Читать книгу: «Паровозы судьбы»

Шрифт:

ISBN 978-5-0053-2817-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая

Алексей и Наташа Шрейдер уже полчаса просидели в холле паспортного стола, ожидая когда на табло загорится их номер, и судя по темпу, с каким двигалась очередь, им предстояло провести здесь ещё столько же. Лица людей, сидящих у двери с надписью «Инспектор», выражали некоторую неловкость, будто они были виноваты в том, что, собравшись в холле создают очередь и нарушают тем самым образцовый прибалтийский порядок.

Время от времени Наташа не выдерживала и начинала нервно перебирать в руках заполненные бланки. Алексей же продолжал делать вид что его необычайно интересует кофейный автомат, стоящий у стены, напротив. Они тоже страдали от этой проклятой неловкости.

И только расположившийся у столика с бланками долговязый молодой человек похоже игнорировал царящее в атмосфере холла напряжение. Своими приглушёнными воплями он уже минут десять навлекал на себя неодобрительные взгляды пожилых женщин из очереди. Страдалец безуспешно пытался заполнить анкету, при этом тряс лохматой головой и тихо, но внятно ругался на языке Пушкина и Баркова.

Когда очередной смятый бланк полетел в мусорную корзину, Алексей не выдержал, он встал, подошёл к молодому человеку и предложил:

– Может, вам помочь заполнить?

– А ты что, рубишь в латышском?

Алексей непроизвольно улыбнулся. Здесь в Риге, в помещении полицейского комиссариата такая непосредственность была как глоток свежего воздуха.

– Уж бланк-то я вам заполню, не сомневайтесь.

Молодой человек взглянул на Алексея с благодарностью, подал ему чистый бланк, а сам тут же, не смущаясь наличием большого количества слушателей, громким голосом стал выкладывать историю своей жизни:

– Понимаешь, я учился в Санкт-Петербурге в Художественном училище, а потом решил к маме вернуться. Она в Риге лет двадцать уже живёт.

– Имя и фамилия, – перебил его Алексей.

– Виктор Суворов, год рождения – семьдесят пятый, адрес – Канто аллея двадцать три. Ты только пиши с латышским окончанием, Викторс Суворовс, – обеспокоенно уточнил юноша.

– Ну вот, – продолжил он, – я-то с детства в Питере у тёти больше жил…

– Так ты заполняешь прошение чтобы у мамы поселиться? – спросил Алексей.

– Да нет, – молодой человек с досадой потряс головой, – паспорт негражданина у меня давно есть.

Он оглянулся на очередь и сбавив тон продолжил:

– Меня в прошлом месяце из Швеции выслали, я к ним беженцем пытался прорваться. Но самое обидное, эти суки в паспорт шлёпнули печать о депортации. А я хочу ещё разок попробовать, вот и мучаюсь теперь, нужно новый паспорт получить.

– Ну-ка, ну-ка, – Алексей оживился и повернувшись махнул рукой Наташе. Та неохотно встала с кресла и подошла поближе.

– Я – Алексей Шрейдер, а это моя жена Наташа. Наташа – это Виктор, он был в Швеции, пытался сдаться как беженец из Латвии. Интересно послушать что он рассказывает.

Наташа глянула на Виктора с явным скептицизмом.

– И что же вы нам расскажете?

– Давайте не будем шептаться здесь, на вражеской территории? – Виктор настороженным взглядом проводил прошедшую мимо блондинку в форме лейтенанта полиции. – Вы ещё долго пробудете? Как освободитесь, предлагаю встретиться в кафе, напротив. Там и поговорим. С меня коньяк, вы мне очень помогли.

– Не надо – начал было возражать Алексей – я же просто помочь хотел своему, русскому.

– Так и я тоже просто хочу поговорить с русскими людьми.

– Ну, хорошо, – сдался Алексей, – тем более что нам и вправду есть о чём поговорить. Мы освободимся минут через пятнадцать, только сдадим бланки сыну на проездной документ и сразу выйдем, наша очередь уже подходит.

Виктор кивнул головой.

– Решено, через полчаса жду вас в кафе на другой стороне улицы.

