Фаза ингибиторов

– Потом.

– Администратор! Тебе не кажется чрезмерной твоя реакция?

– С чего бы? Ты же видела, что произошло с ее ногтями.

Не обращая внимания на протесты, она осмотрела мою ладонь и смазала раны сильно пахнущей мазью.

– Мы просмотрели записи, сделанные в процессе извлечения женщины из капсулы. Ногти были черными.

– Как насчет того, чтобы освежить память? – Я отдернул руку. – Она может вмешиваться в работу наших записывающих устройств. Это указывает на некие кибернетические способности, как у сочленителей. Сейчас ты скажешь, что мы не видели никаких имплантатов у нее в черепе. Думаю, все это означает крайне развитое умение манипулировать нашими сканерами, чтобы показать нам то, что, по ее мнению, мы должны увидеть. Похоже, она способна проделывать все это в реальном времени и почти столь же быстро менять уже существующие записи.

– Не думала, что мы воюем с сочленителями, – сказала Киргиу, снова хватая мою руку и возобновляя осмотр.

– Как-то трудновато воевать с теми, кого тут больше нет, – заметил Валуа, но спорить с доктором не стал. – Собственно, даже если бы они вновь вернулись, для конфликта не было бы причин. Да, у нас бывали столкновения, даже войны, но теперь мы на одной стороне – против волков. Все остальное – лишь идеологические придирки.

– Я и не говорю, что она из них, – раздраженно бросил я. – Всего лишь имею в виду, что у нее похожие способности и мы должны быть начеку. Черт побери, Киргиу! Жжет!

– Оставим пока способности. Чего она, собственно, хочет? – спокойно продолжал Валуа, безразличный к моим страданиям.

– Думаю, нужно это выяснить, – вздохнул я, позволяя Киргиу обрабатывать мою руку. – Пойду туда снова. Дай мне шприц с чем-нибудь быстродействующим.

– Чтобы ее убить?

– Нет, чтобы быстро вырубить. И какова бы ни была расчетная доза, удвой ее.

Я вошел, держа в руке шприц с водянистым голубым препаратом, составом и мощью которого предпочел не интересоваться. Жестом велев охранникам отойти от койки, приблизился к Брианне. Та отложила доску с таким видом, будто после нашего разговора прошло много часов и она крайне рада моему возвращению.

– Сколько еще ждать? – живо спросила она.

– Чего ждать?

– Когда ваши рельсотроны увидят цель. Думаю, еще минут двенадцать-тринадцать. – Брианна покачала головой. – По-моему, напрасные хлопоты. Лучше приберегите снаряды на потом, когда появится противник, которого и впрямь вы смогли бы замедлить. Обрати внимание, я сказала замедлить, не остановить. Нужно мыслить реалистично.

Я быстро наклонился к ней. Не знаю, видела ли Брианна шприц, – скорее всего, нет. Но я приставил его к шее женщины, прежде чем та успела дернуться. Киргиу дала мне шприц с толстой иглой, так что я мог просто надавить, не проткнув сразу кожу.

– Больше никаких игр.

– Даже в фишки? Мне понравилась эта игра. Как и многие другие.

Свободной рукой я сбросил доску на пол.

– Не испытывай мое терпение, Брианна. Мне называть тебя так, или это вовсе не твое имя, а чья-то чужая личность, которую ты украла, чтобы проникнуть к нам?

– Ох, перестань! – Она закатила темные глаза. – Хватит лить крокодиловы слезы, Мигель де Рюйтер. Ты был готов убить тысячи людей, всех спящих на том корабле. Так что я просто взяла имя одной из пассажирок, чтобы втереться в доверие. Это даже не преступление – ее все равно уже не было в живых.

– Не моя ракета уничтожила корабль. Я не успел этого сделать. И все больше сомневаюсь, что причина во внезапном отказе двигателя.

– Гм… – Она нахмурилась, преувеличенно изображая непонимание. – Но тогда… что его уничтожило?

– В этой системе есть другой корабль. Которого мы не видели.

– Ответ верен! – восторженно объявила она.

