Но и наша собственная, партийная работа за время революции ходом вещей направлялась не столько на социалистическое, сколько на революционно-демократическое воспитание пролетариата. Такой характер имела почти вся непосредственная политическая борьба этого периода, поглощавшая большую часть сил партии. Систематическая пропаганда поневоле была заброшена, а брошюрная литература, распространявшаяся в массах, давала скорее клочки и обрывки, а не цельное классовое мировоззрение.

Отсюда ясна вторая важнейшая задача нашей работы для переживаемой межреволюционней эпохи – задача расширения и углубления социалистической пропаганды. Дело идет не о такой узко-кружковой, по преимуществу элементарной пропаганде, какая велась в дореволюционное время, а о пропаганде более высокого типа. Требуется, во-первых, создать пропагандистскую литературу, нелегальную и легальную, гораздо более законченного и энциклопедичного содержания, чем та, какая имелась до сих пор, – и в то же время достаточно популярную по форме, чтобы она могла широко распространяться. Надо выработать новый тип партийной школы, которая, завершая партийное воспитание работника, заполняя неизбежные при обычных условиях его работы и самообразования пробелы его знаний, стройно их систематизируя, приготовляла бы надежных и сознательных руководителей Для всех форм пролетарской борьбы.

На ту же самую задачу определенно и настойчиво указывают факты текущей партийной работы. Под гнетом реакции огромная часть интеллигентов, привлеченная к партии в эпоху подъема больше революционным возбуждением, чем социалистическим сознанием, бежала теперь из наших организаций. Повсюду ответственная работа, которая раньше лежала на интеллигенции, переходит в руки самих рабочих, как это единогласно констатируется корреспонденциями и отчетами с мест. При этом тяжело чувствуется недостаток подготовки у новых руководителей, пробелы их образования и отсутствие той формальной дисциплины ума, которую «интеллигенты» получают в своих средних и высших учебных заведениях. Иной товарищ-рабочий, много читавший и изучавший, по сумме своих знаний не уступает многим интеллигентам, – но ему несравненно труднее справляться с этими знаниями, потому что они не систематизированы, не сведены в стройную систему и прерываются в разных частях случайными пробелами. Прекрасно сознавая все это и выбиваясь из сил над непривычной, но необходимой работой, товарищи-партийные рабочие сами энергично требуют от оставшейся интеллигенции серьезной литературной и пропагандистской поддержки, с величайшим вниманием и интересом относятся ко всяким попыткам в этом направлении, например, к устройству партийных школ и т. п., – вообще обнаруживают вполне ясное понимание той насущной очередной задачи, о которой идет речь.

На этой задаче должны теперь сосредоточиться и сорганизоваться лучшие литературно-пропагандистские силы нашей партии; трудности же очень велики. Выяснение социалистического миропонимания должно вестись не только глубже и полнее, чем прежде, но в то же время отнюдь не отвлеченно, а в тесной связи с жизнью, с прямым политическим и социальным опытом недавнего прошлого и настоящего. Этой тесной связи социалистической пропаганды с текущей жизнью могла бы сильно содействовать надлежащая постановка заграничных партийных органов, которые должны заняться систематическим анализом нынешней русской действительности не только с точки зрения конкретных вопросов момента, но еще более – с точки зрения общих ее тенденций и перспектив.