В кафе Виктор ждал их за столиком в дальнем углу, подальше от других посетителей. Он взял Наташе фужер шампанского, а себе и Алексею по бокалу коньяка.

– В общем, вернулся я из Питера, – начал свой рассказ Виктор, потянув коньяк из бокала, – потыкался в разные фирмы, мол – вам художник не нужен? Оказалось – художник нужен многим, но надо обязательно экзамен по латышскому языку сдавать. Я посидел месяц на маминой пенсии, вижу, дело – дрянь. Нужно искать хоть какую работу, иначе с голоду сдохнешь. Так ведь и хоть какую тоже чёрта с два найдёшь, разве что землю копать на кладбище. Везде где есть хотя бы намёк на интеллектуальный труд – иди, получай сертификат по знанию языка. А на кой хрен мне этот сертификат, если я, допустим, собираюсь стену в ресторане разрисовывать? В принципе никто не против, что нужно владеть языком страны в которой живёшь. И я вроде не тупой совсем, по-английски свободно общаюсь, к тому же в рижской школе учился, кое-какие слова и фразы помню. Но за курсы нужно платить, это раз, а второе, пока я его выучу до такой степени чтобы экзамен сдать, кто меня кормить будет? Мама с её копеечной пенсией?

Виктор допил коньяк, повернулся к бармену и легонько постучал пустым бокалом по столику:

– Ещё одну!

– Ты нас про тяжёлое положение русскоязычных в Латвии не агитируй, – Алексей тоже подвинул пустой бокал на край стола, – мы всё это знаем сами. Уже полгода без работы сидим.

Наташа выразительно посмотрела на бокал Алексея, но он сделал вид что не заметил её безмолвного осуждения.

– Полгода? – ужаснулся Виктор. – А как же вы живете?

– В долг, – буркнула Наташа. – Набрали долгов уже на полторы тысячи долларов, а муж всё раздумывает: нужно ли переезжать в Воронеж к моей маме, или может, ещё полторы набрать, для ровного счёта.

– Наташ, мы ведь уже говорили на эту тему и пришли к согласию – в двухкомнатной квартире вчетвером это не жизнь… – раздражённо начал Алексей…

– Ребята, ребята, не грызите друг дружку, – вмешался Виктор, – хрена вам в России делать? Там сейчас непонятно что творится, дефолт, рубль обвалился. А тут под боком Швеция, и у русских из Прибалтики есть все легальные основания просить там политического убежища. В Латвии прямо сейчас происходит классическая сегрегация и дискриминация русскоязычного населения.

– Ага, «сегрегация и дискриминация». Ты вот съездил, попросил убежища и что? Несолоно хлебавши снова по конторам ошиваешься?

Это вмешалась в разговор Наташа. Она говорила зло и с напором, по её реакции было заметно, что споры на тему отъезда тянутся в их семье уже давно.

– Да, съездил и меня выперли! – с вызовом ответил Виктор. – Зато я получил бесценную информацию. Второй раз у них уже не получится меня выгнать!

– Ладно, ты говоришь, что будешь пытаться во второй раз, – перевёл разговор в более безопасное русло Алексей, – но объясни, на что ты надеешься? Ведь тебя один раз уже депортировали.

– Да, – подхватила Наташа, – неужели ты думаешь, что твои данные не внесли в компьютер на границе?

– Вы, женщины, – отеческим тоном начал Виктор, на что Наташа возмущённо хмыкнула, – вечно обожествляете всякие машины, в том числе и компьютеры. А компьютер, как и всякая машина – просто железка, у него нет мозгов как у человека. И если человек не дурак, он всегда сможет его обмануть.

– Видите мой паспорт негражданина? – он помахал перед лицами Алексея и Наташи изрядно помятым документом. – В нём стоит печать о депортации, а его номер занесён в шведский компьютер. А я его постирал, засунул вместе с рубашкой в стиральную машину. Случайно конечно, – Виктор заговорщицки подмигнул собеседникам. – И теперь по закону его нужно обязательно заменить. А после замены у него будет уже другой номер, правильно?

– Правильно, – согласился Алексей. – Но ведь имя и фамилия те же?