– Вероятно, это корабль, который высадил на Михайлов День скафандры. И вероятно, он же доставил тебя в окрестности моего шаттла. – На случай, если она забыла о шприце, я надавил сильнее. – Ты ведь прибыла независимо от «Тишины в раю»? Твой корабль воспользовался для прикрытия шумом, который она создавала. Если вообще «Тишина в раю» – его настоящее название.

– Я бы в любом случае тут появилась, – сказала Брианна. – Другой корабль случайно оказался в системе в то же самое время. Крайне неудачно. Не стану отрицать, что он послужил отвлекающим объектом. Но угроза, которую он нес вам – Солнечному Долу, – была намного выше, чем я могла позволить.

– Значит, ты признаешь, что убила тех людей?

– Между нами нет никаких моральных различий, Мигель. Ты был готов убить тех людей. Просто так уж вышло, что это сделала я. Для истории не важны неисполненные намерения, важно лишь то, что мы сделали. Могли бы мы сказать, что Фарсидский Мясник был хорошим человеком, если бы он не совершил военные преступления?

Я пропустил этот вопрос мимо ушей.

– Когда мы с тобой беседовали, мне казалось, будто ты проявляешь к моей персоне некоторый интерес.

– Да неужели?

– Вызваться добровольцем для той операции мог любой из нас. Даже если я тебе небезразличен, ты не могла знать, кто окажется в шаттле.

– Не могла, но и не собиралась рисковать жизнью любого из вас, – сказала она. – Тем более что знала: вряд ли в этих пещерах вас больше нескольких тысяч. К тому же ты сам заранее решил вопрос за меня: Кидония.

На этот раз уже я нахмурился, причем совершенно искренне недоумевая.

– Что?

– Пароль для твоего самоубийственного протокола. Я считала бортовую телеметрию. Ваши защитные меры вовсе не столь надежны, как тебе кажется.

– Кидония – случайное кодовое слово. Оно ничего не значит.

– Оно значит намного больше, чем ты способен понять, дорогой Мигель де Рюйтер.

– Кто ты и что тебе нужно?

– Я… – Имя будто застыло на ее губах. Не обращая внимания на приставленный к шее шприц, она обвела палату взглядом, поворачивая голову из стороны в сторону. – Так… посмотрим. Оно вертится у меня на языке. Потолок? Нет, не то. Пол? Стена? Не совсем. Стекло? – Ее внимание вдруг привлек стоявший на столе возле прозрачной перегородки, из-за которой за нами наблюдали Киргиу и Валуа, стакан с напитком. – Ну да, конечно. Как я могла забыть? – Губы растянулись в лукавой улыбке. – Напиток. Сидр. Меня зовут Сидра. И я прилетела сюда ради тебя, Мигель. Ты – единственное, что нужно мне от Солнечного Дола.

– В таком случае ты облажалась.

– То есть?

– Ты одна и без оружия. Может, внутри тебя есть нечто такое, что могло бы нам повредить, но если это бомба, ты погибнешь вместе с нами. А твои скафандры скоро будут уничтожены.

– Уверен?

– Абсолютно.

– Я не погибну. Дай помогу тебе со шприцем.

Ее рука легла на мою, прежде чем я успел среагировать. Движение было столь быстрым, что походило на мгновенную смену кадра. Я продолжал давить на ее шею, ожидая, что она попытается сбросить мою руку, но ее намерение было другим. Нажав на поршень, она сделала себе инъекцию.

– Что ж, хорошо. Избавила меня от лишних проблем.

– Ты собирался меня убить?

– Через несколько секунд узнаешь.

Я отошел от койки, ожидая, когда подействует препарат. Не важно, вырубит ее доза мгновенно или через несколько секунд, но я не сомневался в результате. Однако ее лицо оставалось невозмутимым, и от этого зрелища у меня по спине пробежал холодок.

– Я анализирую. Интересная смесь химических веществ. Они легко разлагаются на безвредные продукты метаболизма.

Приняв решение и взяв всю ответственность на себя, я выхватил пистолет-бозер из руки ближайшего охранника, убедился, что он поставлен на максимальную мощность, и нацелил толстый ствол женщине в голову. Моя рука слегка дрожала – это происходило со мной постоянно, – но на столь малом расстоянии я вряд ли рисковал промахнуться.

– Я это сделаю, Сидра. Разнесу тебе башку.

