Цитаты из аудиокниги «Орландо», страница 11

Быть может, это оздоровительное средство - состояние забытья, когда самые мучительные воспоминания, способные навеки искалечить жизнь, сметаются тёмным крылом, которое их очищает от грубости и наделяет, даже самые низкие, самые уродливые из них, свечением и блеском? Не накладывает ли смерть свой перст на жизненную смуту для того, чтобы та сделалась для нас переносима? Быть может, мы так устроены, что смерть прописана нам в ежедневных мелких дозах, чтобы одолевать трудное дело жизни?

Мысли божественны

Причастие настоящего времени- это просто дьявол собственной персоной

Green in nature is one thing, green in literature another. Nature and letters seem to have a natural antipathy; bring them together and they tear each other to pieces.

О московитах известно было немногое. В своих огромных бородах, под меховыми шапками, они почти всегда молчали; пили какое-то темное пойло, то и дело его сплевывая на лед.

Обман ей претил; правда вызывала жалость.

Те вовсе не стыдились образованности; ничуть не считали, что родиться сыном мясника – удача и что неграмотность – великая заслуга; отнюдь не полагали, подобно нам, что «жизнь» и «действительность» непременно сопряжены с невежеством и хамством, равно как и с другими синонимами двух этих слов.

Символические церемонии вообще редко удаются, подумала она. И чёрта ль в них.

Цыгане, с которыми она, совершенно очевидно, имела тайные сношения еще до революции, считали ее почти своей (а эта самая высокая честь, какую может оказать любой народ), темные же ее волосы и смуглость подкрепляли подозрение, что она и родилась цыганкой, в младенчестве была похищена английским герцогом с орехового дерева и увезена в дикую страну, где люди укрываются в домах, ибо до того больны и слабы, что не выносят свежего воздуха.

Память – белошвейка, и капризная белошвейка притом.