Бритва Дарвина

– Еще одна машина?

– Едва ли. Скорее обломки того, что было в машине.

– Любопытно, – заметил Дар.

Патрульный Элрой продолжал с подозрением коситься на Дарвина. Видимо, он опасался, что сержант и Дар каким-то образом разыгрывают его.

– А вы правда тот парень, именем которого назвали премию?

– Нет, – ответил Дар.

– Он не тот Дарвин, – пояснил Камерон. – Он Дарвин Минор, то есть Дарвин-младший.

Дар обошел воронку, стараясь держаться подальше от края обрыва, потому что не любил высоты. Кое-кто из экспертов кивнул ему и поздоровался. Он достал из сумки камеру и принялся снимать место происшествия с разных ракурсов. Под лучами восходящего солнца ярко заблестели тысячи исковерканных металлических обломков.

– Что это? – удивился Элрой. – Никогда не видел такой видеокамеры.

– Цифровая, – кратко ответил Дар.

Он закончил со снимками и видеозаписью и посмотрел вниз, на шоссе. Отсюда хорошо просматривался вход в каньон. От него на восток был прочерчен перпендикуляр дороги до Боррего-Спрингс. Дар глянул в видоискатель камеры и сделал несколько кадров пустыни и дороги, тянущейся через песчаные холмы.

– Если Дарвиновская премия названа не из-за вас, – не унимался юный постовой, – то в честь кого?

– Чарлза Дарвина, – ответил Дар. – Слыхал о том, что выживают самые приспособленные?

Мальчишка непонимающе заморгал. Дар вздохнул.

– Ежегодная премия Дарвина присуждается тому, кто окажет величайшее благодеяние человеческой расе, избавив генофонд человечества от своей ДНК.

Парень медленно кивнул, явно недопонимая, в чем соль. Камерон хохотнул.

– Кто гробанется самым дурацким образом, – перевел он и поглядел на Дара. – В прошлом году, кажется, получил парень из Сакраменто, который так тряс автомат с пепси, что тот рухнул и раздавил его.

– Это в позапрошлом году, – уточнил Дар. – А в прошлом – фермер из Орегона, который побоялся ремонтировать крышу сарая без страховки. Он обвязался веревкой, перебросил второй конец через конек крыши и попросил своего взрослого сына привязать его к чему-нибудь тяжелому. Тому самым тяжелым показался задний бампер их пикапа.

– Ага, а потом из дома вышла жена, – засмеялся Камерон, – села за руль и поехала в город. Интересно, вдове выдали страховку за несчастный случай, связанный с автотранспортом?

– Пришлось, – ответил Дар. – Он же действительно был с ним связан.

Патрульный Элрой выдавил элвисовскую улыбку, но, видимо, соль прикола до него так и не дошла.

– Так ты возьмешься за это дело или как? – спросил Камерон.

Дар потер лоб.

– Уже есть какие-то теории по этому поводу?

– Следователи считают, что это повздорили наркодельцы.

– Ага, – радостно поддакнул Элрой. – Ну, вы понимаете. «Эль-Камино» был в грузовом отсеке одного из этих… больших военных самолетов…

– «С-130»? – уточнил Дар.

– Ага, – усмехнулся Элрой. – Эти подонки перессорились и выпихнули его… И вот результат!

И эффектным жестом указал на воронку, как заправский метрдотель, приглашающий за столик важных персон.

– Неплохая теория, – кивнул Дар. – Вот только откуда наркодельцы взяли «Локхид С-130» «Геркулес»? И зачем затащили в него «Эль-Камино»? И почему выбросили его оттуда? И почему машина взорвалась и сгорела?

– А разве машины не взрываются, когда падают с высоты на камни? – удивился Элрой, и его торжествующая улыбка увяла.

– Только в кино, Микки, – сказал Камерон и повернулся к Дару. – Ну что? Начнешь сейчас, пока солнце еще не припекает?

– Только при двух условиях, – кивнул Дар. Камерон вздернул свои косматые брови. – Ты доставишь меня вниз, к моей машине, и дашь свою рацию.

* * *

Дар повел «Акуру» по дороге в пустыню, остановился и огляделся.