– Справишься? Или будет как в тот раз, когда казнили Рюрика Тэйна? – Она с серьезным видом кивнула. – Да, я с легкостью проникла в ваши секретные архивы. Узнала, что на самом деле твоей вины нет. Когда дошло до приговора, у тебя были связаны руки – как-никак совершено особо тяжкое преступление, попытка организации переворота в Солнечном Доле. Лучшее, что ты мог сделать, – это проявить некоторое милосердие к его сообщникам, вроде политической амнистии для его семьи. Как всегда, ты пытался быть хорошим человеком на трудной должности. Но Рюрик Тэйн настоял, чтобы его казнь стала достоянием общественности, и именно он потребовал, чтобы приговор исполнил ты.

– Замолчи!

– Конечно, ты мог отказаться, – продолжала она, – поручив это кому-нибудь другому. В вашем законодательстве ничего не говорится о том, что ты должен был подчиниться малодушному решению Тэйна, с помощью которого он хотел привлечь к себе внимание. Но ты счел нужным проявить смелость. Когда-то он был твоим другом, ценным союзником в тяжелые первые годы. И ты согласился всадить ему в череп заряд из бозера. Все могло бы получиться как надо, если бы он не отказался надеть капюшон, и у тебя не осталось выбора, кроме как смотреть ему в лицо. – Ее губы изогнулись в фальшивой сочувственной усмешке. – Увы, от этого стало только хуже, не так ли?

Мой палец напрягся на спусковом крючке.

– Заткнись!

– У тебя дрожат руки. Повреждение периферийной нервной системы, память о тех временах, когда ты работал с пневматическим буром в бригаде шахтеров, выдалбливая жилое пространство. Даже возглавляя этих людей, ты оставался одним из них, не стыдился грязи под ногтями. Но верность общине подвела тебя, когда ты больше всего в ней нуждался. Лицо Рюрика, сильнейшее волнение, устремленные на тебя взгляды… Твоя рука дрогнула, и заряд снес половину его лица, но не убил. Завершать расправу был вынужден Валуа, поскольку ты был слишком занят – корчился на полу, не в силах осознать случившееся. В это мгновение для тебя все рухнуло, и потом ты так и не смог прийти в себя. Ты должен был искупить вину, пожертвовав жизнью ради защиты своего народа.

Я нажал на спуск. Бозер щелкнул в моей руке, и на нем мигнул сигнал ошибки.

– Нет ничего такого, до чего я не могу дотянуться и что не могу контролировать, – сказала Сидра. – Я уже воздействую на все, что есть в Солнечном Доле. Знаешь, чем я больше всего разочарована? Тем, что задача оказалась слишком простой. Вся ваша защита похожа на бумажные стены.

Я опустил пистолет, уже не сомневаясь, что он бесполезен – как и любое другое энергетическое оружие.

– Что ж, прекрасно, Сидра, – проговорил я и, схватив топор, поднял его, чтобы нанести удар.

– Советую подумать, – спокойно сказала она. – Если хочешь, чтобы Николя и Викторина жили дальше. Как и все твои друзья.

Свет померк, оставив нас в куда более глубокой тьме, чем бывало при перепадах энергии, которыми сопровождалась активация рельсотронов. Вместе с темнотой наступила оглушительная тишина – внезапно исчез даже фоновый шум системы воздухоснабжения. По прошествии секунды свет и шум вернулись, но освещение казалось теперь нездоровым, а звуки – зловеще фальшивыми.

– Да, это сделала я, – кивнула Сидра. – И могу точно так же поступить со всем Солнечным Долом. Стоит меня убить, и вам никогда не удастся снова запустить ваши системы. Вы замерзнете и задохнетесь. Положи топор, пока я не совершила какую-нибудь глупость.

– Глупостью было тебя спасать.

– Возможно, – согласилась она. – Но возможно и то, что какая-то польза от этого все же будет. – Она вздохнула, и в ее голосе появилась ободряющая нотка. – Мне нужен только ты, Мигель. У меня нет никакого интереса вредить Солнечному Долу. Даже напротив: я очень надеюсь, что этот маленький осколок человечества сумеет выжить. Других таких не так уж много.

– Ты точно это знаешь?

