Читать книгу: «Новые имена в литературе – 2020», страница 3

Ох уж этот наган!

Лето прошло, каникулы пролетели. В школу я ходил вначале без желания. Всегда трудно втягиваться, а тем более когда дни стоят тёплые, солнечные, хотя и летом дождей было очень мало. Да и лето прошло – незаметно и безрезультатно; никуда не ездил отдыхать, всё по дому помогал. Единственное, что стал коллекционировать марки, которые обменял на найденный в колодце пистолет, но патроны от него в количестве семи штук я припрятал и своему другу Петьке их не отдал. Петька как-то мне сказал, что он пистолет припрятал, чтобы родители не нашли, да и мало ли что.

С Жанной у меня отношения были плохие, хотя мы и были соседями. После того как она с Петькой обменялась марками на монеты, я с ней перестал разговаривать, а она при встрече мне показывала язык и зло ухмылялась, хотя я никакого повода не давал. Я её не оскорблял, в школе девчонки держались отдельно, с мальчишками не играли, но меня она доставала. В классе я сидел с Петькой за партой, а соседка моя по дому сидела за первой партой и, когда поворачивалась, показывала мне язык. К этому я уже привык и не обращал особо внимания, но выжидал момент, чтобы отомстить ей, только пока не знал, как это сделать.

Учился я неплохо, во втором классе стал получать четыре и пять, родители были довольны. Но поведение, особенно у мальчишек, страдало, так как мальчики вечно ссорились с девчонками. Это было по всей нашей начальной школе. Однажды трое мальчишек из четвёртого класса за школой, где выкопали канаву по пояс рабочие, чтобы проложить трубы, посадили в канаву одну девочку, и её силой прикопали до плеч. Сбежалась вся школа вместе с учителями, и в итоге этих троих исключили из школы только за поведение. Многих ругали и отправляли за родителями за то, что они в школу приносили своё оружие – похвастаться перед друзьями. В этой школе я учился с первого класса – второй год. В начале года одного мальчика из первого класса исключили из школы за то, что он пролил молоко из бидона, около сорока литров. Его выгнали из класса в коридор, а там стояли бидоны с молоком на полке, он схватил за ручку эту ёмкость и потянул на себя, бидон был закрыт неплотно, повалился на него, открылся и полностью облил молоком. В большую перемену это молоко по стакану выдавали ученикам, но в тот день многим не досталось, а мальчик остался на второй год тоже по поведению. Мальчики в классе и в школе были неплохие, но вот эти необдуманные действия приводили к таким печальным последствиям, особенно для родителей. Для них это было трагедией, нам же казалось чем-то малозначащим – ну подумаешь, лишний год в одном классе просидишь.

Мы с Петькой всегда после школы возвращались вместе. И нет чтобы сразу идти домой – мы обязательно заглянем в дальние катакомбы, которые от школы находились в километре. Вход в те, что располагались рядом со школой, был завален, а дальние, как мы их называли, были у входа высокие. В них нам разрешалось удаляться метров на пятьдесят, не более. Дальше имелось много разветвлений с тупиками и легко можно было потеряться. Поэтому мы далеко не уходили, да и нас все в школе учителя предупреждали и милиция, а особенно родители запрещали и для страха нам рассказывали всякие небылицы. Но это нас не останавливало, и мы ещё с большим энтузиазмом убегали искать приключений.

Как-то я спросил у Петьки:

– Петь, а ты далеко спрятал мой пистолет?

– Он не твой, а мой – мы же с тобой поменялись. Зачем тебе? Я тебе его назад не поменяю, – недовольно пробормотал Петька.

– Да нет! Может, в катакомбах стрельнём по разу, а? Проверим, я же его не проверял, – выпалил я.

– Но к нему нет патронов, а их не достать, не все подойдут к этому пистолету.

Я немного замешкался, что ответить, а потом чуть-чуть соврал:

– Да у меня два патрона от него есть – в барабанчике были, вот я их припрятал.

Петька сначала обиделся:

– Обманул меня, да? – Но тут же с радостью констатировал: – Давай, конечно, но когда? Он у меня спрятан надёжно. Давай завтра проверим его в катакомбах? – согласился Петька, и мы направились домой.

Я ему рассказывал, что, когда мы жили около Балаклавы у гавани, я научился плавать, а вот теперь, наверно, разучусь. Плавать негде, а к морю надо ездить – некогда. Около города Саки есть большие озёра, но они содержат соль и применяются в медицинских целях. Может, когда-нибудь родители меня возьмут на море – это будет уже в третьем классе. Не разучиться бы к этому времени, боялся я.

