Евгений Алехин

– Курить будешь? – крикнул водитель. Он мерз и сутулился, держа руки в карманах, поглядывал на меня из-за седой бороды. – В смысле распахмуриться?! – Как? – Дунуть в смысле? – А в каком еще смысле? – Не знаю пока! Может, и буду.

– Док, тут философская беседа назрела! Доктор Актер врывался в комнату, все еще бормоча впечатления о пробах или излагая самому себе синопсис гениальной повести, с которой он обязательно возьмет премию имени Астафьева. Слова вдруг застревали в нем, Доктор Актер замирал посреди комнаты, торжественно напрягалась каждая стрелочка на его лице. Мы двумя голыми жопами смотрели на него из разных углов.

Есть миг, когда берешь холодную рюмку, или стакан, или бутылку, или пластиковую стопку, – зазеркалье разбивается, и впрыгиваешь в тело, которое покинул. Он прыгает одновременно с тобой, и вы становитесь одним целым со своим двойником, у которого есть все то, чего нет у тебя, и отдаешь ему все свое взамен, оживляя развалины ойкумены.

Вот плывет самый большой на свете кит. Его плавание как полет огромного корабля по шумному и соленому космосу. Еще в девяностые их было штук пять, но вот кит остался один. С тех пор ему часто хочется умереть. Люди называют такое состояние депрессией, но им не представить депрессию этого хорошего, по их меркам, парня. Он бы поставил точку. Но это не так-то просто, читай «невозможно», когда ты почти бессмертен и не встречал еще такого большого пространства земли, чтобы выпрыгнуть туда всей своей т