– Да, знаю. Я много где побывала и многое повидала. И тебе тоже это предстоит. Мы с тобой отправимся в путешествие. Но только мы вдвоем, и никто больше. Только ты и я. Нас ждет Харибда.

– Зачем?

– Затем, что есть волки и их нужно истреблять. – Она улыбнулась, глядя в мое изумленное лицо. – Сказать тебе, что будет дальше? Что бы вы ни делали, вам не остановить скафандры. Они придут сюда, и в них мы с тобой улетим. Но у тебя еще есть немного времени, воспользуйся им разумно. Попрощайся с любимыми.

– Что случится, если я откажусь?

– Чем больше ты создашь мне проблем, тем вероятнее, что будут жертвы. А я этого вовсе не хочу. Но ты мне нужен, и если за это придется заплатить цену… – Она резко сменила тон: – Чего ты ждешь? У тебя мало времени. И больше его не станет.

Глава 5

Пока мы с Чунг ждали в Красном зале, когда начнут стрелять рельсотроны, Валуа пошел ко мне домой, чтобы привести в Святилище Николя и Викторину.

– Головы появились над горизонтом, – доложил Кантор. – Примерно через полминуты мы отчетливо увидим верхние половины скафандров.

– Стреляй, когда сочтешь нужным, – велела Чунг. – Но только одиночными, если я не скажу иначе. – Она повернулась ко мне. – Мои отряды уже на месте, «брейтенбахи» наготове, и на последних ста метрах тоннеля заложена взрывчатка. Будет досадно, если придется рыть его заново, но раз уж нельзя иначе… Мы точно знаем, что отказ электропитания устроила Сидра? Мне все-таки кажется, что стоило наброситься на нее с топорами, – заодно и узнали бы, насколько она блефует.

Я обреченно покачал головой:

– Это никакой не блеф. Она деактивировала мое оружие, вмешалась в подачу энергии и работу системы жизнеобеспечения целой секции Святилища и получила доступ к нашим данным – причем не слезая с койки. Думаю, если бы мы смогли увидеть то, что у нее в черепе на самом деле, а не то, что она нам показывает, мы бы оцепенели от ужаса. И я верю ее угрозам.

– Чего она хочет?

– Не знаю. Несла какую-то чушь насчет истребления волков. Послушай, Альма, я верю ее угрозам, но это вовсе не означает, что я не считаю ее сумасшедшей.

– Подано питание на оба рельсотрона, – сообщил Кантор.

Свет померк, как обычно бывало при возросшем потреблении ресурсов. Стрелки датчиков на стенах Красного зала покачнулись, затем вернулись в обычное положение.

– Пошли снаряды, – сказал Кантор.

При скорости сто километров в секунду удар последовал почти мгновенно. Экраны, получавшие информацию от глаз, показали невероятно яркую вспышку над хребтом. Пламя быстро рассеялось в безвоздушной среде.

– Подтвердите поражение цели, – потребовал я, будто на этом еще не сосредоточился каждый из собравшихся в Красном зале аналитиков.

– Цель не поражена, – ответил Кантор. – Оба скафандра… – Он запнулся, словно не веря собственным словам. – Оба скафандра продолжают идти, целые и невредимые.

– Не может быть, – проговорила Чунг, будто ее упрямая уверенность в обратном могла что-то изменить.

– Пушки промахнулись или что-то нейтрализовало снаряды? – спросил я.

– Промаха не было, траектория полета снарядов подтверждена, – ответил Кантор.

– Выпустить еще два снаряда, – приказала Чунг.

Снова мигнул свет, пушки выстрелили. Последовала еще одна белая вспышка.

Мы ждали.

– Цель не поражена. Скафандры не пострадали.

– Она может как-то… противодействовать, – в отчаянии проговорила Чунг.

– Или управлять пушками, – сказал я. – В это легко поверить после того, что я уже видел.

Чунг наклонилась над столом:

– Передовым отрядам перейти во внешний шлюз и доложить обстановку.

– Приказ отменяется, – выкрикнул я. – Вернуться к герметичному люку на отметке восемнадцать километров. И побыстрее!

– В рельсотронах осталось по четыре снаряда, – сказал Кантор. – Выпустить еще два?

– Попробуй, – кивнул я.