– А вот и нет! В старом паспорте, – Виктор снова покрутил несчастным документом над столом, – я записан как Виктор Суворов, а в новом запишусь по всем правилам латышской грамматики, как Викторс Суворовс. Мне кстати давно предлагали так сделать эти дуболомы из полиции. Вот я их и обрадую. Будем надеяться, что компьютер пограничной охраны шведов купится на этот трюк.

Виктор потянул коньяк из рюмки и откинулся в кресле, по его лицу было видно, что он чрезвычайно доволен собой. Супруги смотрели на него молча, но если во взгляде Алексея читалось одобрение, то в Наташином проглядывало недоверие и скептицизм.

– Хорошо, а где гарантия что тебя снова не вышлют? На какие причины ты будешь ссылаться? – спросила она.

– Я ведь вам уже сказал, что не зря побывал в Стокгольме. Теперь мне известны все способы стопроцентного прохождения по статье «беженец», информации у меня предостаточно. Могу и с вами поделиться.

– Спасибо, – Наташа встала из-за столика, – но сегодня мы спешим, нас ждёт сын. Возможно, когда-нибудь в другой раз.

Алексей внимательно посмотрел на жену, но тоже встал, а затем, протягивая на прощание руку Виктору, сказал:

– Давай обменяемся телефонами. Может, действительно, встретимся как-нибудь, за «рюмочкой чаю», и обсудим что и как.

Пока они обменивались телефонами Наташа стояла рядом молча, подчёркнуто глядя в сторону.

Выйдя из кафе Алексей и Наташа пошли к школе, в которой учился их сын Илья. Школа располагалась неподалёку, через два квартала, время у них ещё было и шли они неторопливо. Сперва Наташа молчала, но Виктор чувствовал надвигающуюся грозу, и он не обманулся в своих ожиданиях.

– Что ты слушаешь сказки этого авантюриста? – пошла в наступление супруга. – Семьи у него нет, деньги, судя по всему, достаются легко – подумаешь, сел в самолёт и слетал в Стокгольм. Не получилось – ещё раз слетаю. Ты хоть представляешь, сколько стоят билеты туда и обратно на самолёт до Стокгольма нам троим?

– Наташенька, – Алексей заговорил с женой успокаивающим тоном, как с тяжелобольным человеком, – но что мы будем делать через месяц-полтора? Я уже не знаю у кого ещё можно занять деньги. Ты же видишь, на работу устроиться у меня шансов нет. Прежде чем мы упадём на дно этой пропасти, прежде чем у нас не будет денег даже на еду, мы должны подготовиться. Мы ведь уже обсуждали с тобой сто раз, все плюсы и минусы. Не получится в Швеции, вышлют – сразу едем к маме. Идёт?

Алексей заметил Илью на другой стороне улицы, сын стоял возле перехода и ждал зелёного сигнала светофора. Наташа тоже увидела Илью и помахала ему рукой, улыбнувшись.

Но тон, которым она ответила был совсем не весёлым: —

– Алёша, умом я все понимаю, но сердце болит. Продать квартиру, всё бросить, стать бездомными и лететь за тридевять земель унижаться, выпрашивать? Давай, ещё поищем, может быть, нам повезёт?

Алексей подхватил подбежавшего сына, с улыбкой завершая разговор:

– Хорошо, я не возражаю, поищем ещё.

– Что поищете? – заинтересовался Илья.

– Мы с мамой говорим о работе, это наше дело. А твоё дело – рассказать нам какие ты получил отметки сегодня.

Вечером на кухне допоздна горел свет. Наташа с фломастером в руке отмечала в толстой столичной газете объявления о приёме на работу, Алексей сидел рядом с ней на диванчике и наигрывал блюз на гитаре. Когда-то давным-давно он играл в студенческом ансамбле, и теперь старался поддерживать форму, хотя и не совсем понимал для чего. В конце концов ему просто нравилось импровизировать, а иногда, когда в доме собирались по праздникам друзья, они просили «сбацать блюза». И хотя гостей у них не было уже несколько лет – после отделения Латвии от Советского Союза все знакомые разъехались по разным странам – но привычка Алексея в свободную минуту брать в руки гитару никуда не делась.