Проехал еще немного, снова огляделся и наконец вернулся к месту первой остановки. Он поставил машину у небольшой насыпи, вышел и прогулялся, собирая в карман камешки и какую-то дребедень. После чего он сделал несколько снимков деревьев Джошуа и песчаных холмов, вернулся к машине и заснял асфальтовую дорогу.

Стояло раннее утро, и движение на шоссе еще не было оживленным – мимо проехало лишь несколько грузовиков и трейлеров, – поэтому у входа в каньон, где одну полосу заняли патрульные машины, не поставили знака объезда. Но, несмотря на ранний час, в пустыне температура воздуха поднялась до 80 градусов по Фаренгейту^[5]. Дарвин сбросил пиджак и, включив кондиционер, забрался на заднее сиденье своей черной «Акуры», которая продолжала работать на холостом ходу.

Дарвин включил свой ноутбук IBM, загрузил на диск снимки с «Хитачи» и некоторое время пристально их изучал. Затем запустил короткие видеоролики, которые он успел снять. Он достал калькулятор и углубился в расчеты, оторвавшись от них всего раз, чтобы запустить диск с картами и устройство GPS – систему глобального позиционирования, которое он всегда держал при себе, на всякий случай.

Перепроверив все расстояния, углы наклона и прочее, Дар покончил с арифметикой, захлопнул ноутбук и отложил его в сторону. Затем вызвал Камерона по его же рации. Прошло всего тридцать пять минут с того момента, как Дар спустился с уступа.

Еще через пять минут к машине подлетел бело-зеленый вертолетик и приземлился неподалеку. Пилот остался в кабине, а Камерон спрыгнул на песок, нахлобучил фуражку и подошел к «Акуре NSX».

– А где юный Элвис? – спросил Дар.

– Элрой, – поправил сержант.

– Какая разница?

– Оставил его там. На сегодня ему хватит впечатлений. Кроме того, он вел себя непочтительно по отношению к старшим.

– Правда?

– Когда ты ушел, он сказал, что ты – полный абзац.

– Абзац? – переспросил Дар.

– Извини, Дарвин, – пожал плечами бывший морской пехотинец. – На большее его не хватило. Он же не бывал в армии. Пороху не нюхал, ума не нажил. К тому же он белый. Лингвистически не подкован. Я прошу за него прощения.

– Абзац?!

– Что ты мне хотел сказать? – вернулся к главной теме Камерон. Он явно устал и растерял свое веселье, постепенно приближаясь к своей грубой ипостаси.

– А что мне за это будет? – поинтересовался Дар.

– Безграничная благодарность Калифорнийской патрульной службы, – проворчал Пол.

Дар глянул в сторону вертолетика, силуэт которого слегка дрожал в потоках горячего воздуха, поднимающегося над трассой.

– Ладно, деваться некуда. И хотя мне дико не хочется лезть в эту железку снова, нам придется подняться на пару миль вверх, и оттуда я все тебе покажу.

– Место катастрофы, что ли?

– Именно. В каньон я больше не полечу. Скажи пилоту, что он должен следовать моим указаниям и лететь на высоте не более пятисот футов.

* * *

Вертолет отлетел на восток от «Акуры», оставшейся стоять у обочины дороги, примерно на полмили.

– Видишь вон те подпалины и рябь на асфальте возле той стоянки? – спросил Дар по переговорнику.

– Да, сейчас вижу. А когда проезжал здесь ночью, то не заметил. И что? Это не самое лучшее шоссе, оно везде поганое. У дорожных рабочих, наверное, руки из задницы растут.

– Возможно, – согласился Дар. – Но этот участок выглядит так, словно асфальт сперва расплавился, а потом снова остыл и затвердел.

– Ну это же пустыня, парень, – пожал плечами Камерон и повернулся к пилоту, который нацепил солнцезащитные очки. – Сколько там уже?

– Сто двадцать по Фаренгейту^[6], – ответил тот, даже не повернув головы в их сторону. Он полностью сосредоточился на приборах и линии горизонта.

– Хорошо, – сказал Дар. – Давайте вернемся обратно к моей машине.

– И это все? – возмутился Камерон.

– Терпение!

Они пролетели над шоссе триста футов. Внизу промчался «универсал», из боковых окон которого высунулись детские мордочки и уставились на вертолет. Сверху «Акура» казалась восковой кляксой от расплавившейся черной свечи.

