Цитаты из аудиокниги «Выбор креста», страница 2
Рассказывают о том, как белые русские войска окружили красных матросов. Часть пленных сдалась, бросилась на колени и подняла руки. Остальные немедленно отошли от них в сторону.
- В чем дело? Чего вы хотите? - спросили у них победители.
- Мы хотим, чтобы нас расстреляли где-нибудь подальше, отдельно от этой сволочи, - отвечали они, указывая на коленопреклоненных товарищей.
Где это было - не помню. Никто не вспомнит.
Забыли.
Мы помним Шарлотту Корде.
Она ближе нам. Она носила белый чепчик и была француженкой, и ее так хорошо полюбили и описали французские писатели.
А наши - они нам не нужны.
Трагические годы русской революции дали бы нам сотни славных имен, если бы мы их хотели узнать и запомнить.
То, что иногда рассказывалось вскользь и слушалось мельком, перешло бы в героические легенды и жило бы вечно в памяти другого народа. Мы, русские, этого не умеем.
Был героем Колчак. Настоящим легендарным героем. И каждый врал про него все, что хотел.
И все это - любя.
Странно мы любим - правда?
Не ослепленно и не экстазно.
В наших русских газетах часто встречаются особого рода статьи, озаглавленные обыкновенно "Силуэты", или "Профили", или "Встречи", или "Наброски с натуры". В этих "силуэтах" изображаются иностранные общественные деятели, министры или знаменитости в области науки и искусства.
Представляют их всегда интересными, значительными или в крайнем случае хоть занятными.
О русских деятелях так не пишут.
Уж если увидите в газете русский "профиль", так я этот профиль не поздравляю. Он либо выруган, либо осмеян, либо уличен и выведен на чистую воду.
Мы странно относимся к нашим выдающимся людям, к нашим героям.
Не надо бояться. То, чего вы боитесь, уже пришло.
Я знаю, что значит, когда люди, смеясь, говорят о большом горе. Это значит, что они плачут.
— Ты должна написать своему Фасольникову, что, во-первых, ты — порядочная женщина, а, во-вторых, что он не должен больше у тебя бывать.
— Неловко как-то выходит. Я, мол, порядочная женщина, так что, пожалуйста, у меня не бывайте. Точно он должен только к непорядочным ходить!
Чужие по отношению к вам полны самых светлых прогнозов. Все дела и предприятия вам, наверное, великолепно удадутся. Еще бы! С вашим-то умом, да с вашей выдержкой, да с вашей обаятельностью!
Свои, наоборот, заранее оплакивают вас, недоверчиво качают головой и каркают.
У них какие-то тяжелые предчувствия на ваш счет. И, кроме того, зная вашу беспечность, безалаберность, рассеянность и неумение ладить с людьми, они могут вам доказать, как дважды два - четыре, что вас ждут большие неприятности и очень печальные последствия, если вы вовремя не одумаетесь и не выкинете из головы дурацкой затеи.
Всех людей, по отношению к нам, мы разделяем на "своих" и "чужих".
Свои - это те, о которых мы знаем наверное, сколько им лет и сколько у них денег.
Лета и деньги чужих скрыты от нас вполне и на веки, и если почему-нибудь тайна эта откроется нам, - чужие мгновенно превратятся в своих, а это последнее обстоятельство крайне для нас невыгодно, и вот почему: свои считают своей обязанностью непременно резать вам в глаза правду-матку, тогда как чужие должны деликатно привирать.
Чем больше у человека своих, тем больше знает он о себе горьких истин, и тем тяжелее ему живется на свете.
Как существо слабое и бесхарактерное, она скоро опустила руки и поплыла по течению, которым ловко управлял подлый воротник.Она обстригла волосы, стала курить и громко хохотала, если слышала какую-нибудь двусмысленность.Где то, в глубине души, ещё теплилось в ней сознание всего ужаса ее положения, и иногда, по ночам или даже днем, когда воротничок стирался, она рыдала и молилась, но не находила выхода.