Рано утром перед школой я залез к себе на чердак и забрал с собой два патрона, а остальные оставил в том же месте завёрнутые в тряпочки. Два патрона спрятал в балетку для учебников, которую купили мне родители ещё в первом классе, и стал ждать Петьку у калитки. Кроме книг мне мама в школу всегда заворачивала в бумагу два пирожка и клала в балетку с учебниками и тетрадями. Пирожки были всегда вкусными, с яблоками, и по дороге до школы мы с Петькой их съедали. Когда друг подходил ко мне, я уже открыл свой чемоданчик и приготовил пирожки, но Петька в первую очередь спросил:

– Ну что, взял?

– Конечно же, сейчас покажу, – и залез снова в балетку. Развернув тряпочки, показал ему два патрона.

– Ух ты, как здорово! У тебя только два? – обрадовался друг. Я сначала растерялся.

– Да нет, есть ещё спрятанные три патрона, – не до конца признался я.

– Ты мне их отдай, всё равно у тебя пистолета нет, – обрадовался Петька.

Мне деваться было некуда, и, подумав, что если я ему отдам три, то у меня останутся ещё два, я сказал ему в ответ сразу:

– А ты мне дашь пистолет самому стрельнуть, кого-нибудь пугануть.

Петька радостно и покладисто ответил мне:

– Ну конечно. У тебя патронов, наверно, много, и ты обманываешь меня?

– Да нет, правда – для себя ещё один оставлю и всё, а тебе три, идёт?

Друг качнул головой, соглашаясь со мной. Мы довольные пошли в школу.

Погода стояла солнечная уже несколько дней, так что наш план с другом пострелять никто и никак отменить не сможет. Мы так ждали, когда закончатся уроки, что Петька после третьего урока не выдержал и спросил у меня:

– Витька, а давай сбежим с последнего урока, как ты?

Вообще-то я не любил пропускать уроки, а тем более сбегать, но в этот раз сдался:

– Для дела можно и пропустить, – по-взрослому сказал я ему, мы быстро собрали учебники и тетради, приготовленные к следующему уроку, и выскочили, пока не прозвенел колокольчик на урок и нас не заметили учителя. Многие ученики просто старались не обращать внимания, когда сбегают с уроков, – особенно мальчишки. К этому все привыкли. А вот от глаз соседки Жанны я сбежать незамеченным не смог, она мне вдогонку прокричала:

– Что, сбегаешь? Я всё твоим родителям расскажу.

Но я её не слушал, и мы уже выбежали с другом со школьного двора. Мы с Петькой подошли ко входу в катакомбы и сели на камни перевести дух. Пока мы отдыхали, у меня созрел план, как пугануть Жанну, чтобы больше не доставала, а то сразу – «расскажу родителям, что сбежал». Конечно, мне не хотелось, чтоб мои родители об этом узнали. Я ей покажу! Надо только успеть к последнему уроку в классе подойти и застать соседку. Я сразу приступил к делу, обращаясь к Петьке:

– Давай пальнём, проверим, да надо успеть к последнему уроку и Жанку пугануть, а то она и вправду нажалуется родителям, что мы сбежали, и нам попадёт от них.

Петька тоже побаивался своих – особенно маму, она его часто ругала за пропуски – и одобрительно кивнул:

– А во что будем стрелять, давай в банки?

Банок валялось здесь много. Мы выбрали две железные банки из-под тушёнки и установили их на камни. Отошли на метров пять от наших мишеней. Петька откуда-то из-за пазухи вытащил завёрнутый пистолет и показал его мне. Он был вычищен и с деревянной ручкой, правда, сделал друг её неаккуратно, но держать можно. Петька протянул пистолет мне.

– На, стреляй первым, а я потом, – немного побаиваясь, процедил Петька сквозь зубы, как будто мы кого-то расстреливать будем. Но на самом деле страшно, тем более в первый раз, и я тоже с дрожью в руках взял протянутый мне пистолет, достал патрон и завёл его в барабан:

– Я буду в правую банку стрелять, а ты в другую, – как будто я часто стреляю!