– Видел вон там отметины на асфальте? – спросил Дар.

– Когда спустились ниже, заметил, – проворчал Камерон. – Тормозной след? Но оттуда до каньона полторы мили. И все две – до места аварии. Ты имеешь в виду, что кто-то не справился с управлением, попытался затормозить, пролетел две мили вперед и двести футов вверх и разгрохался о стену каньона? Шустрый, засранец!

Сержант мрачно усмехнулся.

– Длинный след горелой резины, – заметил Дар, показывая на две параллельных полосы, тянущихся с востока.

– Мальчишки шины попортили. Такие следы – на каждом километре трассы. Счастье, если завтра эти сопляки не врежутся куда-нибудь.

– Я все подсчитал. Эти следы тянутся тысячу восемьсот тридцать восемь футов, причем не прерываясь. Если это был сопляк на машине, то колеса у него безразмерные. Причем большую часть покрышек он оставил на асфальте. Если это вообще тормозной след…

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Камерон.

– Все дело в коэффициенте трения. Наш «Эль-Камино» пытался остановиться, но не смог. Тормоза сгорели.

Дар выудил из кармана несколько крохотных шариков и кусочков, похожих на сплавившуюся резину, и протянул Полу.

– Тормозные колодки? – спросил Камерон.

– То, что от них осталось, – сказал Дар и передал сержанту несколько металлических горошин. – А это было тормозными цилиндрами. Вдоль этого участка трассы деревья запорошило искрошенной резиной. И оплавленными стальными частичками.

– У «Эль-Камино» тормоза всегда были ни к черту, – пробормотал Камерон, пересыпая горелые кусочки в черной горсти.

– Да, – согласился Дар. – Особенно если ты пытаешься остановиться на скорости триста миль в час.

– Триста в час! – потрясенно ахнул сержант, уронив челюсть.

– Скажи пилоту, чтобы посадил машину, – приказал Дар. – Я объясню все внизу.

* * *

– Наверное, это было ночью, – начал Дар. – Он же не хотел, чтобы кто-то заметил, как он устанавливает за этой насыпью стартовые ускорители. А потом…

– Стартовые ускорители! – воскликнул сержант, снял фуражку и вытер вспотевший лоб.

– Стартовые ускорители для пусковых ракетных установок, – подтвердил Дар. – Большие ракеты на твердом топливе, которые прежде использовались для подъема в воздух тяжелых грузовых самолетов, если взлетная полоса была слишком короткой или груз слишком…

– Да знаю я, что это за хрень! – прорычал Камерон. – Я служил в армии, парень! Но как эти придурки со своим занюханным восемьдесят вторым «Эль-Камино» достали стартовые ускорители?

– К северу отсюда у нас база военно-воздушных сил «Эндрюс». А туда дальше по дороге – база «Твелв-Палмс». В этом районе натыкано военных баз больше, чем по всем Соединенным Штатам, вместе взятым. Кто знает, что они там списывают и продают за сущие гроши?

– Стартовые ускорители, – повторил Камерон, глядя на бесконечный четкий след на дороге. В одном месте черные полоски немного вильнули вбок, но затем снова выровнялись, улетая к каньону двумя черными стрелами. – А зачем им понадобились две штуки?

– А одна тебе ничего не даст, разве что усесться сверху, – ответил Дар. – Если поджечь только одну и она окажется не строго по центру тяжести машины, то «Эль-Камино» начнет вертеться, как колесо с фейерверками, пока ракета не зароется в землю или не пробурит машиной яму в песке.

– Хорошо, – кивнул Камерон. – Он привязал, прикрутил, прицепил… Короче, как-то присобачил к машине эти списанные реактивные хреновины. И что потом?

Дар потер подбородок. Второпях собираясь в эту поездку, он не стал тратить время на бритье.

– Потом он дождался, когда на шоссе будет пусто, и поджег их. Вероятно, обычным самодельным электродетонатором – две проволочки и батарейка. Если ты их поджег, то потушить уже не можешь. Это же просто уменьшенная копия ракетоносителей, которые выводят шаттлы на орбиту. Поджег – и полетел. Уже не остановишься.

