Александра Плен

заменить невесту, своевременное спасение от наемников и так далее.

Знаешь, что такое одиночество? – вдруг спросил он, пристально смотря мне в глаза. – Не то одиночество, когда ты осталась одна вечером в пустом доме или потерялась в чужой стране. Или когда тебя оставили муж, друзья, дети, а в старости некому помочь… А настоящее одиночество? Вечное, жуткое, выжигающее душу, бескрайнее, как вселенная. Оно длится веками, тысячелетиями, и нет надежды, что кто-то разделит его с тобой.

что ответить. Мстительность была мне не свойственна. Я была бы рада, если бы Гехард перестал меня донимать, но выгонять из школы… Я задумчиво собрала поднос и встала из-за стола. Наследник поднялся вслед за мной. – В котором часу ты ходишь в библиотеку? – я назвала время. – Я буду приходить заниматься вместе с тобой. Можно? – я радостно кивнула. С той поры мы с его высочеством вместе корпели над учебниками. Он должен был изучать в разы больше, чем другие студенты. Он будущий правитель, и программу факультативных занятий ему разрабатывал сам директор школы, арий Китеп. Наши беседы стали на порядок более доверительными и серьезными. В основном мы сидели и молча занимались, но иногда, когда усталость брала свое, мы делились сокровенным. – Как думаешь, почему исчезает магия? Наследник равнодушно пожал плечами. – Не задумывался об этом. Боги виноваты или сами люди, но я не хотел бы такого подарка, – парень устало смотрел на меня, глаза были красные от долгого

Я хочу знать о тебе все. – На это потребуются годы, – отозвалась я еле слышно. – Значит, ты со мной надолго.

кратковременная, на месяц вперед. Да что угодно – купить новое платье, похудеть, переклеить обои. В идеале должна быть и долговременная, на пару лет, например, выучить испанский, получить повышение на работе, съездить на отдых в

каким затравленным стал взгляд. – Представляешь, он встал на колени… – как ни в чем не бывало продолжал я. Пашка резко вскочил из-за стола. – Не знаю, что сегодня у тебя за настроение, Сергей, – напряженно произнес он, дергая Нику за собой, – но нам пора. Поговорим, когда протрезвеешь.

руки мелко подрагивали, но обнимали сильно и крепко, я же только вжималась в его грудь и думала, что пусть он уже наконец случится, этот первый раз, иначе я сама его изнасилую. Теоретически я знала, как это делать.