него. В ходе разговора стало понятно, что

свою специальность разведчика он забыть никогда не сможет. Я даже не узнал его имя, представился

только своей кличкой – «Студент, чекист, майор разведки», часа через два мы распрощались и больше

его я никогда не видел. Мне так и непонятно было, как этот разведчик держит в памяти столько всей подобной информации и как он ее получил, фактически не общаясь с этими людьми, и главное подробности

где, как и где он узнал о местах спрятанного, да и другой подобной информации. На то и разведчик.

Михалыч прилетел из отдела через два дня, я с нетерпением его ожидал. Я начинал обычно работу

с десяти часов, так как работал допоздна. Проверка общежитий, мероприятия в клубе и т. д. требовали

много времени по вечерам, семья в таких случаях была бы на втором месте. Данилову я полностью

о разговоре и полученных сведениях не рассказал, но предложил продумать и провести несколько

операций по изъятию нарезного оружия. Евгений сразу же согласился. Решили в вечернее время провести паспортную проверку по всем местам хранения оружия с прикрытием под случайность и дальнейшего

запутывания информатора. Так это мероприятие требовало значительного времени, решили оттянуть

на длительный срок. Для первой проверки начали работу с Северной стороны поселка в районе лаборатории контрольно – измерительных приборов, находившуюся напротив научно исследовательского института Кульпина. Руководитель этого филиала был очень интересный человек. Всегда сам возглавлял свою

немногочисленную дружину лично. В поселке все организации были разбиты по выходным и будням

на дежурство в помощь милиции в поддержании правопорядка. Единственной целью Кульпина было

стремление вступить в партию, т.к. без этого ему не защитить диссертацию и в последствии я помог

ему вступить в Коммунистическую партию и даже подарил ему обнаруженную рукописную книгу о

геологическом исследовании Северных территорий нашей страны с грифом секретно. Издателями

были самые главные нефтегазовые столпы в том числе – Эрвье, Подшибякин В. Т., Черномырдин

и другие. В нашей стране эта книга была даже не издана. Рукописи было всего пять экземплярах по числу издателей, а вот в США по ней уже учились в институтах. Об этом мне рассказал часто заезжавший

ко мне начальник КГБ подполковник Жданов. Очень приятный мужчина, прекрасный собеседник и

всегда с радостью помогал советами по службе. Таких курьезов было много. Вступить в партию, в то время было особенно любому лицу с еврейской национальностью очень непросто. Шла их изоляция

от партийных органов, многие уезжали в Израиль, я считаю хотели искусственно увеличить население

в этой стране. Но я как комсомолец настаивал неоднократно перед секретарем местной ячейки

Анатолием Сергеевичем, совмещавшим эту неоплачиваемую общественную нагрузку с основной.

Мой отец также постоянно совмещал эту обязанность и советовался со мной о выходе из

партии вообще. Я не советовал ему выходить, так как это скажется на моей службе.

При первой же проверке информации все подтвердилось полностью. В холодном коридоре висел

самодельный патронташ со вставками под малокалиберные патроны, несколько пустых гильз валялись на полу и в открытом фанерном шкафу. Попросили паспорт у хозяина и членов семьи.

После чего хозяину было предложено выдать незаконно хранящиеся предметы охоты. Хозяин попытался

отпираться, но ему были показаны обнаруженные предметы. Он вновь стал отказываться, типа я не я и

лошадь не моя. Я попросил Евгения Михайловича, вынести постановление на возбуждение уголовного

дела постановление на обыск. Михалыч тут же достал соответствующие бланки и оформил их. Пригласили в жилище в качестве понятых дружинников, привлеченных к проверке паспортного режима и после предъявления постановления хозяину был проведен формально обыск, хотя нам уже было известно, что винтовка хранится за тем же шкафом. Вытащили ее и предъявили понятым и хозяевам. Винтовка была бельгийского производства полуавтоматическая. Год изготовления меня очень удивил. Это была середина восемнадцатого столетия. Такие винтовки демонстрируют в ковбойских вестернах. Патроны засыпались с приклада и задавливались шомполом в количестве десяти штук.

При стрельбе надо было передергивать скобу, спускового крючка и они через затворную систему посту-

пали прямо в ствол. Те конечно остолбенели и ничего сказать не могли. Спросили, есть ли у Вас еще

проживающие. Ответили, что нет. Вручили повестку на следующий день и пошли по другому адресу.