– Выходит, он превратился в шаттл, – с непонятным выражением на лице заключил Камерон. И перевел взгляд на далекие горы. – Пролетел всю дорогу отсюда до стены каньона.

– Не всю, – возразил Дар, включая ноутбук и показывая сержанту свои расчеты. – Я могу только предполагать, с какой скоростью они толкали машину вперед, но именно ракеты поплавили асфальт на том отрезке дороги. На этом участке, через двенадцать секунд после возгорания, они разогнали машину до скорости двести восемьдесят пять миль в час.

– Ну и гонка, – покачал головой Камерон.

– Возможно, этот парень мечтал установить мировой рекорд, – заметил Дар. – А когда телефонные столбы слились в один частокол, освещенный заревом ракет, он передумал. И ударил по тормозам.

– Толку-то? – хмыкнул Камерон.

– Тормозные цилиндры оплавились, – согласился Дар. – Тормозные колодки сгорели. Шины начали стираться в порошок. Ты заметил, что последние сотни метров следы на асфальте стали прерывистыми?

– Тормоза то срабатывали, то нет? – предположил Камерон. В голосе сержанта звенело предвкушение того, как он будет пересказывать этот случай своим сослуживцам. Копы обожают обсасывать разнообразные примеры аварий и автокатастроф.

Дар покачал головой.

– Что ты, от них уже ничего не осталось. «Эль-Камино» начал подпрыгивать на тридцать-сорок футов перед тем, как окончательно подняться в воздух.

– Ничего себе! – почти восторженно выдохнул Камерон. – Да. Там, где горелые отметины заканчиваются, ракеты частично выгорели и опустились под углом тридцать шесть градусов. Со стороны взлет «Эль-Камино» должен был смотреться весьма впечатляюще.

– Твою мать, – ухмыльнулся сержант. – Значит, эти свечки горели до самой стены каньона?

Дарвин покачал головой.

– Я считаю, что они полностью выгорели через пятнадцать секунд после взлета. Дальнейший полет – чистой воды баллистика.

Он вывел на экран ноутбука карту GPS и расчеты траектории полета машины от дороги до самой скалы.

– Там, где он бабахнулся, дорога делает поворот и поднимается вверх, – заметил Камерон.

Дар слегка поморщился. Он не любил, когда восклицания вроде «бабах!» превращают в глаголы.

– Да. Повернуть он не мог. В полете машина, по-видимому, вращалась вокруг своей горизонтальной оси, стабилизируя полет.

– Как пуля из ружья?

– Именно.

– Как ты думаешь, какой у него был… слово не подберу… насколько высоко он взлетел?

– В верхней точке? – спросил Дар, заглядывая в компьютер. – От двух тысяч и до двух тысяч восьмисот футов над землей.

– Ничего себе! – снова ахнул Камерон. – Поездка была недолгой, но какой сногсшибательной!

– Я подсчитал, – сказал Дар, потирая глаза, – что после первых пятнадцати секунд наш парень из участника гонки стал просто грузом.

– То есть?

– Даже при самом невысоком ускорении, которое могло донести его отсюда вон туда, от земли он оторвался при восемнадцати g. Если он весил около семидесяти пяти килограммов, то…

– То сверху на него свалилось еще тысяча двести семьдесят кило. Ого!

Запищала рация.

– Извини, – сказал сержант. – Вызывают.

Он отошел на несколько шагов и принялся вслушиваться в хрипение и треск из трубки. Дар выключил ноутбук и сунул его в машину. Мотор «Акуры» продолжал тихо урчать, поддерживая работу кондиционера.

Подошел Камерон. Его лицо перекосила насмешливая гримаса.

– Ребята только что откопали в воронке рулевое колесо от «Эль-Камино», – сообщил он. Дарвин молча ждал продолжения. – Фаланги пальцев впечатались в пластик колеса, – закончил Камерон. – Глубоко впечатались.

Дар пожал плечами. В это время зачирикал его мобильник.

– За что я люблю Калифорнию, Пол, – сказал Дарвин, доставая телефон, – так это за то, что сотовая сеть покрывает ее полностью. Связь есть всегда.

С минуту он слушал, потом сказал:

– Буду через двадцать минут.

И отключился.