Сняв с предохранителя, взвёл курок и прицелился в банку, потом опустил пистолет вниз, спросил Петьку:

– А куда смотреть – на мушку, да? – поднимая пистолет, начал целиться, глядя на мушку и банку, нажал на курок. Выстрела не было. Я проверил, правильно ли сделал. Барабан с патроном был верно направлен в дуло пистолета, тогда что?

– Наверно, они уже негодные, дай я свой патрон испробую, – как опытный стрелок, определил Петька. Я ему вставил его патрон и направил патрон в барабане против дула, а свой патрон так и оставил в барабане, потом протянул другу пистолет:

– На, стреляй, может, у тебя получится? В любую банку. Он взял у меня пистолет и так же, как и я, прицелился, нажав на курок. У Петьки от выстрела пистолет выпал из рук, а сам грохот, наверно, был слышен в школе, и эхо в катакомбах раздавалось громкое.

– Вот это да! Ты даже не попал в банку, но громко, жаль, что я не взял остальные патроны, а то бы мы проверили все их, здорово получилось, хоть и не попал, в выходной постреляем, да?

Довольные, мы стали собираться и быстро пошли, чтоб успеть к последнему уроку. Особенно радость переполняла Петьку – он впервые выстрелил из нагана. У меня хоть и не получилось, но я был рад за друга. У меня есть ещё патроны, и мы постреляем, может, они не подведут. Мы подходили к школе. Звонка с урока ещё не было, мы спрятались в кустах, чтобы нас не увидели из окон, и я попросил Петьку:

– Ты мне дай пистолет, смотри за коридором и скажешь мне, когда будет выходить Жанка, а я спрячусь за дверь и буду ждать твоего сигнала, как только будет выходить, ты мне махни рукой, и я её пугану пистолетом, хотя он и не стреляет, а жаль.

Я взял пистолет, посмотрел по сторонам, чтоб никого не было, и, как заправский стрелок, крутанул барабан.

От звонка колокольчика я вздрогнул, стоя за дверью школы, и стал ждать сигнала своего друга. Его в кустах не было видно, да и я стоял незаметный, тем более если откроется дверь. Дверь так распахнулась, что чуть меня не сбила – это наши ученики так уйти торопились из школы домой или в катакомбы. Я всё стоял и выжидал. Все выбегали, спешили, особенно пацаны, которые, как всегда, старались уйти или сбежать первыми. Девчонки наоборот – не торопились. Кто-то оставался в классах мыть полы, убирать.

Ждать пришлось долго, все почти разошлись из школы, оставались те, кто занимался уборкой, и Жанна в их числе. Со своей напарницей она заканчивала уборку класса. Петька вышел из-за кустов и, приблизившись ко мне, сказал:

– Идёт с подругой.

Я поднял пистолет вверх и, как только дверь открылась, нажал на курок. Больше я ничего не слышал, кроме выстрела и визга убегающих девчонок, которые что-то орали. Их понять можно, а вот я ничего не понимал – как так? Ведь он не должен был выстрелить! Петька сбежал сразу, а мне было не по себе, когда рядом оказался директор, который взял меня за руку и повёл в класс:

– Садись за парту и рассказывай, что произошло.

Я плохо соображал, что-то невнятно рассказывал, как нашёл пистолет, поменял его. Постепенно пришёл в себя и подробно объяснил, что случилось. Вызвали мою маму – она была в шоке, потом появился милиционер, который описал мои подвиги в красках и перед собравшимися сделал для меня заключение:

– В колонию мы тебя отправлять не будем, а вот с директором поговорили и решили тебя исключить из школы до конца года, так что ты отделался лёгким испугом. Будешь набираться ума дома под руководством уже своих родителей, которые тебя станут перевоспитывать.

Мне уже было всё равно, что он говорил. Больше всего мне было стыдно и обидно за маму, которая сидела и выслушивала директора, милиционера, но ничего не могла сказать в мою защиту. Так и остался я на второй год из-за поведения.

Ох уж этот пистолет! И зачем я его нашёл!

Трагедия с друзьями

Для меня 1957 год оказался самым несчастливым в жизни. Были, конечно, и другие моменты, когда меня постигала беда, но я никак не мог смириться с тем, что я потерял лишний год во втором классе из-за своей дурости, и мне во втором классе было скучно – особенно без друга Петьки. Его моя неудача обошла стороной, когда он вовремя сбежал от меня с испуга, но я его не сдал, как будто его в тот злосчастный день не было рядом. Я учился так же хорошо, что успокаивало маму, и ни в какие приключения старался не влезать. Меня родители даже после окончания второго класса, летом, несколько раз брали на море, и я там им показывал, как умею плавать. Не забыл, а даже лучше у меня стало получаться вразмашку, просто родителям хотелось похвастаться, что я умею неплохо плавать.