Мы снова подождали. Чунг подтвердила, что ее отряды отходят на два километра назад по тоннелю, туда, где они будут защищены в случае внезапной разгерметизации.

– Цель не поражена. И… – Кантор уставился на бегущие по краю стола цифры, – пушки поворачиваются. Обе…

– Отключить их, – бросил я.

– Дистанционно не получится. Пушки работают автономно.

– Если бы! – Я покачал головой.

– Продолжают поворачиваться, – сказал Кантор. – Миновали отметку сто восемьдесят градусов.

– Защита не позволит им нацелиться на Солнечный Дол, – не слишком уверенно пообещала Чунг.

– Двести семьдесят градусов, – проговорил Кантор. – Похоже, их цель – внешний шлюз.

В зале становилось все темнее.

– Где твои отряды, Альма?

– Не знаю. Где-то в пути.

Зал содрогнулся, с потолка посыпалась пыль, призмы на столе опрокинулись. В двадцати километрах от нас пара могучих кулаков только что обрушилась на поверхность Михайлова Дня. Мониторы, обозревавшие тот участок, сразу ослепли.

– Пушки готовятся сделать еще два выстрела, – сказал Кантор.

– Сидра! – заорал я. – Прекрати! Если ты хотела нам на что-то намекнуть, то тебе это удалось.

– Думаешь, отсюда до нее можно докричаться? – спросила Чунг.

– Думаю, она слышит меня откуда угодно. – Я понизил голос, сообразив, что вовсе не требовалось его повышать. – Сидра, ты меня убедила. Теперь я верю, что ты можешь нас взорвать. А если у тебя закончатся снаряды, ты отключишь все воздушные шлюзы в Солнечном Доле. Наша система безопасности тебя не остановит. Вероятно, при желании ты можешь попросту лишить нас воздуха. Но тебе незачем это делать. Все. – я обреченно поднял руки. – Все. Я в полной твоей власти. – Я повернулся к Чунг. – Что слышно от твоих отрядов?

– Пока ничего.

– Сидра! Не убивай их. Я иду к тебе. Делай со мной что хочешь.

– Мы лишились всей телеметрии с того конца тоннеля, – сказал Кантор. – Никакой информации о герметичности, состоянии шлюза… и о том, существует ли вообще тоннель.

– Закрыть все промежуточные шлюзы. Если воздух уходит в пустоту, мы не узнаем об этом еще с минуту.

– Мигель, – сказал Валуа, вернувшийся в Красный зал вместе с Николя и Викториной. (Все трое были так же ошеломлены и напуганы, как и остальные.) – Что она творит, черт побери?

Подойдя к ним, я положил руки на плечи Валуа:

– Мне нужно немного побыть наедине с женой и Викториной, если ты не против.

Николя оттащила меня от Валуа:

– Нет! Что бы ты ни собирался мне сказать – нет!

Похоже, по пути в Святилище она успела кое-что услышать о затруднительном положении, в котором мы оказались.

– У меня нет выбора. У нас у всех нет выбора. Я нужен Сидре. – Я никогда еще не смотрел в чьи-либо глаза так же страстно, как сейчас в глаза Николя. – Я должен отправиться с ней. Если я этого не сделаю и мы не прекратим сопротивление, она будет разрушать Солнечный Дол, пока не получит то, чего хочет. И от этого вы пострадаете куда больше, чем если потеряете меня.

– Мы можем ее убить, – бесстрастно проговорила Николя, на которую мои слова обрушились, как весть о тяжелой утрате. – Наверняка ее как-то можно убить.

– Не исключено, – кивнул я. – Но для нас это связано со страшным риском, и нам все равно не избавиться от той части Сидры, которая уже внедрилась в наши системы. Можно убить ее тело, но душа никуда не денется.

Викторине вполне хватило услышанного, чтобы спросить:

– Она хочет, чтобы ты с ней полетел? Надолго?

У меня имелось только два варианта: утешительная ложь и откровенная правда. Пусть это и казалось мне жестоким, но я считал, что ради блага Викторины следовало ответить честно.

– Навсегда.

– Ты этого не знаешь! – вмешалась Николя.