– Что, пора браться за работу по-настоящему? – снова усмехнулся Камерон, видимо представляя, как в течение следующих дней он будет рассказывать и пересказывать сегодняшнюю байку всем знакомым.

Дар кивнул.

– Это мой шеф, Лоуренс Стюарт. Он нашел для меня кое-что посерьезней этой ерунды.

– Semper Fi^[7], – бросил куда-то в пространство Камерон.

– О seclum insipiens et inficetum^[8]. Катулл, сорок три, восемь, – произнес Дар в том же тоне.

Глава 2. Б – братишка

До индейской закусочной, стоящей на перекрестке нескольких дорог, куда Дарвина вызвал его начальник Лоуренс Стюарт, Минор долетел на своей «Акуре» за пятнадцать минут. Лоуренс попросил Дара «приехать как можно скорее». С антирадаром, прощупывавшим шоссе впереди, сзади и по бокам, «как можно скорее» на «Акуре NSX» означало 162 мили в час.

Закусочная с казино, гаражом и заправкой располагалась к западу от Палм-Спрингс и резко отличалась от обычных индейских казино – глинобитных пылесосов в стиле пуэбло, которые высасывали последние денежки из карманов янки и вырастали вдоль дорог как грибы после дождя. Это было видавшее виды, запущенное строение, расцвет которого пришелся, видимо, на начало 1960-х – золотые годы весьма далекого отсюда 66-го шоссе. Так называемое казино представляло собой комнатенку чуть ли не на задворках закусочной, в которой стояло шесть игровых автоматов и стол для игры в очко, за которым чуть ли не круглосуточно работал все один и тот же крупье – одноглазый индеец.

Дар сразу увидел Лоуренса. Его шефа трудно не заметить – это двухметровый здоровяк весом в 115 килограммов, с добродушной усатой физиономией. Правда, сейчас лицо Лоуренса как-то странно разрумянилось. Его «Исудзу Труппер» модели 86-го года стоял под палящими лучами солнца у стеклянной витрины закусочной, в стороне от бензозаправки и гаража.

Дарвин поискал взглядом тенистое дерево, под которым можно было бы припарковать «Акуру», не нашел и загнал машину в тень от спортивного авто Лоуренса.

С первого взгляда стало понятно, что у шефа не все благополучно. Лоуренс отвинтил фару и разложил стекло, ободок, рефлектор, лампочку и прочие детали на капоте, не забыв подстелить чистую тряпочку. В настоящий момент правая кисть шефа находилась внутри пустого гнезда, левой рукой он пытался выдернуть застрявшую кисть, а подбородком прижимал к плечу сотовый телефон.

Лоуренс был одет в джинсы и рубашку-сафари с короткими рукавами, которая потемнела от пота на груди, на спине и под мышками. Приглядевшись, Дарвин заметил, что лицо шефа не просто разрумянилось, а приобрело нездоровый багровый оттенок. Еще чуть-чуть, и начальника хватит апоплексический удар.

– Эй, Ларри! – окликнул его Дар, захлопывая за собой дверцу «Акуры».

– Черт побери, не называй меня Ларри! – прорычал здоровяк.

Все звали Лоуренса Ларри. Как-то Дарвин встретил его брата, Дэйла Стюарта, который рассказал, что Лоуренс-не-называй-меня-Ларри ведет безнадежную войну за свое имя еще с семилетнего возраста.

– Хорошо, Ларри, – покорно согласился Дар, прислоняясь к правому крылу «Исудзу». Он осторожно облокотился о разложенную тряпочку, стараясь не коснуться раскаленного капота. – Что у тебя стряслось?

Лоуренс выпрямился и огляделся. По его лбу и щекам катился пот и капал с подбородка на рубашку. Он повел глазами в сторону витрины закусочной.

– Видишь того парня на третьем стуле? Да не верти ты головой, черт побери!

Дар скосил глаза на широкую стеклянную витрину.

– Такой невысокий человечек, в гавайской рубашке? Он как раз доедает… что? А, яичницу!

– Он, – подтвердил Лоуренс. – Бромли.

– А, выследили-таки.

Лоуренс и Труди уже четыре месяца искали шайку угонщиков. Кто-то воровал новые машины из прокатной фирмы «Авис», которая была одним из корпоративных клиентов агентства Стюартов. Ворованные машины перекрашивали, перегоняли в соседний штат и продавали.

