Ксения Беленкова

– Обещай, что позво́нишь! – воодушевленно допытывался у нее Ромео.

– Правильно говорить «позвони́шь», – машинально поправила его Марина Борисовна.

– Извини, виноват, – засмущался Роман Эдуардович. – Хотя, знаешь, Марин, что хочу сказать. Вот была у меня тетка, простая как три рубля. Восьмилетку с трудом закончила, но всю жизнь строила из себя умную. Помню, придет в гости и давай меня учить, к словам придираться. Попробуй при ней скажи «дядька» – сразу поправит: «мужчина». И дальше в том же духе. Слова не скажи, все ей некультурным казалось. Зато дед у меня был благородных кровей, интеллигентный старикан и просто умница. Вот ему почему-то было абсолютно все равно, какими словами ты излагаешь мысли. Его как раз эти самые мысли прежде всего интересовали…

И Тося все смотрела на эти звезды. Некоторые из них, вероятно, оставили после себя лишь свет, давно сгинув в бесконечности. А некоторые вполне могли быть центром других вселенных. Тысячи солнц, касающихся купола над ее головой лишь робким отблеском. И где-то там действительно могла кружить по своей орбите Планета Счастья. Невидимая, недосягаемая. Но сейчас Тося сжимала Мишкину руку и впервые ощущала, что, возможно, Планета Счастья не так уж далеко, как ей всегда казалось. Возможно, что она совсем рядом. И чернота вокруг была прекрасна: она не прятала страхов. Темнота хранила тайну, прикасаясь к которой каждый желал разгадать ее. И Тося сейчас открыла для себя маленькую тайну: лишь частицу той большой и манящей, что испокон веков кружила Землю по ее орбите. Тося тихо улыбалась в темноту

Иду по самой кромке, смотрю в воду: и  каждый раз она новая, и каждый раз – знакомая.

бьется волной о волну, Я к нему сюда снова приду. Хочу чайкой лететь на закат. Крыльев нету, увы – шах и мат! Я закатного моря красу В своих мыслях отсель унесу. И в московской унылой ночи Чайкой море мне песнь прокричит!