Дом находился недалеко от пункта милиции. Нас интересовала квартира на первом этаже. Для

маскировки проверили две смежные квартиры на предмет паспортного режима и затем интересуемую,

где проживал знакомый мне по буровой Михаил, здоровый, упитанный парень. У него дома была

супруга и в детской кроватке спал малыш. Мишку мы напрямую попросили выдать незаконно хранящуюся

малокалиберную винтовку. Михаил сразу уперся и наотрез отказался о выдаче. Ему объяснили

что его видели с ней жильцы дома, когда он возвращался с охоты. Мишка сказал, ищите, если найдете

будет Ваша. Нам конечно было сильно неудобно, но служба есть служба и сразу приподняли матрас

детской кроватки, где лежала мелкашка «ТОЗ – 8». Мишка испугался, но добровольной выдачи не было и отвечать придется по полной. С этим Мишкой пришлось потом повозится новому следователю.

Супруга сразу заплакала и стала умолять простить ее мужа. С нами зашли дружинники и отступать было

некуда. Тут же вынесли постановление о возбуждении уголовного дела, составили протокол обнаружения

и допросили дружинников в качестве свидетелей, а Мишке вручили повестку. Время было уже около

десяти часов, вечера и мы покинули квартиру подозреваемого. На эти сутки было достаточно мероприятий и нарушать покой граждан было нельзя. С другими жильцами поселка я уже работал

один, кое-кто выдал оружие добровольно, да и слух пошел сразу, никто не сопротивлялся. Короче

оружия у нас собралось уже достаточно. Я достал оружейный железный ящик и готовился в конце

месяца весь хлам вести в район. Останутся только винтовки, проходящие по уголовным делам.

Вскоре с этим оружейным хламом я вылетел в район, сдал свой тяжелый багаж и отдежурив в качестве

помощника дежурного отпросился в отпуск, где собирался жениться. После моего прибытия из

отпуска меня переселили опять в бухенвальд, только другую половину для семейных. Комната была

на втором этаже, маленькая, но как говорится в тесноте да не в обиде. Я приобрел кое-где мебель первой необходимости, диван, стол и стулья. Белье мы с женой привезли с собой. Никаких удобств в этой

половине общежития не было вообще. Кроме общей кухни и холодной воды.

После моего приезда после свадьбы с женой, почтовой корреспонденцией к нам

поступило дело о гласном административном надзоре на гражданина Сухорукова, который

на путь исправления в колонии не встал, а был судим за нанесении тяжких телесных повреж-

дений. Мы с Даниловым призадумались, этого нам еще не хватало. Действительно в указанное

время прибыл освобожденный под административный надзор Сухоруков. Приняв дело в свое производство Евгений Михайлович ознакомил с условиями пребывания на свободе прибывшего. Устроился он в экспедицию грузчиком т.к. ежедневно должен быть в определенное время в своей комнате и по вечерам ее не покидать. Месяца два все шло нормально, но однажды я обнаружил его

отсутствии в течении нескольких часов, о чем доложил письменно Михалычу и повесткой на

субботу пригласил для выяснения причины нарушения режима пребывания на свободе. Утром

в субботу я пришел в отделение как обычно к десяти часам. Михалыч сидел растрепанный, в

порванной на рукаве рубашке и с покраснением на щеке. Я его спросил, что случилось он мне

рассказал, что Сухоруков пришел после похмелья и на замечание сразу бросился в драку.

По телосложению он был чуть плотнее Данилова и повыше. Я выслушал Евгения Михайловича

и сразу направился в общежитие к Сухорукову. Зашел к нему в комнату, начал его будить,

но он и на меня полез в драку. Тогда я устроил побоище, навешал ему по животу, скрутил

и приволок в отделение. Сухоруков орал от боли, но я его быстро успокоил. Дал письменное

предупреждение, что если он еще раз допустит нарушение режима пребывания на свободе

сразу отправится под конвоем на зону, а он у меня обязательно его нарушит. Дал ему

условие, либо немедленно увольняешься и вылетаешь на родину, либо тебе все равно придется вернуться на зону. Сухоруков выбрал первое и вечером уже вылетел в район. Михалыч был доволен моей крутостью с поддонком и заулыбался уже на следующий день.

Наступила зима. Зима выдалась холодной по максимуму. У нас сменился начальник ОРСа.

Отдел рабочего снабжения возглавил худой мужик, татарской национальности. В декабре по зимнику на Уралах доставили водку. Ко мне в пункт участкового зашел знакомый водитель Никифоров Вовка, с собой притащил напарника по второй машине. Оба были веселые работящие мужики. С Владимиром я познакомился на лодочной станции еще осенью. Они ещё с одним приятелем на трех Уралах доставили к нам спиртное которое, разгрузили якобы на базе ОРСа. Пообщались, я помог им отовариться в магазине у Светки Мамоновой обратно в дорогу. Увидев, что у меня нет пистолета, пообещали привезти из колонии под Тобольском, мне пистолет зажигалку под ПМ и наручники, откуда с железнодорожных платформ и возили в наш ОРС разную продукцию. Это всё благодаря тому, что СМП – 522, во главе с Горченком Василием Тихоновичем, прибывшее с БАМа, занималось отсыпкой полотна, будущей железной дороги и появилась временная насыпная магистраль, идущая от Тобольска до месторождения «Ягельное», где в будущем будет построен город. Временная автомобильная трасса

После окончания железнодорожной ветки была заброшена, а через десять лет вновь её пришлось

восстанавливать. За долгие года её просто размыло дождём и половодьем. Через месяц они действительно привезли мне хромированные, пистолет – зажигалку и наручники.