Чарли Бромли по прозвищу Молчун уже несколько недель подозревался в причастности к этому делу. Но Дар не принимал участия в расследовании.

– У него вон тот лиловый «Форд» с прокатными номерами, – сообщил Лоуренс, все еще прижимая подбородком трубку сотового телефона.

Из трубки послышалось чириканье.

– Минуту, солнышко, сюда приехал Дар, – произнес шеф.

– Труди? – поинтересовался Дарвин.

– А кого еще я называю солнышком? – вытаращился на него Лоуренс.

– Ну, я не лезу в твою личную жизнь, Ларри, – развел руками Дар.

И улыбнулся, поскольку на его памяти Лоуренс и Труди были единственной искренне любящей и преданной друг другу супружеской парой. Официально фирма принадлежала Труди. Их семья жила, дышала, разговаривала и трудилась в унисон по шестьдесят-восемьдесят часов в неделю, так что вряд ли у них хватало времени на что-то, кроме проблем страховых компаний и связанных с ними расследований.

– Возьми трубку, – попросил Лоуренс. Дар извлек сотовый из-под мокрого от пота подбородка шефа.

– Привет, Труди, – произнес он в трубку, а Лоуренсу заметил: – Не знал, что «Авис» выдает напрокат лиловые «Форды».

Обычно Труди разговаривает спокойным, деловым тоном. На этот раз ее голос был не только деловым, но и крайне раздраженным.

– Ты можешь освободить этого идиота?

– Попытаюсь, – ответил Дар, начиная вникать в ситуацию.

– Решите ампутировать руку – перезвони, – бросила Труди и отключилась.

– Черт! – прорычал Лоуренс, не спуская глаз с закусочной, внутри которой официантка забирала у Бромли пустую тарелку. Человечек допивал кофе из чашки. – Он сейчас выйдет.

– Как тебя угораздило? – спросил Дар, кивая на правую руку шефа, застрявшую в гнезде фары.

– Я висел на хвосте Бромли с самого утра, когда еще не рассвело. А потом заметил, что у меня не горит одна фара.

– Плохо, – согласился Дар. – Подозреваемый легко мог заметить в зеркальце заднего вида одноглазую машину.

– Вот именно, – огрызнулся Ларри, безуспешно пытаясь извлечь руку из глазницы своей «Исудзу». – Я сразу понял, в чем дело. У этой модели проводка постоянно провисает и контакты легко отходят. Такая у них сборка. В прошлый раз Труди удалось подсоединить его обратно.

– У Труди рука поменьше, – кивнул Дар. Лоуренс покосился на своего эксперта по дорожно-транспортным происшествиям.

– Да!.. – произнес он, с трудом проглатывая более грубые варианты ответа. – Там отверстие в форме воронки. Туда рука пролезла нормально. Я даже подсоединил этот чертов провод. А вот… ну никак не получается…

– Вырваться? – подсказал Дар, бросив взгляд на витрину. – Бромли уже расплачивается по счету.

– Черт, черт, черт, – пробормотал Лоуренс. – Закусочная слишком маленькая, он сразу бы меня заметил. Я и так заправлялся, будто сонная улитка. А потом подумал, что, если начну ковыряться в машине, это будет смотреться нормально…

– Смотрится, как будто ты сунул руку в гнездо фары и застрял.

Лоуренс оскалился, показывая крепкие ровные зубы.

– Края у этой проклятой воронки острые, как лезвия, – прошипел он. – Такое ощущение, что рука у меня еще больше распухла с того времени, как я ее последний раз пытался вытащить.

– А ты не мог добраться туда через верх? – спросил Дар, изготовившись снять тряпку с деталями разобранной фары и открыть капот.

– Они запломбированы, – скривился Лоуренс. – Если бы я мог добраться через верх, стал бы я совать руку в эту дырку?

Дар знал, что его шеф – славный малый, готовый при случае пошутить и посмеяться. Но еще у Ларри было повышенное давление и буйный темперамент. Отметив его стремительно багровеющую физиономию, потоки пота, катящиеся по щекам и усам, и дрожащий от ярости голос, Дар решил, что сейчас не время препираться.