Во втором классе я подружился с Васькой. У меня уже до школы был друг Васька, когда мы жили около моря. Этот тоже был чем-то похож на него, только ростом меньше и пошустрее. И мы сдружились втроём и вместе всегда ходили в колхозный сад воровать яблоки, хотя сторож знал, что мы много не возьмём, и не обращал внимания на нас, когда мы за пазуху накладывали яблоки. В нашем саду, да почти у всех жителей колхоза, росли свои яблоки, но почему-то в колхозном саду они были вкуснее, и нас тянуло туда.

Однажды мы втроём решили нарвать яблок в саду, чтобы сходить в город и сыграть в футбол с городскими ребятами. Мы часто запасались яблоками, если куда-нибудь отправлялись далеко, а тут шли играть в футбол. Мы несколько раз уже ходили и каждый раз выигрывали – и всегда возвращались домой с синяками и в разорванных майках, но гордые, что городские не могут у нас выиграть. Впрочем, им тоже сильно доставалось от нас. На этот раз мы решили набрать яблок, чтобы поесть и отбиваться ими от городских.

С друзьями вошли в сад; ограды там не имелось, да и сам сторож часто отсутствовал, так как спал или был пьян, поэтому мы всегда беспрепятственно проходили в колхозный сад. И в этот раз мы спокойно прошли, но ребятам я сказал:

– Давайте лучше попросим у сторожа яблоки и объясним, для чего они нам нужны.

Ребята согласились с моим предложением, и Васька добавил:

– Пойдёмте сразу к нему в шалаш – может, он там, а то что-то его в саду не видно, может, спит.

Колхозный сад был большой и ухоженный. Шалаш сторожа находился где-то в центре сада, и Петька согласился сходить к сторожу сам:

– Оставайтесь здесь, а я быстро сбегаю к нему и разузнаю всё, – и он побежал к шалашу. Когда заглянул в шалаш, там никого не обнаружил. Посмотрел по сторонам в саду, но нигде сторожа не увидел. Вернувшись к нам, Петька сказал:

– Его нигде нет, а может, нарвём без спросу да уйдём?

– Давайте по-быстрому – разбежались. Ищите, какие вкуснее и тяжелее, чтоб ударил так ударил яблоком.

Я нашёл подходящее дерево с яблоками и залез на него, удобно устроившись. Яблоки были большими, я снял майку и завязал верхнюю часть. Получился маленький мешочек, куда я отправлял эти красивые крупные яблоки. Наполнив майку, которая увеличилась в размерах и была для меня тяжёлой, я собрался слазить, но услышал снизу окрик:

– Ага, попался!

С испугу я перевернулся на ветке головой вниз, а майка с яблоками полетела на землю. Яблоки рассыпались, я же, падая, зацепился за сучок шароварами, они разорвались и стащили с меня трусы. Сторож смотрел на меня и от удовольствия хохотал, а я сильно поцарапался о сучок, но удачно приземлился на правый бок и руку, не повредив себе ничего, встал перед сторожем и виновато опустил голову, а с ноги, которую поцарапал, стекала кровь. Сторож перестал хохотать, взял меня за руку и повёл к шалашу:

– Пойдём обработаю рану, и заштопаем твои шаровары, а яблоки потом соберёшь. И куда столько нарвали? Твои дружки как увидели меня – сразу дёру дали. Своих, что ли, дома нет яблок? Попросили бы – и все дела.

Мне было трудно что-то возразить, но я с трудом объяснил, для чего нам понадобились яблоки. Дед обработал мне ранку, завязал и сказал, чтоб я сидел, а сам направился в сад. Через несколько минут он возвратился с сеткой в левой руке, наполненной яблоками, а правой рукой держал мою майку:

– Сейчас тебя приведём в порядок. Пойдёшь домой, а про футбол забудь на неделю. Когда придёшь, пусть мама тебе обработает и чистым бинтом перевяжет. И передай своим друзьям, чтобы не воровали, а спрашивали. Идти-то сможешь?

Я встал и захромал к выходу. Виновато посмотрел на сторожа и промямлил:

– Спасибо вам за яблоки. Мы хотели спросить, но вас в саду не было.

– Ну ладно, раз поняли, валяй домой, скажешь родителям, что упал, ясно?

