Какое странное впечатление производят слова Отелло к Эмилии:
– Я не убил ее.
Для исполнителя они представляют огромную трудность. Отелло в эту минуту проигрывает все симпатии зрителей. Он как будто хочет улизнуть от возмездия. Убийца хочет спрятаться за великодушие жертвы. Желая избегнуть наказания, он ссылается на свидетельство несчастной, умирающей от его руки. Он останется, он сможет жить после этого?
Отелло-Сальвини злорадно смеется, когда Дездемона говорит, что она сама наложила на себя руки.
– Ага! Вот что это за лживая тварь! Она лжет даже в предсмертный час, перед лицом Господа!
Он иронически, с тем же злорадным смехом спрашивает Эмилию:
– Ты ведь слышала? Она сама сказала! Я не убивал ее? Я не убийца?
И, выпрямляясь, гордо и благородно произносит:
– Ее убил я!
Она солгала, идя на Божий суд!
Мы подходим к последним моментам.
Не казалось ли странным, что Отелло – в такие-то минуты! – вдруг вздумал вспоминать о своих государственных заслугах. Вот уж казалось бы совсем не время говорить о своей служебной деятельности.
Но… все повернулись, чтобы удалиться. Отелло останавливает их.
– Постойте! Республике я оказал услуг немало! – значительно говорит он.
В данную минуту он не более, как преступник, – но за ним есть заслуги, и во имя этих заслуг он требует, чтобы его выслушали.
Эта и ещё 2 книги за 399 ₽