– Чего ты от меня хочешь? Чтобы я взял у техников в гараже мыло или масло?

– Я не хочу собирать вокруг себя толпу… – начал Лоуренс и осекся. – Нет, только не это!

Из распахнутых ворот гаража вышли четверо механиков и девочка-подросток и направились прямо к ним. Бромли расплатился и пропал из виду, направляясь то ли в туалет, то ли к входной двери.

Лоуренс наклонился к Дару и прошептал:

– Сегодня днем Молчун встречается с главарем шайки и остальными угонщиками где-то в пустыне. Если бы я это заснял, дело можно было бы считать закрытым.

Он снова подергал правой рукой, но «Исудзу» и не думала отпускать свою жертву.

– Хочешь, чтобы я поехал за ним? – спросил Дар.

– Не дури, – скорчил гримасу Лоуренс. – По пустыне на этом? С твоим-то клиренсом?

И кивнул в сторону черной «Акуры».

– А я и не собирался сегодня ездить по бездорожью, – согласился Дар. – Может, я поеду на твоей?

Лоуренс выпрямился, насколько позволяла застрявшая рука. Заляпанные маслом механики и девчонка подошли к машине и встали полукругом.

– А я что, впереди побегу? – прошипел Лоуренс. Дарвин поскреб подбородок.

– Может, посадить тебя на капот, как носовую фигуру? – предложил он.

Молчун Бромли вышел из закусочной, окинул взглядом толпящийся вокруг Ларри народ и неторопливо забрался в свой лиловый «Форд».

– Что, – подал голос один из механиков, вытирая грязные руки о не менее грязную тряпку, – застрял?

Лоуренс одарил парня взглядом, которому позавидовал бы любой василиск.

Механик отступил на шаг.

– Можно смазать маслом, – задумчиво предположил второй работяга.

– Незачем, – возразил старший механик, мужчина с выбитыми передними зубами. – Прыснуть туда немного WD-40, и все дела… И то кожу он уже ободрал. Может, еще и без большого пальца останется.

– А мне кажется, что нужно разобрать всю эту чертову штуковину, – внес свою лепту третий механик. – Больше ничего не остается, если вы, мистер, хотите получить свою конечность обратно. У меня брат как-то застрял в своей «Исудзу»…

Лоуренс тяжело вздохнул. Молчун Бромли вырулил со стоянки и поехал по шоссе на запад.

– Дар, возьми на пассажирском сиденье папку. Мне нужно, чтобы ты разобрался сегодня с этим случаем.

Дарвин обошел машину и достал папку. Заглянув внутрь, он сказал:

– Нет, Ларри. Ты же знаешь, я терпеть не могу ничего подобного…

Лоуренс кивнул.

– Я собирался заняться этим сам после того, как сниму на пленку встречу в пустыне. Но тебе придется сделать это за меня. Я могу задержаться.

И он тоскливо проводил глазами лиловый «Форд».

– Еще одна просьба. Дар. Достань, пожалуйста, из моего правого кармана носовой платок.

Когда Дар это сделал, Ларри приказал, обращаясь ко всем зевакам:

– Отойдите!

И дважды дернул застрявшую руку, пытаясь ее вытащить. Тщетно, капкан не разжал железных челюстей. Третья попытка была такой яростной, что «Исудзу» содрогнулась.

– Йа-а-а! – закричал Лоуренс, словно каратист с черным поясом, разбивающий ладонью кирпичи.

Он ухватился свободной рукой за правое запястье и рванулся всеми своими килограммами назад. На асфальт брызнула кровь, едва не запачкав кроссовки малолетней наблюдательницы. Та отпрыгнула назад и встала на цыпочки.

– У-у-ух, – в едином порыве выдохнула толпа. В этом дружном возгласе неразрывно слились восторг и отвращение.

– Спасибо, – сказал Лоуренс, принимая протянутый Дарвином платок.

И принялся перевязывать окровавленную ладонь. Пока Ларри садился за руль машины и включал зажигание, Дар сунул сотовый телефон в верхний карман рубашки своего начальника.

– Может, мне поехать с тобой? – предложил Дар. Он живо представил себе, как Лоуренс слабеет от потери крови, но снимает встречу угонщиков, как преступники замечают солнечный блик на объективе его камеры. Затем погоня по пескам пустыни. Стрельба. Лоуренс теряет сознание. Кошмарная развязка.