Я уже без страха, с яблоками в сетке, выходил из сада, сильно хромая.

Мои друзья ждали меня у обочины дороги, я им рассказал, что всё обошлось, а вот с футболом ничего не получится. Так мы пропустили игру, и наши планы рухнули. Яблоки пришлось оставить дома, мы их давно уже съели, а вот ранка у меня начала гноиться, и мама забеспокоилась. Я не смог выйти на улицу, когда мои друзья звали погулять, хотя мог сбежать, но ходить было очень тяжело. Хорошо, что всё это случилось на каникулах, в конце лета, и я мог не беспокоиться о пропусках в школе – родителям дал слово без причины школу не пропускать. Плохо, что Петька пойдёт в четвёртый класс, а я только в третий – сам виноват. Мама, приходя с работы, обрабатывала мне рану, мазала мазью и перевязывала, но это мне не помогало, и как-то мама сказала:

– Я завтра отпросилась с работы, мы поедем в город в больницу с тобой, пусть посмотрят. А то ногу отрежут, а в школу скоро. Надо лечиться. – Мама пошутила про ногу, но стало не по себе, как представил себя без ноги. Я с радостью согласился, так как в больнице я ни разу не был, да и до моря недалеко. Попрошу маму, может, покупаемся. Да и озёр здесь достаточно, но они очень мелкие и солёные, не для плавания, если только рыбачить. Мы с друзьями как-то ходили, но поймали мало, а до моря далековато для нас.

Утром мы с мамой на стареньком автобусе отправились в городскую больницу. Пассажиров было мало. Мы ехали по дороге, а с обеих сторон красовались яблони колхозного сада, куда мы недавно лазили с друзьями и где я травмировался. Родителям я рассказал, что нам сторож разрешил нарвать яблок, а я свалился с яблони. Сад колхозный закончился, и дальше начались пшеничные поля, отделённые от дороги абрикосовыми лесопосадками, которые ровно возвышались вдоль трассы. Мы их называли дичками и, если надо, рвали спелые сколько угодно, они не охранялись.

– Приехали, – объявил водитель автобуса. – Выходим быстренько, мне нужно заправиться, и через два часа ждите меня здесь, – продолжил он. Мы с мамой вышли и направились к больнице, которая находилась рядом. Из-за сирени, яблок и груш её не видно было, и только асфальтированная дорожка и вывеска сверху говорили, что больница, а вернее, военный санаторий размещался здесь. Мы вошли в одноэтажное кирпичное здание, где пахло медикаментами. Мама меня посадила на скамейку и сказала:

– Жди, никуда не уходи, я тебя позову, – и сама скрылась за дверью в какую-то комнату. Я только успел произнести:

– Хорошо.

Ждать пришлось недолго. Дверь открылась, и меня мама позвала:

– Заходи. – Она меня взяла за руку, усадила на табуретку. За столом сидел врач и что-то писал. Он посмотрел в мою сторону и строго сказал:

– А где здравствуйте, молодой человек?

И мама отвесила мне подзатыльник. Я, конечно, растерялся, но еле проговорил это слово:

– Здравствуйте, – и от стыда отвернулся. А врач продолжал дальше:

– Снимайте свои шаровары. Будем осматривать вашу ногу и рану.

Я посмотрел растерянно на маму, но она мне:

– Снимай!

Я быстро подчинился такой строгости от неожиданности. Врач посмотрел поверхностно на ногу развязал повязку, взглянул на ранку и помотал головой, сказав:

– Надо чистить ранку и лечить, а то так и без ноги можно остаться. Придётся госпитализировать вас, молодой человек, и сегодня же. Запустили вы ранку. – И уже к маме:

– Мы его оставляем у нас, а вы к сегодняшнему вечеру привезёте ему чистое бельё, одежду и полотенце. Всё, я вас не задерживаю, а вас, молодой человек, прошу, пройдёмте со мной, – и помог мне вежливо выйти, хотя он мне показался строгим. Когда мама выходила, я успел ей сказать, чтобы она моим друзьям сообщила, где я нахожусь, и передал:

– Пусть в гости приходят. Папе и брату скажи, где я, – как будто мама не знает, что сказать.

Вот так началась моя жизнь в больнице с постельным режимом, осмотрами и строгими врачами, которым мне приходилось подчиняться. Не очень-то мне нравился такой режим. Не с кем поговорить, никуда не сходить, хотя куда я уйду с такой ногой. Мне врач, конечно, шутливо, но твердил: не будешь лечить – останешься без ноги. Мне приходилось выполнять все предписания врачей.