– У Сидры есть корабль, – ответил я. – Межзвездный, он сейчас где-то в космосе. Она упоминала место под названием Харибда – вероятно, планету. Но о такой планете никто из нас не слышал, а это значит, что она где-то далеко от заселенных систем, а значит, отсутствовать мне предстоит очень и очень долго. Как долго – не имею ни малейшего понятия. Но жизнь наша теперь коротка. – Я привлек Викторину к груди, чувствуя, как к глазам подступают слезы. – Прости. Мне очень-очень жаль. Я хотел увидеть тебя взрослой. Я хотел увидеть, как ты станешь великой личностью – а ты ею обязательно станешь. Николя… – Я повернулся к ее матери. – Ты разделила со мной многие годы; ты позволила мне узнать, что такое дочерняя любовь. Где бы я ни был, всегда буду тебе за это благодарен. Вы обе значите для меня намного больше, чем я того заслуживаю.

Николя уже не пыталась возражать – поняла, что я принял окончательное решение. В ее голосе звучала лишь нескрываемая тоска.

– Ей не следовало так с нами поступать.

– Да, – согласился я, криво улыбаясь сквозь слезы. – Не следовало. И мне совершенно не нравится происходящее. Но здесь и сейчас я значу намного меньше, чем Солнечный Дол. – Я опустился на корточки, так что мое лицо оказалось на уровне лица Викторины, и взял ее за подбородок, и заглянул в полные слез глаза. – Это самое худшее, что могло со мной случиться. Но прошу тебя, оставайся сильной и будь хорошей девочкой. Я сохраню твою любовь, где бы ни оказался, а ты сохранишь мою любовь здесь, в Солнечном Доле. Живи, расти и люби. И пусть мама гордится тобой, а я всегда буду гордиться вами обеими.

– Убей ее ради меня, – сказала Николя.

– И ради меня, – добавила Викторина.

– Когда представится шанс. А он наверняка представится.

Тяжело вздохнув, Николя поцеловала меня и отошла.

– Ты хороший человек, Мигель. Мы будем тебя помнить. Но и ты должен помнить нас. Где бы ты ни был, что бы ни случилось, храни в своей душе мои слова: ты хороший человек, и тебя любят.

Был отдано распоряжение не чинить нам помех. Мы беспрепятственно покинули лазарет, а затем пределы Святилища. Прошли мимо моего дома к электрокару, который должен был доставить нас в конец длинного тоннеля. К тому времени мы уже знали, что отряд Чунг добрался до относительно надежного укрытия за герметичным люком на восемнадцатом километре, а поскольку этим людям было приказано не оборонять тоннель и не задерживать скафандры, мы разминулись с ними, когда они возвращались в Святилище, потрясенные тем, что едва остались живы, – они находились гораздо ближе к точке попадания снарядов, когда рельсотроны развернулись в нашу сторону.

Последние два километра тоннеля за шлюзом были полностью разрушены – отчасти снарядами, отчасти преждевременным срабатыванием заложенной взрывчатки. Скафандры, оставив в углубляющейся борозде отчетливый след, ждали по другую сторону шлюза.

По требованию Сидры я приказал Святилищу закрыть люк на шестнадцатом километре, заперев нас в двухкилометровой воздушной трубе. Сойдя с электрокара, мы подошли к люку. Сквозь его толстое стекло виднелись скафандры – будто бледные призраки.

Это был просто люк, не шлюз. По одну его сторону находился воздух, а по другую вакуум. Либо нам предстояло выйти, либо скафандры должны были войти к нам. И то и другое означало разгерметизацию – весь воздух, запертый в двухкилометровом отрезке тоннеля, вырвался бы наружу.

– Что будем делать? – спросил я. – Полагаю, у тебя есть план?

– Не пытайся задержать воздух в легких.

Я скептически посмотрел на Сидру:

– Потому что ты не хочешь моей смерти?

– Потому что мне не нужны проблемы с выращиванием новых легких для тебя. Хотя мне все равно придется над тобой поработать, так что, возможно, я и впрямь порадую тебя кое-чем новеньким.

– Это, конечно, здорово, что ты не предложила прихватить снаряжение для пребывания в вакууме. Надо полагать, штуковина внутри тебя – система жизнеобеспечения?