– Нет, – отрезал Ларри. – Просто опроси свидетеля из этого дома престарелых, а завтра приезжай к нам.

– Ладно, – устало согласился Дарвин.

Он предпочел бы нестись по пустыне, отстреливаясь от бандитов, чем идти на этот проклятый опрос свидетеля. Обычно Лоуренс и Труди не поручали ему таких дел.

«Исудзу» взревела и покатила к шоссе. «Форд» уже успел превратиться в маленькую лиловую точку на горизонте.

Четверо механиков в черных робах уставились на кровавые пятна, испачкавшие белый бетон.

– Бо-оже, – наконец произнес младший из них, – настоящий придурок!

Дар забрался на черное кожаное сиденье нагревшейся под солнцем «Акуры» и пробормотал себе под нос:

– До десятки самых выдающихся глупостей все-таки не дотягивает. – Потом включил зажигание, щелкнул регулятором кондиционера и покатил на запад.

* * *

Парк-стоянка жилых фургонов – домов на колесах – находился в Риверсайде, неподалеку от пересечения 91-го и 10-го шоссе. Дарвин подъехал со стороны Баннинга. Он легко отыскал нужную улицу, заехал на территорию парка и остановил машину под раскидистым тополем, чтобы спокойно дочитать до конца бумаги в папке.

– Черт, – прошипел Дар через минуту.

Судя по предварительному заключению Лоуренса и документам страховой компании, этот парк домов на колесах приобрел статус сообщества престарелых сравнительно недавно. Здесь разрешалось постоянно проживать только лицам, достигшим пятидесяти пяти лет, хотя внуки и прочие молодые родственники могли навещать их и оставаться на ночь. Но в целом возраст обитателей этого заведения приближался к восьмидесяти.

Из записей следовало, что большинство старейших жильцов проживало здесь еще до того, как пятнадцать лет назад парк превратился в дом престарелых.

Владелец парка – и, соответственно, дома престарелых – нес высокую личную ответственность по обязательной страховке жильцов. Это был относительно редкий случай – страховой вклад владельца доходил до ста тысяч долларов. Дар отметил про себя, что у владельца, мистера Гиллея, имеется несколько парков-стоянок, причем во всех проживающие были застрахованы на тех же условиях. Судя по всему, здесь часто происходят несчастные случаи, потому эти заведения считаются зоной риска у страховых компаний, которые не желают выплачивать обычную полную страховую компенсацию. Либо хозяин отличается редкой небрежностью, либо ему просто не везет.

Четыре дня назад Гиллей сообщил, что в этом доме произошел несчастный случай со смертельным исходом – погиб один из жильцов. Дом престарелых носил название «Отдых в тени», хотя большая часть старых деревьев высохла, а молодые деревца почти не давали тени.

Хозяин парка сразу же позвонил своему адвокату, а тот – в агентство Стюартов, чтобы эксперты восстановили картину происшествия и определили, виновен его клиент или нет. Для Лоуренса и Труди это было довольно заурядное дело. Дар ненавидел такие задания – подстроенные падения, оплошности, халатность и тому подобное. Все то, что давало хлеб насущный толпам частных адвокатов. Именно поэтому Дарвин, подписывая контракт, изначально договорился со Стюартами, что будет расследовать преимущественно более сложные дела.

В бумагах не было подробного описания этого несчастного случая, но адвокат Гиллея сообщил по телефону, что нашелся очевидец – старожил дома престарелых по имени Генри. И что этот Генри будет ждать следователя в местном клубе в 11 утра. Дар сверился с часами. Без десяти одиннадцать.

Он пролистал расшифровку записи телефонного звонка адвоката. Выяснились некоторые подробности. Один из старожилов этого пансионата, мистер Вильям Дж. Трихорн, семидесяти восьми лет, переезжал на инвалидной коляске через бордюр тротуара у здания клуба, упал и ударился головой о мостовую, вследствие чего скончался на месте. Это случилось вечером, около одиннадцати часов, поэтому Дар сразу же поехал к клубу, чтобы осмотреть место происшествия, особенно степень его освещенности.