Тихие яблони. Вновь обретенная русская проза

Но мы – свое, а Сон и Дрема – свое. Они не мешкают. Дрема совсем подобралась к нам под бочок, и от нее идет такое тепло, что не хочется больше ничего, кроме тепла и покоя. А Сон наклонился над нами, и тихо пальцами, – а пальцы у него длинные, мягкие, невидимые,  – закрывает нам веки, и дышит на нас, а в его дыхании – покой, нега, темнота. И мы засыпаем.