Сидра наклонила голову, размышляя над ответом:

– Что-то вроде. Но для того, чтобы прожить несколько секунд в вакууме, она не потребуется. Скафандры сомкнутся вокруг нас сами; если хочешь, попробуй шагнуть в свой. Или просто подожди, когда он к тебе приблизится.

Пройдя достаточное число тренировок и зная, что делать при разгерметизации, я не пренебрег предупреждением Сидры насчет воздуха в легких. Она положила руку на рычаг открывания люка, и я глубоко вдохнул, чтобы насытить кровь кислородом. Потом выдохнул, и Сидра открыла люк.

Не помню, что было дальше. Кажется, нас вышвырнуло потоком воздуха. В какой-то момент я смутно осознал, что мне тепло, что я дышу и меня ведут – будто раненого солдата поддерживают его товарищи.

Мы двигались по поверхности планеты, изрытой снарядами рельсотронов, – я в одном скафандре, Сидра в другом, слева от меня. Шли в ногу. Я попытался слегка отстать, но скафандр был намного сильнее моих собственных мышц.

– Не сопротивляйся. Со временем я позволю тебе управлять почти всеми функциями скафандра. Но не сегодня, пока ты еще слегка на нервах.

– Ты слышала, что я пообещал Николя и Викторине?

– Что убьешь меня? Да.

– Думаешь, не смогу?

– Думаю, тебе стоит реалистично оценивать свои шансы.

– Я видел, на что ты способна, Сидра. Я видел, как легко ты нас переиграла, как запросто могла всех нас уничтожить. И еще видел, как быстро ты можешь двигаться. Возможно, умственно и физически ты самое опасное из всех существ, которых я когда-либо встречал. Но ты вовсе не неуязвима. Ты испугалась топора, пусть даже на секунду. И не смогла подавить страх. Ты совершаешь ошибки. Я видел ту штуку внутри тебя.

– С чего ты взял, что я сама не хотела, чтобы ты ее увидел?

– С того, что ты еще кое-чего не умеешь – лгать. Думаю, ты так стремишься быть идеальной, что тебе не хватает умения быть человеком.

– Да ты чуть ли не насквозь меня видишь. И как же собираешься меня убить?

Я пожал плечами внутри скафандра:

– Придется найти топор побольше.

Сидра остановилась, и я тоже. Подняв руку, она сделала жест, будто подзывая что-то с неба.

Над нами возник корабль – черная крестовина, затмевающая звезды. Конический корпус с небольшим утолщением сзади, острый нос и два лонжерона с двигателями.

– Это «Коса». Корабль типа «мурена», с некоторыми дополнениями. Быстрый, темный и невероятно резвый. На какое-то время он станет твоим домом, так что привыкай.

– Если за тобой сюда последовали волки, вряд ли это время будет долгим.

– Они меня даже не видели. «Коса» умеет держаться в тени и двигаться против ветра. Стаи ингибиторов безжалостны и сильны, но с трудом приспосабливаются к меняющейся обстановке. Это наша единственная надежда – быстро адаптироваться и искать способы сбить их со следа.

– На этой штуке есть оружие?

– Да, очень мощное. Но его хватит лишь для того, чтобы замедлить волков. Зато маскировка у меня отменная. Они не видят моих двигателей, не видят корабля. Темноприводы, криоарифметика, хамелеофляж, манипуляция световыми потоками, плюс еще шесть или семь принципов, для понимания которых тебе пришлось бы совершенствовать мозги.

Вытянув руку, Сидра сотворила во мгле над головой светящийся прямоугольник, из которого, будто язык, выдвинулся пандус, коснувшись нижним краем земли. Мы шагнули на пандус, и тот двинулся обратно, доставив нас в шлюз.

Я ощутил движение корабля; в животе возникла тяжесть. Мы улетали прочь от Михайлова Дня.

Как шлюзовая камера и скафандр заполнялись воздухом, я даже заметил, но вдруг мой шлем щелкнул и сполз назад. То же произошло и со шлемом Сидры. Затем скафандры раскрылись полностью и мы смогли из них выйти, оставшись в том, что было на нас в Святилище. Пустые скафандры переместились к стене шлюза и наполовину погрузились в нее.

– Сколько тут людей?