Перебирая струны Алексей одновременно заглядывал через плечо жены в газету, помогая ей с переводом. Вся страница была исчёркана фломастером, зачёркнуты были почти все объявления, эти чёрточки означали, что подходящих среди них практически не было. Как вдруг Наташа оживилась, дёрнула мужа за рукав.

– Послушай, вот это удача! «Требуется инженер по специальности „эксплуатация телевизионного оборудования“, знание английского языка – обязательно». И ни слова о латышском. Это же твоя дипломная специальность, да?

– А ну, дай посмотрю, – Алексей отложил гитару и потянулся к газете, – в принципе я и латышского не боюсь, главное, чтобы они сертификат не потребовали.

Он пробежал глазами объявление.

– Да, действительно, близко к моей специальности. И совсем недалеко от нас, пять минут езды, что просто здорово, а то цены на бензин уже кусаются.

– Я знала, – Наташа чмокнула Алексея в щёку, лицо её светилось, – знала, что нам повезёт в конце концов.

– Наташа, успокойся, – попытался охладить её эмоции Алексей, – меня ведь ещё не взяли на эту работу. И вполне возможно, что не возьмут.

– Не говори так, я чувствую всё будет хорошо. Просто не может быть по-другому.

Наташа снова поцеловала Алексея, теперь уже в губы, он ответил ей и ещё пару минут они целовались сидя. Затем Алексей встал и начал стаскивать с себя брюки.

– Алёша я боюсь, – зашептала Наташа, – вдруг Илюшка проснётся, я же всё время буду об этом думать.

Но Алексей закрыл ей рот поцелуем.

Глава вторая

…Белобрысый розовощёкий чиновник внимательно рассматривал удостоверение Алексея. Вот он бросил взгляд на его лицо, сверяясь с фотографией, и наконец резюмировал по-латышски:

– Ну что же, документы у вас в порядке, диплом соответствует требуемой специальности. Пишите заявление о приёме на работу. Мы рассмотрим вашу кандидатуру.

Не веря собственным ушам Алексей полез в карман за авторучкой. Чиновник видимо заметил радость на его лице и не преминул добавить язвительно:

– Писать надо по-латышски.

– Да хоть по-японски! – не удержался Алексей. И тут же понял, что зря это сказал.

Его собеседник нахмурился.

– Уважаемый, здесь не Япония, здесь Латвия. И писать вы будете по-латышски. А по-японски или по-русски вы будете писать у себя, – он сделал паузу, заглянул в лежащее перед ним удостоверение и закончил, – в Краснодаре!

Алексей захотел тут же встать и уйти, но он вспомнил о том, как радовалась вчера, увидев это объявление Наташа, подавил уязвлённое самолюбие, придвинул поближе чистый лист и аккуратным почерком вывел по-латышски:

«Уважаемый начальник отдела кадров, прошу вас…»

Подняв голову Алексей встретился взглядом с «уважаемым начальником». Чиновник смотрел на Алексея с явно выраженной неприязнью, затем он отвёл взгляд в сторону и спросил:

– Да, кстати, я как-то совсем забыл, а сертификат о знании государственного языка у вас имеется?

Алексей вздрогнул, выпрямился, затем снова склонился над бумагой и закончил фразу уже по-русски, «…прошу вас поцеловать меня в жопу!»

Встал, подал бумагу чиновнику, взял со стола своё удостоверение негражданина и не говоря ни слова – вышел из кабинета.

После обеда они позвонили Виктору, а вечером он, шумный и жизнерадостный, ввалился к ним в квартиру. К бутылке бренди стоявшей на столе в кухне он добавил ещё одну, потом вывалил из пакета большой кусок буженины, ломоть сыра и пару лимонов.

Начинали осторожно, с нейтральных тостов. Пили за хозяйку, за дружбу всех народов, за маму в Риге и за маму в Воронеже. Разговор долго не налаживался, каждый не хотел первым трогать больную тему. Наконец, когда первая бутылка наполовину опустела, Виктор поднял свой бокал и предложил:

– Ну что? Давайте, выпьем за мой успех? Я через два дня лечу! Уже билеты купил.

