«Дело не в том, что было сказано, – устало отвечал Слава. – Хуже, что многое не сказано было в какомто стеснении. Хорошее почему-то труднее говорить, чем плохое, плохое как-то само вылетает.
Сергей очень красиво лоснился, выглядел как бесполезная, но приятная вещь: необычная люстра, кресло-мешок, новая фондюшница, черный холодильник, большой обжитой аквариум.
«Ты выглядишь так, как я себя чувствую»,
длится. Зато вот в момент, когда в гостинице вечером оказываешься, или уже в самолет сел, или в поезд, – ты ничей становишься. И вот это вываливание за скобки, господи, когда ничего тебе уже не нужно, кроме тишины, когда просто можешь пялиться в одну точку, это просто невероятное что-то».
Позже Лена придумала красивую теорию, что стихотворная речь, которую она временно забросила, считала так же; что, когда Лена окунулась в нее…
Она была будто алкоголик, который постоянно держал во рту алкоголь и силился не проглотить его, вопреки всяким рефлексам.