– Только я. А теперь еще ты.

Я попробовал прикинуть, как долго Сидра пробыла вне «Косы».

– И этот корабль летает сам? Он же длиной полкилометра.

– Около того. И да, в основном он летает сам. Мы можем с ним общаться по нейросвязи, но только на относительно небольшой дистанции. Во всем остальном… «Коса» достаточно умна для корабля.

– Надеюсь, тут хороший карцер.

– Я вовсе не собираюсь сажать тебя под замок. Что это были бы за манеры? Нет, корабль теперь твой. Можешь ходить по нему куда вздумается. Если я сочту нужным куда-то тебя не пустить, «Коса» тебе откажет, сперва вежливо, а потом категорично. И если потребуется, применит силу.

– Таковы правила?

– Таковы правила.

– Ладно. А вот мои. Несмотря на все твои предупреждения, я найду способ тебя прикончить.

– Что ж, хорошо. Мне нравятся люди, у которых есть цель.

– Буду искать варианты. И какой-нибудь наверняка подвернется, если проявить терпение.

– «Коса» тебя убьет.

– Но ты уже не увидишь этого и не сможешь порадоваться. А если я смогу тебя убить, остаться в живых и развернуть корабль – порадуюсь сам. И запомни: думать об этом я буду каждую минуту.

– Что ж… теперь я спокойна. Если бы тот, кого я выбрала, не дал мне такого обещания, я бы забеспокоилась: а будет ли от него какая-то польза? – Она взяла меня за подбородок и развернула к себе, чтобы наши взгляды встретились. Ее пальцы напоминали клещи, ногти с силой вонзились в кожу. – Ты ведь не врешь? Я вижу ненависть в твоих глазах. Столько ненависти…

– А чего ты ожидала?

– Ненависть помогает. Ненависть полезна. – Она щелкнула пальцами, будто отгоняя повисшую между нами тьму. – Впрочем… может, хотя бы сделаем вид, будто обсуждаем нечто более приземленное? Идем, покажу тебе рубку управления.

Мы прошли вперед – или вверх, в зависимости от меняющейся перспективы. Насколько я мог судить, «Коса» сперва висела над Михайловым Днем брюхом вниз, а затем начала удаляться от планеты, сохраняя ту же ориентацию. Но теперь расположенные в задней части корабля двигатели толкали его вдоль продольной оси и местная сила тяжести сместилась на девяносто градусов. Полы и стены без особой суеты меняли свое предназначение, коридоры сжимались и расширялись, люки открывались и закрывались в соответствии с меняющейся геометрией.

Рубка управления представляла собой сферическое помещение, главное место в котором занимали два чудовищных противоперегрузочных кресла, снабженные целым арсеналом систем жизнеобеспечения, так что человек мог просуществовать в этом устройстве не одну неделю. Оба кресла были установлены на громоздких карданах и поршнях, позволявших быстро менять ориентацию, компенсируя любые головоломные маневры, которые потребовалось бы совершать «Косе». Подлокотники и подголовники были усеяны дисплеями, в то время как остальные расположились на сферических стенах, сгруппированные в соответствии со своими функциями в консоли, и к ним можно было направить кресло. Имелись здесь также большие экраны, складные панели управления и расположенные по кругу узкой лентой иллюминаторы.

Иллюминаторы открывали вполне убедительный вид на уменьшающийся диск Михайлова Дня, но он почти наверняка был фальшивым, передававшимся сквозь десятки метров толщины корпуса. Если Сидра действительно приложила все усилия, чтобы сделать корабль невидимым, иллюминаторы – последнее, в чем он нуждался.

– Садись, – сказала она.

Я опустился в левое кресло, оказавшееся куда более удобным, чем противоперегрузочные койки на наших шаттлах. Оболочка кресла бесшумно изменила конфигурацию, подстроившись под мое тело. Я провел пальцами по встроенным органам управления, надеясь, что все опасное заблокировано на системном уровне. Ожили диаграммы и меню на экранах – как закрепленных на кресле, так и расположенных на стенах в поле моего зрения; все с надписями на каназиане.

Я едва успел заметить, как каназиан сменился рунглишем – не каким-то случайным вариантом рунглиша, но хорошо знакомым мне диалектом.