– Туда? – взглянула в потолок Наташа. – И что же ты им скажешь?

– Да, – оживился Алексей, – как насчёт обещанной бесценной информации? Научи нас, мало ли, вдруг и вправду пригодится.

– Сперва пойдёмте на балкон, я покурю, а потом расскажу.

Они взяли бокалы, вышли на балкон и прислонились спинами к тёплой кирпичной стене. Солнце за день нагревало кирпичи так, что остывали они лишь к полуночи. Далеко внизу светилась огнями вечерняя Рига; в сумеречной полутьме шумели машины; слышался детский смех; откуда-то доносились меланхоличные переливы саксофона. Там уже наступил вечер, а здесь, на девятом этаже было ещё светло, последние лучи солнца освещали розовым светом стену дома.

– Красота какая, – выдохнула Наташа. – Так бы стояла здесь и наслаждалась. И не нужно никуда ехать, не нужно портить нервы…

– Да, – согласился с ней Виктор. – Но только скоро совсем стемнеет, придёт ночь, а утром проблемы вернутся. Нет, сидеть сложа руки нельзя, нужно лишь поймать однажды свой поезд и тогда всё наладится.

– Какой поезд? – не понял Алексей.

– Понимаете, – Виктор выпустил красивое колечко дыма и следил за его полётом, наслаждаясь своей ловкостью, – я считаю у каждого человека в судьбе есть несколько критических точек, назовём их перекрёстками. Если что-то не получается в жизни, попав на перекрёсток ты можешь рискнуть, выбрать другую дорогу и тогда возможно судьба повернётся к тебе лицом, а не тем местом, которым она по большей части к нам повёрнута.

– А причём здесь поезд? – спросила Наташа.

– Это аллегория такая. Попробуйте представить, что вы живете в маленьком унылом провинциальном городке? Представили? Ну так вот! Вам всё обрыдло и давно уже кажется, что шансов для каких-то изменений к лучшему нет.

Подсвеченное малиновым отсветом заката лицо Виктора, казалось старше и мужественнее. Он не смотрел на Наташу и Алексея, его глаза были устремлены вдаль, к горизонту, судя по всему, этот монолог был заготовлен им давно.

– И вот, однажды вы увидите поезд. Никто не знает, когда он появится, у судьбы нет расписания, но уверен, такая возможность предоставляется каждому. Этот поезд – ваш шанс изменить свою жизнь, совершить поворот на том самом перекрёстке о котором я говорил. Гарантий счастья нет. Может быть, поезд привезёт своих пассажиров на удивительный белый пляж к синему-синему морю, а может – на грязную свалку. Но в любом случае это будет уже другая судьба, ведь часто бывает так, что простая смена декораций меняет пьесу кардинально. И когда человеку представится его шанс, и он случайно окажется на маленьком полустанке в тот самый момент, когда у перрона остановился экспресс – вот тогда… тогда нужно иметь смелость запрыгнуть в него. Потому что этот шанс – единственный, он больше не повторится, судьба не жалует тех, кто слишком долго колеблется. А если упустить этот шанс, испугаться перемен, то жизнь неудачника и дальше будет тянуться среди мелкой суеты и захолустных сплетен, ему останется лишь сидеть долгими нудными вечерами жалея о том, что могло сбыться – и не сбылось.

Последние слова Виктор произнёс уже во весь голос, стуча ладонью о перила балкона – и замолчал, сам смутившись своей горячности.

– Да ты прямо поэт! Вот только как прыгать в этот твой поезд с маленьким ребёнком на руках? – с горечью спросила Наташа.

Виктор не ответил. Да никто и не ждал ответа. Они просто стояли и смотрели как медленно чернеет небо над городом, как так же медленно разгораются на нём звёзды. Снизу из города пахнуло тёплым воздухом от нагретого за день асфальта, но этот мимолётный порыв был последним, а резко нахлынувшая вечерняя прохлада заставила их вернуться в комнату.

– По поводу «легенды» есть несколько вариантов, – перешёл к главной теме Виктор, когда они снова наполнили бокалы.

