Тахира Мафи

Он касается кончиками пальцев моей талии и говорит: – Я хочу почувствовать, как загорится твоя кожа. Я хочу почувствовать, как твое сердце забьется быстро-быстро рядом с моим, и я хочу знать, что оно будет так биться именно из-за меня, из-за того, что ты захочешь меня. Потому что тебе уже не захочется, чтобы я остановился. Никогда. Я хочу каждую твою секунду. Каждый сантиметр тебя. Все это я хочу. И я умираю в тот же миг. Все. Я уже труп на полу.

Мы мухи – слетаемся, роимся – глаза навыкате, косточки хрупкие, нервно машем крылышками, летим навстречу воображаемым судьбам. Мы швыряем свои тельца в стеклянные проемы манящих окон, страстно желая попасть в обещанный по ту сторону мир. День за днем мы таскаем за собой поломанные крылья, глаза, органы, запертые в четырех стенах; а  все выходы – открытые ли, закрытые – от нас ускользают. Мы надеемся, нас спасет легкий ветерок, уповаем на шанс увидеть солнце. Проходят десятилетия. Скапливаются столетия. А наши помятые тельца все так же носятся по воздуху. Мы продолжаем швырять себя навстречу обещаниям. Из раза в раз одно и то же – есть в этом однообразии какое-то безумие, в этом повторяющемся однообразии, однообразии, обесценивающем наши жизни. И лишь за пару секунд до смерти мы осознаем: окна, в которые мы бились, – зеркала.

Напомнила себе, что Уорнер лжец, сумасшедший, маньяк, охваченный страстью убивать. У него никогда не было цели мне помочь.

Уорнер.

Белая птица с золотыми прожилками на голове, похожими на корону.

Мальчик со светлой кожей и золотистыми волосами, лидер Сектора 45.

Это всегда был он. Все время.

Смех-тот шелк, который смягчает самые тяжелые испытания.