Зимой Данилов у меня почему – то ушёл срочно в отпуск. Я был совсем один и справляться с делами

было трудновато. На возбуждал кучу уголовных дел. Шеф мне их подписал, но сильно ругался по неочевидным преступлениям. Я запросил помощи, он обратился в Округ, и начальник ОКРУВД полковник Бикбулатов прислал мне на выручку трех капитанов в вместе с начальником штаба Вавилкиным. Короче собрал всех штабных бездельников и ну их на передовую. Как раз перед этим ко мне заявился новый начальник ОРСа и заявил, что водку, которую доставили из Тобольска мои знакомые, по – замерзала в складе. Температура стояла под сорок и выше. Вместе с ОРСовскими работниками, в том числе замом Веркиной, пошли на склад. Оказалось, что её разместили в новом холодном дощатом складе на базе моего бывшего цеха испытания.

Его построили летом для хранения керна с буровых. Действительно водка по замерзала, но бутылки

ещё сохраняли влагу и не лопнули. Решили изъять ящик для экспертизы, но где её проводить на крепость

так и не выяснили. Я попросил вытащить мне ящик с самого низа рядов. Так и сделали. Лучше бы не

вытаскивали. Под ним оказалась выпиленной половая доска. Доска была новая, пятерка. Выпил, составлял

около полуметра. Я начал выдвигать ящики дальше и тут оказалось, что низ у ящиков повыломан и

много бутылок не хватает. Спросил Веркину, – Кто разгружал спиртное? она ответила, – Экспедиционные рабочие, – которых она запросила у Подшибякина. Вот и результат на лицо. Ящик мне доставили в кабинет. Я закрыл его в наш огромный сейф и опечатал. На следующий день и появилась моя помощь.

Доложил Вавилкину так мол и так водку поворовали в складе. Сразу пошли на осмотр места происшествия. Склад был на высоких сваях, на расстоянии полутора метрах от снежного покрова. Кстати снега в начале

зимы было мало. Когда его много, то обычно бывает теплее и погода. Осмотрели все снизу под карнизом,

и я заметил листок от детского журнала с характерными следами от зубьев ножовки. Неделю назад

при обходе не благополучных и злачных мест, я видел детский журнал «Мурзилка» на картофельном ящике семьи Карнаухова, где также проживал их родственник, Фанис Фархутдинов. Часто там появлялись и

другие лица с криминальными наклонностями. Карнаухов имел ранее судимость. Мои капитаны

не обратили внимания на эту бумажку с детской картинкой, мне же стало сразу ясна картинка кражи.

Я высказал свое предположение и обоснование. Капитанам только дай палец, они и руку отхватят.

Вернулись в кабинет, Вавилов сразу меня спросил:

– С кого начнем и кем закончим?

– Да конечно нужно начинать с Фаниса, он моложе и по характеру более словоохотлив, а потом

Карнаухова вытащим, и обыск сразу не отпуская их из кабинета, а вот кем закончим даже не предполагаю.

Так и сделали. Фархутдинов не долго упирался, после того как ему предъявили порванную страницу из журнала, который я непосредственно подумал я ящика у них на квартире со следами от зубьев ножовки.

Затем вытащили на божий свет Карнаухова и других домочадцев. Карнаухов тоже не долго упирался, а когда ему предъявили туже бумажку и пояснили где её нашли, а также вырезки из допроса Фархутдинова, прикрытые листочками бумаги, тоже поплыл и признался в краже. После чего я только успевал таскать выплывающих из допросов, подозреваемых и свидетелей. За вторую половину дня мне пришлось найти и

доставить около десяти фигурантов и свидетелей. В краже участвовало восемь человек. Некоторые участники за сотрудничество со следствием перевели в качестве свидетелей. За день мне пришлось доставлять в участок двадцать с лишним человек. Офицеры работали как заведенные. Не зря их ко мне направил Бикбулатов. Они мне помогли выгрести из поселка всю грязь. Вскрыли все мои недоработки. С каждым допросом выяснялись всё новые обстоятельства дела. Поздно вечером прикомандированные

добрались до моего сейфа. Докопались. Почему я не открываю его нижнюю половину. Я же им не говорил,

что там у меня хранится. Я долго сопротивлялся, но понял, что они пошатали его и услышали звон бутылок.

Пришлось открыть. А там был целый клад для них. Во – первых – ящик с водкой, которая уже оттаяла и еще

увидели коричневый комочек величиной с яйцо. Я думал, они его не заметили, но куда там, опытные