– Сразу хочу сказать, действительные истории о притеснениях никого не интересуют. Я, как последний идиот, доверился этой бабе, иммиграционному офицеру, всё выложил как на духу. Мол, так и так, дискриминация при приёме на работу, нарушения Европейского законодательства по поводу языка и так далее. Я это всё в интернете вычитал на сайте ООН, а потом ещё заучивал три дня. Короче я ей выдал серию фактов, неопровержимо свидетельствующих о грубом попрании прав человека в Латвии. И вырезки из газет приложил для подтверждения.

Он опрокинул рюмку в рот, взял кусочек лимона пожевал и продолжил:

– Сидит такая цыпочка, лет двадцати пяти, а может, и тридцати пяти – по этим скандинавам разве поймёшь – смотрит на меня внимательно сквозь очки, качает своей белокурой головкой и говорит:

«Ай-яй-яй, какие гадкие эти латыши. Но вы не волнуйтесь, мы разберёмся и на ближайшем заседании Королевского комитета по беженцам обязательно рассмотрим ваше дело. А ещё могу вас обнадёжить, основания для вашей просьбы о предоставлении убежища несомненно имеются».

Я, как только это услышал – обрадовался будто ребёнок. Подписал не глядя кучу документов, чего как выяснилось потом делать не следовало, и меня отвезли в лагерь для беженцев, под Стокгольмом. Выделили комнату в бараке, дали постель, показали ячейку в камере хранения для дорогих вещей. Вижу – действительно, размещают надолго. Ну я и расслабился.

Виктор постучал себя ладонью по лбу.

– А в пять утра приехала машина с двумя полицейскими, меня сонного заковали в наручники, привезли в аэропорт и засунули в самолёт до Риги. Я по пути начал права качать, так они мне под нос мою собственную подпись сунули. Оказывается, я в эйфории подмахнул среди прочих и бумажку в которой соглашался подождать решения моего вопроса в Латвии. Вот ведь сучка хитрая, усыпила мою бдительность. Небось премию получила за то, что сбагрила очередного русского лопуха обратно!

Он помолчал несколько секунд и продолжил:

– Мне современную ситуацию с правами человека в Прибалтике полицейские объяснили, которые летели со мной до Риги. Хорошие ребята кстати оказались, простые. Они говорят – скандинавские страны, Швеция, Финляндия, Дания и Норвегия после открытия Прибалтийских рынков просто ошалели! Им такое сказочное богатство привалило, что латыши, литовцы и эстонцы могут смело делать с русскими что хотят, хоть на кострах жарить, никто и пальцем не пошевелит в их защиту. Вот это меня, скажу честно, сильно огорчило. Мы же с детства слышали о том, как скандинавы беспокоятся о правах человека, как они всяких бедных негров защищают и принимают у себя. Так вот, что касается русских, это не работает. Мы рылом не вышли. Но зато эти же полицейские мне и посоветовали беспроигрышные варианты.

– Ну так, давай, колись! Чего ты тянешь резину? – Алексей открыл вторую бутылку.

– Подождите, – сказала Наташа, – я пойду уложу Илюшку и через пять минут приду.

В комнате Ильи горела настольная лампа, а сам он, лёжа в постели увлечённо гонял карманную электронную игру.

– Давай-ка, брат, укладывайся уже спать. Ты перед сном умылся?

– Да, конечно. Мама, а мы что поедем жить в Швецию?

– С чего ты взял?

– Ну вы всё разговариваете про Стокгольм, про Швецию…

– Подслушивать нехорошо. Может быть, и поедем.

– Ур-ра!

– Чему ты радуешься, дурачок?

– Хочу в Швецию, мне так надоело в Риге. Вон Витька из шестой квартиры в Израиль уезжает, Алёна из восемнадцатой – в Москву, одни мы как дураки остаёмся в этой Риге.

– Э-эх, Илья, Илья, ты такой же авантюрист, как и твой папаша. Ну всё, хватит болтать, спи!

Наташа поцеловала сына в лоб, взяла из его рук игрушку, выключила лампу и вышла из комнаты.