Цитаты из аудиокниги «Зеркала»
-- Ян, сядем, я устала, поздно... Куда пошел Игнатий, вы не видели? Ну, все равно. Отдохнем здесь. Сейчас зайдет солнце. Какой он... страшный! -- прибавила Раиса, указывая на темнеющий храм.
Ян покачал головою и поднял глаза. Он видел ряды красновато-желтых колонн, простых и громадных, суженных кверху, соединенных там, в вышине, линиями легкими, как музыка,-- за ними еще ряд колонн, таких же, немного меньших, гигантские камни пола, ступени, сделанные людьми не для людей, голубой край небес между колоннами, равнину, низкую, буровато-зеленую, поросшую цепкой сухой травой... Между ее длинными стеблями кое-где белели маргаритки и еще какие-то бледные остролистые цветы, похожие на восковые. Туман поднимался от болот, и храм делался легче и прозрачнее.
Простор был суровый, строгий, почти торжественный.
-- Нет,-- сказал Ян тихо, не опуская взора,-- он не страшный. Он -- как громадный, стотысячный хор. Слишком громко, почти выдержать нельзя, но прекрасно, потому что гармонично. Я в первый раз это понял. У меня душа полна счастьем. Вижу отражение великого Духа.
Раиса встрепенулась.
-- Отражение? Нет, нет, Ян, хочу верить иному, хочу обнять красоту, как она есть, хочу страдать, жить ею... Вот этот храм передо мною, он прост и страшен, он тревожит мою душу, он сам -- и я не хочу думать, что он -- только отражение...
-- Отражение великого Духа,-- повторил Ян, задумчиво улыбаясь.-- Я раньше понимал, но не совсем. А надо понять это совсем, до конца... И перестанешь бояться, и все далекое и близкое станет твоим, и опять полюбишь небеса, облака... Людей...
-- Неправда! -- вскрикнула Раиса.-- Любовь -- другое... Любовь хочет знать, видеть, верить, прикоснуться, приблизиться... О, почему вы думаете, что это -- отражение? А сила, которой полна моя душа, сила страданья и...
Она не договорила. Ян с горестью смотрел на нее.
-- Раиса, вы несчастны? Я знал, что вы несчастны. Может быть, я еще огорчил вас! Скажите мне все.
-- Нет,-- проговорила Раиса.-- Зачем вы о любви? Нельзя никого любить, если думать, как вы.
-- О, как вы ошибаетесь! Я люблю всей душой, я люблю...
-- Молчите! -- вскрикнула Раиса.-- Я вам скажу потом... в Риме... Но не теперь. Теперь поздно.
Будет время, когда поймут, что все эти гениальные симфонии и сонаты - оскорбительный и грубый визг, как теперь нам кажется нелепым шумом музыка дикарей, а ведь они ею наслаждались и гордились... Нет, Гвидо, я не синьор композитор, с вашей точки зрения. Я слушаю музыку только в тишине, я пишу такую музыку, это правда, как я ее понимаю, но для моей музыки еще не выдуман инструмент. Вот, что вы теперь слышите? Вот - ветер пронес струю воздуха, вот умершее эхо тонкого колокола с берега, вот по воде всплеск, даже не всплеск, а только желание всплеска, от далеко скользнувшей гондолы, вот звон чуть дрогнувшей где-то струны, задетой случайно ветром, вот трепет желтого паруса на взморье, - вот те нежные, бесхитростные и глубокие звуки, из которых может выйти еще небывалая и не родившаяся гармония! И я записываю эти звуки, но боюсь соединить их в аккорды, не умею... Видите, Гвидо, музыка тоже и "мой бог", но я думаю, что Бог в тишине, и потому слушаю музыку - в тишине...