Через неделю мне стало намного лучше, и я мог уже свободно передвигаться. Мама приезжала каждый день к вечеру и привозила мои любимые пирожки с яблоками и ещё что-нибудь. Я ходил на перевязки, в столовую покушать, читал много книжек, которые раньше меня нельзя было заставить взять в руки.

Однажды ко мне пришли мои друзья – Васька и Петька. Мне врач радостно объявил:

– Иди посиди со своими друзьями, наверно, соскучился, но чтобы на процедуре вовремя появился.

Уже у выхода меня встречали друзья. Мы поздоровались и пошли сели на лавочку. Начались расспросы – как кормят да чем занимаешься. Когда вопросы иссякли, Васька приступил:

– Давай с нами пойдём на рыбалку. Озеро вон рядом, мы червей накопали, посидим на берегу, порыбачим. Тебе когда на перевязку?

– Мне к пяти часам, – обрадовался я – успеем, а где удочки?

– Они у нас у озера спрятаны. Пошли, – и мы быстро пошли к озеру. Я соскучился по друзьям, как будто не видел их месяц. Спрашивал, как они отдыхают, чем сами занимаются, ну и всё такое, как у пацанов в то время. Ребята не забыли взять удочку и на меня. Больше делились своими впечатлениями и вспоминали наш поход за яблоками. Время подошло быстро, и мне нужно уже было идти на перевязку. Поймать мы ничего не поймали – было чересчур жарко. Ребята показали мне, куда они спрячут удочку. Если она мне понадобится, то я могу ей воспользоваться. Петька на прощание сказал:

– Мы к тебе завтра придём рыбачить, под вечер, а то днём жарко сильно.

– Обязательно приходите, меня скоро выписывают, времени больше будет, вот тогда порыбачим, – обрадованно проговорил я и направился в процедурную на перевязку. Мне врач сделал перевязку и сказал:

– Через пару дней, молодой наш человек, нам придётся с вами расстаться, мы вас выпишем, и вы будете наслаждаться своей свободой, рады?

– Конечно! Меня друзья никак не дождутся.

Врач поинтересовался, где же меня так угораздило получить ранку которая загноилась. Я ему рассказал правду как это произошло, и он только кивнул мне:

– М-да, детство есть детство, и все мы через него прошли. Да, завтра вечером будет обход, комиссия приезжает, далеко не пропадайте, молодой человек. – Он меня всегда называл «молодой человек», но не по имени. Меня, конечно, радовало, что скоро меня выпишут. Мама сейчас приедет, и я её обрадую.

Я ждал следующего дня как никогда. И он наступил, а завтра меня выпишут. Но этот день для меня длился вечно – так я ждал своих друзей, чтобы их порадовать, что завтра мы уже будем вместе, а сегодня – хотел подумать – порыбачим. Однако врач меня предупредил, чтоб я не отлучался в связи с осмотром. Ну ничего, обойдутся без меня, а вот завтра – сколько угодно, весь день буду с ними. Друзья, как и обещали, вызвали меня, но меня врач ещё раз предупредил, чтобы я не отлучался никуда. Я вышел к друзьям навстречу и выпалил:

– Ура! Меня завтра выписывают, а сегодня ничего не выйдет – обход будет, комиссия приезжает, без меня обойдётесь, не обижайтесь.

– Да ладно, мы понимаем. До завтра подождём, – сказал Петька. – Тогда мы пойдём, до завтра.

Меня в это время окликнул мой лечащий врач:

– Молодой человек, идите к себе в палату. Обход начинается.

Я нехотя поплёлся к себе в палату. Почитал книгу, попил из графина воды. Время тянулось очень долго, я не находил себе места, и вот дверь распахнулась, и вошли трое незнакомых врачей в белых халатах и мой лечащий врач. Он объявил:

– Этого молодого человека мы завтра подготовили к выписке.

В это время вбежала женщина в белом халате – врач – и выпалила:

– Там привезли двух мальчиков, копали червей и подорвались на мине, нужно срочно оперировать.

У меня от услышанного подкосились ноги, и промелькнуло в голове: неужели мои друзья?

Да, это оказались мои лучшие друзья, и я мог бы быть вместе с ними. Вот такая постигла трагедия моих друзей, и это было эхо проклятой войны.