Спорим, будешь моей

Легче самой умереть. За него. Настигаю, когда Артем уже открывает машину. Едва оборачивается

но, блядь, тише своего внутреннего мотора тащиться

махнул границы дозволенного. Настолько

Но потом тишину дробит его громкий судорожный вдох и не менее шумный выдох. Меня трясет от него. Меня колотит. Вытряхивает, как не пытаюсь тормозить. – Посмотри на меня… Посмотри, и я уйду… Собираю остатки сил, чтобы выполнить это требование. И, казалось бы, ничего живого во мне не осталось, но, когда я смотрю в стеклянные глаза Артема, это вырывает из меня что-то еще…

убийственным вопрос покидает глубины нагноившейся внутри меня раны, чувствую, как тело накрывает такой волной горечи и боли, которых прежде я никогда не испытывала. – Как ты мог?! – бью Чарушина ладонями в грудь. Он, от неожиданности качнувшись, пятится, но меня это не останавливает. Проявляя немыслимую агрессию, нападаю дальше. Молочу кулаками так отчаянно, сама физическую боль ощущаю. Кажется, что в кистях отмирает плоть и ломаются косточки. – Я же тебе доверяла! – голос рвется

спрашивает Дикарка пару минут спустя, и я понимаю, что тупо завис, разглядывая ее. – Расскажи что-нибудь… – просит и отводит